C днём плодородия, братья и сестры!
Давайте помнить кто мы и откуда. Всем мира и слава Велесу!
Давайте помнить кто мы и откуда. Всем мира и слава Велесу!
Важно: цель данной статьи - осветить теорию мирового устройства, без призывов к ней (наоборот, автор считает эту идеологию неверной и кошмарной, противоречащей всем правам и свободам.), статья не будет рассматривать политических событий связанных со странами в настоящее время, в статье всё будет подкреплено в основном непосредственными источниками. (статья в основном (но не полностью) будет ссылаться не на сторонние исследования, а непосредственно на материалы этого учения) Сноски на источники будут отмечаться числами в скобках [0]. Распространение данной идеологии (и её составляющих) запрещено законом. В статье будут приведены опровержения эзотерическим теориям. Текст под лицензией CC0. (Любой может использовать текст этой статьи, и всю статью целиком в любых целях и копиях, без указания авторства и оригинала. Текст разрешено и рекомендуется добавлять на любые образовательные энциклопедии.). Для модераторов любых веб-ресурсов важно отметить, что статья не подпадает под правила о "нынешних полит.событиях", и все источники в статье приведены. Кристально ясно, что обычные христиане, мусульмане, русские, и другие народы, не имеют к этой ужасной идеологии никакого отношения и исповедуют её лишь узкие круга. Эта идеология - конспирология.
Русский эзотерический национализм - это идеология, которая утверждает, что русский народ является предком всех других народов, а основные религии мира являются отражением древнерусского "правоверия". Он отвергает научные объяснения в пользу мистицизма и утверждает превосходство русской культуры и духовных ценностей. Русский эзотерический национализм пропагандирует крайний расизм, строгие нормы для членов "высшей" расы и отказ от рационального мышления, материализма и традиционной морали. Для его последователей это не просто политическая идеология, а новая философия, отвергающая существующие истины и предлагающая новый путь к общественному и духовному порядку путём построения тоталитарного теократического примитивистского государства и общества. Помимо претензий на то, чтобы быть предками всех остальных народов, приверженцы русского эзотерического национализма в тезисах обоснования своих взглядов активно апеллируют к радикальному панславизму и смешению ультраправославных, языческих, ваххабистско-такфиристских и индуистских принципов (однако, в зависимости от каждой конкретной группы приверженцев русского эзотерического национализма основной религиозный источник, согласно которому строятся взгляды на мир, может меняться).
Расовая теория, на которой основан русский эзотерический национализм, строится на принципе иерархии рас, отводящей "высшее" место только славянской (русской) расе.[1] Согласно этой теории, только славянский народ является истинным народом, а все остальные являются либо его потомками, либо чуждыми, менее развитыми расами.[2] Интересно, что по этой теории в русский народ включены не только русские, но и часть индусов[3], арабов[4], немцев, а также древние народы Римской Империи[5] и прочих. Даже коренные жители Америки, индейцы, согласно этой идеологии, являются частью русского народа.[6]
Эта расовая теория тесно переплетается с антисемитизмом, отождествляя еврейство с негативными чертами, и приписывая евреям роль врагов и разрушителей "русской цивилизации".[7] Такое отождествление часто используется для оправдания агрессивных действий против еврейского населения и создания враждебной атмосферы в обществе.
Эта идеология, основанная на расовом превосходстве и антисемитизме, поражает своей абсурдностью и опасностью. Она не только подрывает основы гуманизма и равноправия, но и является источником межнациональных конфликтов и ненависти. Отвергая разнообразие и многоликость человеческой расы и культуры, эта идеология затмевает уникальные ценности каждого народа и приводит к нетерпимости.
Опровержение: все народы равны в своих правах и личных умственных возможностях, это доказано наукой.
Во многом идеология русского эзотерического национализма строится на псевдоэтимологии, отождествляя русский с язык с древними языками(а, вернее, называя их ответвлениями русского.).
По мнению русской эзотерики, так выглядел древний славянский язык.
Этрусский язык
Цитата из эзотерического текста "Этруски это предки славян"[8]:
В 7-2 веках до нашей эры этруски говорили и писали по-славянски. Не было единого этрусского государства. Не было и единого этрусского языка. Существовало множество отдельных этрусских говоров. Отдельные черты этих говоров сегодня можно обнаружить в разных современных славянских языках.
Перед вами этрусская надпись на сосуде с прахом покойного. Читаем справа налево и отделяем слово от слова:
МИ НИ УСИЛЕ МУЛУВАНИЦЕ
MI NI USILE MULUVANICE
Это означает «мы не осилили рисунок».
Бедные родственники покойного использовали простой кувшин вместо урны и не смогли приложить портрет покойного. За это они просят прощения перед умершим.
Некоторые сомнения в правильности нашего прочтения всё же остаются. Как правильнее читать, УСИЛЕ или У СИЛЕ?
Соответственно изменится и перевод.
«Мы не в силах…» на русском.
«Нисмо у стању да …» на сербском.
«Мы не ў сілах (зрабіць) малюнак» на белорусском.
«Ми не в силі (зробити) малюнок» на украинском
Опровержение: Абсолютно игнорируется тот факт, что этрусский язык являлся изолированным языком, не относился к индоевропейской семье и по неясной причине эзотериками расшифровывается через современные формы славянских языков.
Помимо этой, используется масса подобных таблиц, а также в среде русского эзотерического национализма существует расхожее выражение:
Вот другое русское выражение: To vash dom, etot nash dom (То – ваш дом, этот – наш дом). На санскрите: Tat vas dham, etat nas dham.[10]
Опровержение: санскрит и русский - языки индоевропейской семьи, их схожесть в некоторых словах не является удивительной. Подобные выражения являются притянутыми и, если читать иные предложения на санскрите - будет ясно, что они не понятны для русского языка.
Цитата из эзотерического текста "Чтобы понять по-русски, читай по-арабски. И наоборот"[11]:
«…Любое русское немотивированное слово (обычно это непроизводные слова) или непонятное выражение (практически все идиомы), прочитанное как бы арабскими глазами, проясняет свою мотивированность, — убежден Вашкевич. — Так, акула по-арабски — прожорливая; баран — невинный (отсюда русское выражение — «невинный агнец» (то есть ягненок). — Прим. ред.); бык — рогатый; жаворонок — хлопающий в воздухе крыльями, не летя; сорока — воровка (вот почему в русском языке воровкой называют именно сороку, а не какую-то другую птицу. — Прим. ред.); собака — гончая; страусы — прячущие головы (сложение сатар — «прятать» и руус — «головы»)…
Точно так же немотивированные слова из арабского языка можно объяснить через русский язык: «В частности, все термины ислама в арабском не мотивируются, поскольку они русского происхождения. Ислам буквально означает «покорность», имеется в виду покорность Господу. Этого же корня слово салам («мир») и истаслама («капитулировать»), буквально «просить мира», т. е. говорить «я сломался, сломлен». Сломать(ся) — исконно русский мотивированный военный термин, сравните у Пушкина: «Ура! Мы ломим!». Таким образом, русское слом состоит из приставки с и корня лом, из чего вытекает, что общесемитское слово салам, отмеченное в самых древних семитских языках, русского происхождения».
«Хадж. Так называется паломничество в Мекку. От русского хожение. Сравните «Хожение Никиты Афанасьева за три моря». Наши журналисты в нарушение авторских прав постоянно искажают название исторического документа, называя его «Хождением».
Опровержение: Арабский язык и русский язык принадлежат к различным языковым семьям и не имеют общего происхождения. Арабский язык принадлежит к семитской языковой семье, в то время как русский язык является членом славянской языковой группы. Оба языка имеют уникальную историю, грамматику, лексику и фонетику, которые не свидетельствуют о каком-либо прямом или косвенном происхождении одного языка от другого. Такие утверждения, как приведённые в тексте, основаны на ложных представлениях и не имеют научной истинности. Это просто игра на схожестях в языках, а не фактическое утверждение.
И, соответственно, такого ещё очень и очень много с разными языками.
Если кратко, то русский эзотерический национализм является смесью родноверия, православия, ислама (в искажённых формах), иудаизма (имеется в виду "очищенный", "нееврейский" вариант) и индуизма.
Цитаты:
Название Древней Веры Первопредков – Инглиизм, произошло от да’Арийского символьного слова-образа Инглия. В да’Арийской письменности, этот Образ изображался единичным символом (Тьрага), а в х’Арийской письменности данный Образ изображался основной Руной Инглия.[12]
Ислам, христианство и иудаизм – три мазхаба одной религии.[13]
Веды относятся к индуизму/ведизму:
Однако славянские или русские Веды, скорее всего, не сохранились, поскольку новая религия – христианство, пришедшая на смену ведичеству, ревностно охраняла новообращенных русов от воздействия старого миропонимания.[14]
По эзотерическому националистическому произведению "Российская семья как основа отечественной государственности", пророк Мухаммад был русским:
Выходец из русского племени, известный как пророк Мухаммед, написал Коран для арабов. О величии русского племени и пророка Мухаммеда, да возблагодарит его Аллах и приветствует, рассказали события в Мекке в 2015 г. и найденный там Ковчег Архангела Джибраила.[15]
Фактически, такфиризм, как одна из составляющих русского эзотерического национализма, проявляется в обвинении в неправедности других:
Жертвенники и столбы сокрушили, Куммиров уничтожили, Священные леса сожгли, и вообще в Европе лесов почти не осталось. Полностью захватили власть, и теперь приступили как бы к последней стадии – уничтожить имя. Ведь раньше это была Венея, а потом они протащили своё имя – Европа – земля, захваченная пришельцами.[16]
Ваххабизм, а именно призыв к следованию за строгой, радикальной формой (искажённой) Ислама, можно проглядеть в подобных цитатах:
Мухаммед навёл порядок в арабских странах, жёсткий, но порядок. А иначе у них было бы сплошное беззаконие. Поэтому многие переводят «ислам» как «порядок, дисциплина». Мухаммед сказал: «объединяйтесь, сплачивайтесь». Надо отказаться от Библии и брать за основу то, что сказано в Коране, потому что это не искажено. Для чего? Чтобы объединить народ, всех врагов изгнать и навести порядок.[17]
Опровержение: достаточно открыть любой достоверный источник о происхождении религий.
История в разных ответвлениях этой идеологии различается в некоторых аспектах, но важно выделить основные 3(славяне существовали очень давно, история переписана, а также были Гиперборея и Атлантида):
Славяне появились миллиарды лет назад:
7527 Лѣто от СМЗХ - Сотворения Мира в Звёздном Храме (5 508 до р.х.)
13027 Лѣто от Великой Стужи и (Великого Похолодания) (11 008 до р.х.)
40023 Лѣто от 3-го Прибытия Вайтманы Перуна (38 004 до р.х.)
44563 Лѣто от Сотворения Великого Коло Рассении (42 544 до р.х.)
106797 Лѣто от Основания Асгарда Ирийского (от 9 Тайлетъ) (104 778 до р.х.)
111825 Лѣто от Великого Переселения из Даарии (109 806 до р.х.)
143009 Лѣто от периода Трех Лун (140 990 до р.х.)
153385 Лѣто от Асса Деи (151 336 до р.х.)
165049 Лѣто от Времени Тары (163 030 до р.х.)
185785 Лѣто от Времени Туле (183 766 до р.х.)
211705 Лѣто от Времени Свага (209 686 до р.х.)
273913 Лѣто от Времени х’Арра (271 894 до р.х)
460537 Лѣто от Времени Дары (458 518 до р.х.)
604393 Лѣто от Времени Трех Солнц (начало Даарийского летоисчисления) (602 374 до р.х.)
957527 Лѣто от Времени появления Богов (955 508 до р.х.)
1,5млрд Лѣто от прибытия на Мидгард первой вайтмары Великой Расы Рода небесного [18]
Важно отметить такой эзотерический труд, как "Новая хронология" за авторством А. Т. Фоменко.
Новая хронология утверждает, что история до XVIII века недостоверна из-за ошибок в датировке письменных источников.
Летосчисление в Европе установилось только в XV веке, что привело к неверной датировке древних письменных источников.
Многие исторические события описываются дубликатами или фантомными отражениями, что делает невозможным точное определение хронологии.
Взгляды Новой хронологии также указывают на фальсификацию традиционной хронологии, где нежелательные сведения уничтожались или правились в письменных источниках.
"Новая хронология" использует статистические методы для сравнения исторических текстов и анализа дублирующихся событий.
По их выводам, античные тексты фактически описывают средневековье, а некоторые древние хроники - события более позднего времени.
Тексты могут именовать одно и то же историческое лицо по-разному.
Современный учебник истории считается "склеенным" из четырех обобщенных хроник, сдвинутых в прошлое на определенное количество лет для создания "глобальной хронологической карты".
Гиперборея и Атлантида:
Гиперборея находилась на севере, вероятно, на территории современной России. Многие считают, что именно с Гипербореи началась современная человеческая цивилизация. Гиперборея и Атлантида — два государства сверхлюдей. Их населяли высшие существа, обладающие мистическими способностями. Они владели телекинезом и были бессмертны, а их технологии опередили время на тысячи лет.[19]
Эзотерические флаги: флаг Гипербореи и Беловодья[20]
В придачу к ним идёт ещё и Тартария:
Великая Тартария - это название древнейшей Державы белых людей, границы которой протянулись от Уральских гор до Тихого океана и от Северного океана до Индии. Название «ТарТария» происходит от двух имён: Бога Тарха и Богини Тары (сын и дочь Бога Перуна), они покровители данной земли.[21]
Опровержение: любую из этих теорий опровергает официальная историография.
Основными почитаемыми писаниями в эзотерическом национализме являются:
«Велесова книга»
«Веда Славян»
«Десионизация»
«Славяно-арийские веды»
«Книги волхвов»
«Маха-вера»
«Удар русских богов»
«Библия» , «Тора», «Коран», «Евангелие» - в искажённом виде
«Российская семья как основа отечественной государственности»
И многие другие труды такого толка
Примечательно ещё то, что в русском эзотерическом национализме открыто используются образы инопланетян:
Из «Российская семья как основа отечественной государственности»:
Структуры этого Комитета ведут борьбу за передачу власти на планете Земля представителям рептоидной космической цивилизации. А для этого им надо уничтожить русское население России
Цитаты из других мест:
Рептилоиды — Жители планеты Нибиру, настоящей Звезды Зла, которая вот-вот встретится с Землей, чтобы вступить с нами в последний и решающий бой.[22]
Основные составляющие
Однажды летом я сидел на лугу в Кенте под сенью маленькой деревенской церкви и беседовал со спутником моих тогдашних странствий. Он принадлежал к кружку эксцентриков, которые исповедовали собственную новую религию и называли ее Высшей Мыслью. Я был достаточно посвящен в нее, чтобы учуять дух высокомерия, и надеялся, что на следующих ступенях дойду и до мысли.
Мой приятель был эксцентричней их всех, но о жизни он знал гораздо больше, чем они, потому что немало побродил по свету, пока они размышляли в своих аристократических предместьях. Невзирая на сплетни и слухи, я предпочитал его им всем и с удовольствием отправился бродить с ним; а в лесу мне то и дело казалось, что загорелое лицо, густые брови и козлиная бородка придают ему сходство с Паном. Итак, мы сидели на лугу, лениво глядя на вершины деревьев и шпиль деревенской церкви.
Вдруг мой спутник сказал: «А вы знаете, почему этот шпиль так торчит?» Я ответил, что не знаю, и он беспечно бросил: «То же самое, что обелиски. Фаллический культ». Я взглянул на него — он лежал на спине, задрав к небу козлиную бородку, — и вдруг он показался мне не Паном, а дьяволом. Не меньше секунды я чувствовал то же самое, что чувствовали люди, когда жгли ведьм; но тут ощущение чудовищной нелепости спасло меня. «Ну конечно, — сказал я, — если бы не фаллический культ, он бы стоял на острие».
Мой спутник, по-видимому, не обиделся — кажется, он не слишком серьезно относился к своим научным мнениям. Мы встретились случайно, больше я его не видел и думаю, что он уже умер. Но, хотя это не имеет никакого отношения к делу, я хочу назвать вам имя этого адепта высшей мысли и знатока древних символов, во всяком случае, то имя, под которым он стал известен. Это был Луи де Ружмон.
Нелепый, как в детском стишке, образ Кентской церкви, стоящей на кончике шпиля, приходит мне на ум, когда я слушаю разговоры о языческих культах, и раблезианский смех спасает меня. Он помогает мне относиться к знатокам древних и новых религий, как к бедному Луи де Ружмону. Воспоминание о нем стало для меня меркой, И я пользуюсь ею, чтобы сохранить нормальный взгляд не только на христианскую церковь, но и на языческие храмы. Многие говорят о язычниках то, что он говорил о христианах.
Современные язычники жестоки к язычеству. Друзья человечества слишком строго судят о том, во что человечество верит. Теперь принято считать, что всегда и повсюду эти верования сводятся к темным тайнам пола, что с самого начала они бесстыдны и бесформенны. Я этому не верю. Я никогда не увидел бы в поклонении Аполлону то, что Ружмон увидел в поклонении Христу. Я никогда не думал, что в греческом городе царил дух, который он отыскал в кентской деревне.
Все время — даже в этой последней главе о последней, упадочной поре античности — я настаиваю снова и снова, что лучшая сторона язычества победила худшую. Лучшее победило, завоевало мир, правило миром — и приближалось к гибели.
Если мы не поймем этого, мы ничего не поймем в упадке античности. Пессимизм — не усталость от плохого, а усталость от хорошего. Отчаяние приходит не тогда, когда ты пресытился страданием, а когда ты пресытился весельем. Когда по той или иной причине хорошие вещи уже не служат своему делу — пища не кормит, лекарства не лечат, благословение не благословляет, — наступает упадок.
Можно даже сказать, что в обществе, где ничего хорошего не было, нет и точки отсчета, неоткуда падать. Вот почему коммерческие олигархии типа Карфагена застывают осклабившимися мумиями и никогда нельзя сказать, молоды они или бесконечно стары. Карфаген, к счастью, умер; самое страшное нападение бесов на смертных было отбито. Но что толку от смерти дурного, если умирает хорошее?
Отношения Рима и Карфагена в какой-то мере повторялись в отношениях Рима со многими близкими ему нормальными народами. Не спорю, римские государственные деятели действительно плохо обращались с коринфскими и греческими городами. Но неверно думать, что римское отвращение к греческим порокам было чистым лицемерием. Я совсем не считаю римлян идеальными рыцарями — мир не знал настоящего рыцарства до христианских времен. Но я верю, что у них были человеческие чувства. Дело в том, что поклонение природе привело греков к отвратительному извращению; их довела до беды худшая из софистик — софистика простоты.
Они пошли наперекор естеству, поклоняясь природе, отошли от человечности, превознося человека. Конечно, в определенном смысле Содом и Гоморра лучше, человечнее Тира и Сидона. Когда мы вспоминаем бесов, пожирающих детей, мы понимаем, что даже греческий разврат лучше пунического сатанизма. Но мы ошибаемся, если в отвращении к разврату увидим чистое фарисейство. Расскажите про культ Ганимеда юноше, которому посчастливилось вырасти нормальным и мечтать о любви. Он даже не будет шокирован — ему просто станет противно. И это первое впечатление окажется правильным.
Наше циничное равнодушие — просто обман зрения, иллюзия привычности. И нет ничего странного в том, что по-сельски чистые римляне содрогались от одних слухов о таких делах — содрогались почти так же, как от жестокости Карфагена. Именно потому, что гнев их был меньше, они не разрушили Коринф, как разрушили Карфаген. Но если вы все же считаете, что плохое отношение к грекам было вызвано только государственными и торговыми интересами, я скажу вам, что, как ни прискорбно, вы не понимаете некоторых вещей и потому вам не понять латинян.
Вы не понимаете демократии, хотя, без сомнения, много раз слышали это слово и нередко произносили его. Всю свою мятежную жизнь Рим тянулся к демократии; ни государство, ни политика ничего не могли сделать, не опираясь на демократию — на ту демократию, которая прямо противоположна дипломатии. Именно благодаря римской демократии мы знаем так много о римской олигархии.
Современные историки не раз пытались объяснить славу и победы Рима продажностью и делячеством — словно Курций подкупил македонских воинов или консул Нерон обеспечил себе победу из пяти процентов. Однако о пороках патрициев мы знаем только потому, что плебеи их разоблачали. Карфаген был пропитан сделками и подкупом. Но там не было толпы, которая посмела бы назвать своих правителей взяточниками.
Римляне были слабы, римляне грешили, как все люди, — и все же возвышение Рима действительно было возвышением здравомыслия и народности. Особенно здравой и народной была ненависть к извращению; у греков же оно вошло в обычай. Оно до того вошло в обычай, стало литературной условностью, что римские писатели и сами подражали ему. Но это — одно из непременных осложнений снобизма; а глубже, за пленкой моды, дух этих двух сообществ был совершенно различен.
Действительно, Вергилий взял темы из Феокрита; но вряд ли кому-нибудь покажется, что их пастухи похожи. Сам Вергилий воспевает прежде всего естественные, нравственные и здоровые вещи — умеренность, патриотизм, сельскую честь. Ведя рассказ об осени древнего мира, я хотел бы остановиться подробнее на имени того поэта, который в таком высоком смысле воплотил зрелость и ясную печаль осени.
Всякий, прочитавший хоть несколько строчек Вергилия, знает: кто-кто, а он понимал, что значит для человечества нравственное здоровье. Две черты великого римского поэта особенно важны для нашей темы. Во-первых, его патриотический эпос основан на падении Трои, — другими словами, Вергилий славит Трою, несмотря на то, что она пала. Он возвел к троянцам свой любимый народ и положил начало великой троянской традиции, которая проходит через всю средневековую и современную литературу. С легкой руки Вергилия она вышла за пределы литературы и стала легендой о священном достоинстве побежденных.
Эта традиция — одна из немногих — подготовила мир к приходу христианства и особенно — христианского рыцарства. Мужество человека, припертого к стене, помогло пронести цивилизацию сквозь бесконечные поражения Темных веков и варварских войн, в которых родилось рыцарство; а стена эта была стеной Трои. И в средние века, и в Новое время европейцы, подобно Вергилию, возводили свои народы к героическим троянцам. Самые разные люди считали великой честью называть своим предком Гектора. Никто, кажется, не пытался возводить свой род к Ахиллу.
Показательно даже то, что троянское имя вошло в наши святцы, и мальчиков крестят Гекторами в далекой Ирландии, а греческое имя мы слышим очень редко, и звучит оно претенциозно. А прославление Трои тесно связано с тем духом, из-за которого многие считали Вергилия почти христианином. Словно из одного дерева сделаны два орудия Промысла — божественное и человеческое; только деревянного коня Трои можно сравнить (и поставить рядом) с деревянным крестом Голгофы. Не так уж кощунственна дикая аллегория: младенец Христос на деревянной лошадке сражается с драконом деревянным мечом.
Во-вторых, Вергилий по особому относился к мифологии, точнее, к фольклору, к народным верованиям и сказкам. С первого взгляда ясно, что лучшее в его поэзии связано не с пышностью Олимпа, а с простыми деревенскими божествами. Вероятно, полнее всего выразился этот дух в эклогах, утвердивших навсегда прекрасную легенду об аркадских пастухах. Нам трудно это понять, потому что по воле случая его литературные условности не похожи на наши.
Нет ничего более условного, чем жалобы на условность старой пасторальной поэзии. Мы не понимаем, что хотели сказать наши предки, потому что судим об их творениях со стороны. Нам смешно, что пастухов делали из фарфора, — и вот мы забываем спросить, зачем их делали вообще. Мы привыкли считать «веселых поселян» оперными персонажами, а следовало бы подумать, почему есть фарфоровые пастушки и нет фарфоровых лавочников, почему не вышивают на скатертях торговок в изящных позах, почему в опере веселятся поселяне, а не политики.
Потому что древнее чутье и юмор подсказывали человечеству, что условности городов куда менее нормальны и счастливы, чем обычаи деревни. Вряд ли современный поэт может написать эклогу об Уолл-стрит и невинно резвящихся миллионерах. Ключ к тайне «веселого поселянина» в том, что поселяне действительно веселы. Мы в это не верим потому, что, ничего о них не зная, не можем знать и об их веселье. Конечно, настоящий пастух очень мало похож на идеального, но идеал не обязательно отрицает реальность. Чтобы создать условность, нужна традиция. Чтобы создать традицию, нужна истина.
Пасторальная поэзия, конечно, была чистой условностью, особенно в упадочных обществах. Это в упадочном обществе пастухи и пастушки Ватто слонялись по садам Версаля. В другом упадочном обществе пастухи и пастушки заполонили бледные творения эпигонов Вергилия. Но это не дает нам права отмахиваться от умирающего язычества, не разобравшись, чем оно жило. Мы можем сказать, что их искусство до отвращения искусственно, но они не стремились к искусственности. Напротив, они поклонялись естественному и потому потерпели поражение.
Пастухи умирали, потому что умирали их боги. Язычество жило поэзией — той поэзией, которую зовут мифологией. Везде, а особенно в Италии, эта мифология и поэзия были тесно связаны с сельской жизнью, именно этой сельской религии пастухи в немалой степени обязаны «сельскими радостями». Только тогда, когда общество стало умнее и старше, стали видны те слабости мифологии, о которых я говорил в соответствующей главе. Религия мифов не была религией. Другими словами, она не была действительностью. Это был разгул юного мира, упивавшегося вином и любовью.
Мифотворчество выражало творческую основу человека; однако даже с эстетической точки зрения мифология давно уже стала перегруженной и запутанной. Деревья, выросшие из семени Юпитера, стали джунглями, а не лесом; в распрях богов и полубогов мог бы разобраться скорее турист, чем поэт. И не только в эстетическом смысле все это разваливалось, теряло форму; распускался цветок зла, заложенный в самом семени поклонения природе, каким бы естественным оно ни казалось.
Как я уже говорил, я не верю, что поклонение природе непременно начинается с поклонения полу, — я не принадлежу к школе де Ружмона и не верю, что мифология начинается с эротики. Но я совершенно уверен, что мифология ею кончается. Не только поэзия становилась все более безнравственной — безнравственность становилась все более гнусной. Греческие пороки, восточные пороки, старые гнусности семитских бесов слетались к слабеющему Риму, как мухи на свалку. Здесь нет ничего загадочного для любого человека, пытающегося рассматривать историю изнутри.
Наступает вечерний час, когда ребенку надоедает «представлять», он устал играть в разбойников или краснокожего индейца. Именно тогда он мучает кошку. Приходит время в рутине упорядоченной цивилизации, когда человек устает от игры в мифологию, устает повторять, что дерево — это девушка, а луна влюбилась в мужчину. Результаты этой усталости везде одинаковы — будь то пьянство, или наркотики, или другие способы «расшевелить себя». Люди гонятся за все более странными пороками, все более страшными извращениями, чтобы расшевелить притупившиеся чувства. Именно потому кидаются они к безумным религиям Востока. Чтобы пощекотать нервы, они не остановятся и перед ножами жрецов Ваала. Они засыпают на ходу и хотят разбудить себя кошмарами.
Песни крестьян звучали в лесах все тише и тише. Сельская цивилизация увядала, а может быть, и увяла. Империя была организована, и в ней царил тот дух рабства, который всегда приходит с успехом организованности. Она почти достигла той степени рабовладения, к которой стремится наша промышленность. Вы много раз слышали и читали, что сегодня бывшие крестьяне стали чернью городов, зависящей от кино и пособий, — в этом отношении, как и во многих, мы вернулись не к юности, а к старости язычества.
Сердце ушло из язычества вместе с богами очага, богами сада, поля и леса. Пан умер, когда родился Христос. Точнее, люди узнали о рождении Христа, потому что умер Пан. Возникла пустота — исчезла целая мифология, и в этой пустыне можно было бы задохнуться, если бы в нее не хлынул воздух теологии. Но об этом я скажу позже.
Теология — это система, догма, даже если мы с ней не согласны. Мифология никогда не была догмой, никто не исповедовал ее и не отрицал. Она была настроением; а когда настроение умерло, вернуть его никто не смог. Люди не только перестали верить в богов — они обнаружили, что никогда в них не верили.
Сумерки окутали Аркадию, и печально звенели в лесу последние ноты свирели. В великих поэмах Вергилия мы уже чувствуем эту печаль. Конечно, домашней нежностью полны многие его строчки, например та, которую Беллок считает пробным камнем поэта: «Incipe, parve puer, risu congnoscere matrem» («Мальчик, мать узнавай и ей начинай улыбаться» — Вергилий, «Буколики», IV. 60. — Перевод С. Шервинского). Но и сама семья, как и у нас, стала ломаться под грузом порабощения и перенаселения городов. Городская толпа стала просвещенной, то есть потеряла ту силу, которая помогала ей творить мифы.
По всему Средиземноморью люди пытались заменить культ богов побоищами гладиаторов. Не лучше обстояли дела у интеллектуальных аристократов античности, которые бродили и беседовали со времен Сократа и Пифагора. Они начали понимать, что ходят по кругу, повторяют одно и то же. Философия стала забавой, а забава прискучила. Противоестественно и бесполезно сводить все на свете к чему-нибудь одному. Все — добродетель: или все — счастье; или все — судьба; или все — добро; или все — зло. Что же делать дальше?
Мудрецы выродились в софистов, они загадывали загадки и переливали из пустого в порожнее. И, как всегда в такие времена, они пристрастились к магии. Привкус восточного оккультизма вошел в моду в лучших домах. Если философ стал салонной забавой, почему бы ему не стать фокусником?
В наше время нередко сетуют на то, что средиземноморский мир был слишком мал, что ему не хватало горизонтов, которые бы открылись перед ним, если бы он знал другие части света. Но это — иллюзия, одна из обычных иллюзий материализма. Дальше язычество пойти не может. В самом лучшем случае, в других краях оно достигло бы того же самого.
Римским стоикам не нужно было знать китайцев, чтобы научиться стоицизму. Пифагорейцам не нужны были индусы, чтобы научиться простой жизни или вегетарианству. Они уже взяли с Востока все, что могли, — даже слишком много. Синкретисты не меньше, чем теософы, верили, что все религии — одно. Вряд ли они научились бы чему-нибудь лучшему у ацтеков или у инков. Остальной же мир лежал во тьме варварства.
Повторю еще раз: Римская империя была высшим достижением человечества, но акведуки ее были перечеркнуты страшной таинственной надписью. Люди больше ничего не могли сделать.
Эта надпись сообщала не о том, что какой-то царь погибнет, а царство его заберет чужеземец. Сейчас показалась бы хорошей весть о войне или о поражении. Никто на свете не мог завоевать Рим, никто не мог и исправить его. Самый сильный город мира слабел, самые лучшие вещи становились плохими.
Я не устану повторять, что многие цивилизации встретились с цивилизацией Средиземноморья, что она уже стала универсальной. Но эта универсальность никому не была нужна. Люди собрали все, что могли, — и этого оказалось мало. И мифологию, и философию язычества в самом прямом смысле слова осушили до дна.
Правда, расцветала магия, а с ней — третья возможность, которую мы назвали поклонением бесам. Но что могла она принести, кроме разрушения? Оставалась четвертая или, точнее, первая — та возможность, которую забыли.
Я говорю о подавляющем, неописуемом ощущении, что у мира есть происхождение и цель, а потому — Творец. Что стало в то время с этой великой истиной в глубине человеческого сознания, очень трудно определить. Несомненно, некоторые стоики видели ее все ясней, по мере того как рассеивались облака мифологии: и, надо сказать, они сделали немало, чтобы заложить основы нравственного единства мира. Евреи все еще ревниво хранили тайну свою за высокой стеной мессианства, но для тех времен в высшей степени характерно, что некоторые модные люди, особенно модные дамы, увлеклись иудаизмом.
А очень многие именно тогда пришли к небывалому отрицанию. Атеизм стал действительно возможен в то ненормальное время; ведь атеизм — ненормален. Он не только противоречит догме. Он противоречит подсознательному чувству — ощущению, что мир что-то да значит и куда-то идет. Лукреций, первый поборник эволюции, заменил эволюцией Бога, открыл глазам людей беспорядочный танец атомов, доказывающий, по его мнению, что Вселенная есть хаос.
Но ни его могучая поэзия, ни его печальная философия не заставили бы людей поверить, что он прав, если бы не то бессилие и отчаяние, с которым люди тщетно угрожали звездам, видя, как лучшие творения человечества медленно и бесповоротно сползают в болото. Нетрудно поверить, что само бытие — падение, когда видишь, как под собственной тяжестью рушатся лучшие творения человека. Люди поняли, что Бога нет; если бы Он был, в этот самый момент Он поддержал бы и спас мир.
А великая цивилизация жила, продолжались ее скучные жестокости и скучные оргии. Наступил конец света, и хуже всего было то, что свет никак не кончался. Между всеми мифами и религиями Империи был достигнут пристойный компромисс: люди могли поклоняться кому угодно, если, конечно, они соглашались покадить заодно и обожествленному, но терпимому Императору. В этом ничего трудного не было; вообще мир надолго потерял способность считать что-либо трудным.
Где-то что-то натворили члены какой-то восточной секты. Это повторилось, потом повторилось опять и стало почему-то вызывать раздражение. Дело было даже не в том, что эти провинциалы говорили, хотя говорили они вещи по меньшей мере странные. Кажется, они утверждали, что умер Бог и что они сами это видели. Это вполне могло оказаться одной из маний, порожденных отчаянием века, хотя они, по всей видимости, не находились в отчаянии. Они почему-то радовались и объясняли свою радость тем, что Бог разрешил им есть Его тело и пить Его кровь.
По другим сведениям, этот Бог, в сущности, не совсем умер; их извращенное воображение измыслило какие-то чудовищные похороны, когда солнце померкло, — и зря, потому что мертвый Бог поднялся из могилы, как солнце на небе. На этот странный рассказ не обращали особого внимания; люди навидались достаточно странных религий, чтобы заполнить ими сумасшедший дом. Однако что-то было в тоне новых сумасшедших.
Это был всякий сброд — варвары, рабы, бедняки — в общем, люди, не стоящие внимания. Но вели они себя как воины. Они держались вместе и совершенно точно знали, что и кто именно входит в их культ; и хотя они говорили безупречно кротко, в их голосе звенело железо. Люди, повидавшие на своем веку немало систем и религий, не могли разгадать их тайну. Оставалось предположить, что они действительно верят в то, что говорят.
Все попытки вразумить их и объяснить, что незачем огород городить из-за статуй Императора, не вели ни к чему, они словно оглохли. Словно упал метеор из невиданного металла, отличающегося на ощупь от всего, что знала Земля. Тому, кто к ним приближался, казалось, что он ударялся о камень.
Со странной быстротой сновидений менялись на глазах соотношения вещей. Раньше, чем люди поняли, что случилось, эти безумцы кишели повсюду, от них нельзя было просто отмахнуться. О них перестали говорить, старались избегать их. Но вот мы видим новую сцену: мир содрал с них одежды и они, как прокаженные, стоят одни посреди большого пространства.
И снова меняется сцена, и со всех сторон нависли тучи свидетелей, ибо странные вещи творятся с ними. Для безумцев, принесших благую весть, выдуманы новые пытки. Пресыщенное общество словно исследует, почему же мир так взбесился из-за людей на арене; амфитеатр буйствует вокруг них, но они стоят неестественно прямо и спокойно. И тогда, в этот темный час, падает на них впервые ослепительный свет, белый огонь, который они пронесли сквозь сумерки истории.
Этим светом, как ударом молнии, язычники отделили их от себя и увенчали навеки. Враги восславили их и сделали еще необъяснимей. Ореол ненависти окружил Церковь Христову.
Продолжение следует...
P.S.
✒️ Я перестал читать комментарии к своим постам и соответственно не отвечаю на них здесь. На все ваши вопросы или пожелания, отвечу в Telegram: t.me/Prostets2024
✒️ Простите, если мои посты неприемлемы вашему восприятию. Для недопустимости таких случаев в дальнейшем, внесите меня пожалуйста в свой игнор-лист.
✒️ Так же, я буду рад видеть Вас в своих подписчиках на «Пикабу». Впереди много интересного и познавательного материала.
✒️ Предлагаю Вашему вниманию прежде опубликованный материал:
📃 Серия постов: Семья и дети
📃 Серия постов: Вера и неверие
📃 Серия постов: Наука и религия
📃 Серия постов: Дух, душа и тело
📃 Диалоги неверующего со священником: Диалоги
📃 Пост о “врагах” прогресса: Мракобесие
История, сводящая к экономике и политику, и этику, – и примитивна, и неверна. Она смешивает необходимые условия существования с жизнью, а это совсем разные вещи. Точно так же можно сказать, что, поскольку человек не способен передвигаться без ног, главное его дело – покупка чулок и башмаков. Еда и питье поддерживают людей словно две ноги, но бессмысленно предполагать, что не было других мотивов во всей истории. Коровы безупречно верны экономическому принципу – они только и делают, что едят или ищут, где бы поесть. Именно поэтому двенадцатитомная история коров не слишком интересна.
Овцы и козы тоже не погрешили против экономики. Однако овцы не совершали дел, достойных эпоса, и даже козы – хоть они и попроворнее – никого не вдохновили на “Золотые деяния славных козлов”, приносящие радость мальчишкам каждого века. Можно сказать, что история начинается там, где кончаются соображения коров и коз. Я не думаю, что крестоносцы ушли из дома в неведомые пустыни по той же самой причине, по какой коровы переходят с пастбища на пастбище. Вряд ли кто-нибудь считает, что исследователи Арктики снова и снова тянутся на север по тем же причинам, что и ласточки. Но если вы уберете из истории религиозные войны и подвиги исследователей, она перестанет быть историей.
Теперь принято рассуждать так: люди не могут жить без еды, следовательно, они живут для еды. На самом же деле люди думают не столько об экономическом механизме, поддерживающем существование, сколько о самом существовании. Жизнь важнее для них, чем средства к жизни. Конечно, время от времени человек размышляет о том, какая именно работа даст ему средства и какие именно средства дадут еду. Но за это же время он десять раз подумает, что сегодня хорошая погода или что жизнь – странная штука, или спросит себя, стоит ли жить вообще, или пожалеет, зачем он женился, или порадуется своим детям, или застонет о них, или вспомнит свою юность, или еще как-нибудь задумается о загадочном жребии человека.
Это относится даже к рабам нашей мрачной индустриальной цивилизации, бесчеловечная жестокость которой действительно вытолкнула на первый план экономические вопросы. Это несравненно более верно по отношению к крестьянам, охотникам, рыбакам, составляющим во все времена основную массу человечества. Даже те сухари, которые считают, что этика зависит от экономики, не могут не признать, что экономика зависит от жизни. А большая часть естественных сомнений и мечтаний связана с жизнью как таковой; не с тем, как прожить, а с тем, стоит ли жить.
Доказательства тому – в прямом смысле слова – убийственно просты. Представьте себе, что данный человек собирается не жить, а умирать. Стоит ли профессору политической экономии ломать себе голову над вычислением его будущего заработка? Стоит ли хлопотать о пенсии для мученика, вычислять семейный бюджет монаха? Что делать с тем, кто отправился умирать за родину, или с тем, кому нужен не любой, а свой, единственный на свете клочок земли? Все эти люди не подчиняются экономическим выкладкам. Чтобы понять их, надо понять и узнать, что же чувствует человек, когда через странные окна глаз он смотрит на странное видение, которое мы зовем миром.
Ни один разумный человек не хотел бы увеличивать количество длинных слов. Но мне все-таки придется сказать, что нам нужна новая наука, которая могла бы называться психологической историей. Я бы хотел найти в книгах не политические документы, а сведения о том, что значило то или иное слово и событие в сознании человека, по возможности – обыкновенного. Я уже говорил об этом в связи с тотемом. Мало назвать кота тотемом (хотя, кажется, котов так не называли), важно понять, кем он был для людей – кошкой Уиттингтона или черным котом ведьмы, жуткой Баст или Котом в сапогах.
Точно так же я хотел бы узнать, какие именно чувства объединяли в том или ином случае простых людей, здравомыслящих и эгоистичных, как все мы. Что чувствовали солдаты, когда увидели в небе сверкание странного тотема – золотого орла легионов? Что чувствовали вассалы, завидев львов и леопардов на щитах своих сеньоров? Пока историки не обращают внимания на эту субъективную или, проще говоря, внутреннюю сторону дела, история останется ограниченной, и только. искусство сможет хоть чем-то удовлетворить нас. Пока ученые на это не способны, выдумка будет правдивее факта. Роман – даже исторический – будет реальнее документа.
Такая внутренняя история особенно необходима, когда речь идет о психологии войн. Мы задыхаемся под тяжестью документов, но об этом не находим ни слова. В худшем случае мы читаем официальные воззвания, которые никак не могут быть правдой хотя бы потому, что они официальны. В лучшем – добираемся до тайной дипломатии, которая не выражает чувств народа хотя бы потому, что она тайная. На каких документах основаны, как правило, суждения об истинных причинах той или иной войны?
Правительства боролись за колонии или рынки, за гавани или высокие тарифы, за золотые прииски или алмазные копи. Но правительства вообще не борются. Почему боролись солдаты? Что думали, что чувствовали те, кто делал своими руками это страшное и славное дело? Ни один мало-мальски знающий солдат не поверит ученым, утверждающим, что миллионы людей можно послать на убой из-под палки в прямом смысле слова. Если все дезертируют, кто накажет дезертиров? Да и сравнительно небольшое количество дезертиров может погубить всю кампанию. Что же чувствуют солдаты? Если они действительно верят на слово политикам, то почему? Если вассалы слепо шли за сеньором, что же видели в нем эти слепые люди?
Нам вечно твердят, что люди воюют из-за материальных соображений. Но человек не умирает из-за материальных соображений, никто не умирает за плату. Не было платных мучеников. Призрак “чистой”, “реалистической” политики невероятен и нелеп. Попробуйте представить себе, что солдат говорит: “Нога оторвалась? Ну и черт с ней! Зато у нас будут все преимущества обладания незамерзающими портами в Финском заливе”. Почему бы война ни начиналась, то, что ее поддерживает, коренится глубоко в душе. Близкий к смерти человек стоит лицом к лицу с вечностью. Если даже его держит страх, страх должен быть прост, как смерть.
Обычно солдатом движут два чувства, вернее, две стороны одного чувства. Первое – любовь к находящемуся в опасности месту, даже если это место называется расплывчатым словом “родина”. Второе – ненависть к тому чужому, что ей угрожает.
Первое чувство много разумнее, чем принято считать. Человек не хочет, чтобы его родина погибла или даже просто изменилась, хотя не может припомнить все хорошее, что для него связано с ней; точно так же мы не хотим, чтобы сгорел наш дом, хотя вряд ли можем перечислить все свои вещи. То, за что он борется, кажется поверхностной абстракцией, на самом же деле это и есть дом.
Второе чувство не менее сильно, более того, благородно. Люди сражаются особенно яростно, когда противник – старый враг, вечный незнакомец, когда в полном смысле этих слов они “не выносят его духа”. Так относились французы к пруссакам, восточные христиане к туркам. Если я скажу, что это религиозная распря, вы начнете возмущаться и толковать о сектантской нетерпимости. Что же, скажу иначе: это разница между смертью и жизнью, между тьмой и дневным светом. Такую разницу человек не забудет на пороге смерти, ибо это спор о значении жизни.
В самые темные дни мировой войны, когда все мы извелись вконец от боли, страха и тоски по близким, люди давно забыли о тонкостях государственных интересов и не ради них продолжали драться. Они – во всяком случае, те, кого я знаю, – и подумать не могли о поражении, потому что представляли себе лицо германского императора, вступающего в Париж. Это совсем не то чувство, которое мои идеалистические друзья зовут любовью.
Я ничуть не стыжусь назвать его ненавистью, ненавистью к аду и делам его. Хотя, конечно, теперь не верят в ад и потому не обязаны верить в ненависть. Но все это – длинное введение, а понадобилось оно потому, что я хотел напомнить, что такое религиозная война. В такой войне встречаются два мира, как сказали бы сейчас, две атмосферы. Что для одних воздух, для других – отрава. Никого не убедишь оставить чуму в покое. Именно это мы должны понять, даже если нам придется поступиться некоторыми нравственными взглядами, иначе мы не поймем, что же случилось, когда на другом берегу закрыл римлянам небо Карфаген – темный, как Азия, и порочный, как империализм.
Древняя религия Италии была той самой мешаниной, которую мы рассматривали под именем мифологии; но если греки тянулись к мифам, то латиняне как бы тянулись к вере. И там и тут множились боги, но можно сказать, что греческий политеизм разветвлялся, как ветви дерева, а римский – как корни. А может быть, точнее сказать, что у греков дерево цвело, а у римлян склонялось к земле под тяжестью плодов.
Греческие боги поднимались в утреннее небо сверкающими пузырями, латинские плодились и множились, чтобы приблизиться к людям. Нас поражает в римских культах их местный, домашний характер. Так и кажется, что божества снуют вокруг дома, как пчелы, облепили столбы, как летучие мыши, и, как ласточки, приютились под карнизом. Вот бог крыши, вот бог ветвей, бог ворот и даже гумна. Мифы часто назывались сказками. Эти можно сравнить с домашней и даже няниной сказкой: она уютна и весела, как те сказки, где, словно домовые, говорят стулья и столы.
Старые боги италийских крестьян были, вероятно, неуклюжими деревянными идолами. Там тоже было немало уродливого и жестокого, например тот обряд, когда жрец убивал убийцу. Такие вещи всегда заложены в язычестве, они неспецифичны для римлян. Особенностью же римского язычества было другое: если греческая мифология олицетворяла силы природы, то латинская олицетворяла природу, укрощенную человеком. У них был бог зерна, а не травы, скота, а не охоты. Их культ был поистине культурой.
Многих ставит в тупик загадка латинян. Их религия вьющимся растением обвивает каждую мелочь дома, и в то же время они на редкость мятежны. Империалисты и реакционеры часто приводят Рим как пример порядка и лояльности. На самом же деле было не так. Истинная история древнего Рима гораздо более похожа на историю нового Парижа. Его можно было бы назвать городом баррикад. Говорят, ворота его никогда не закрывались, потому что за стенами всегда шла война; почти столь же верно сказать, что внутри всегда шла революция.
С первых восстаний плебеев до последних восстаний рабов государство, навязавшее мир всему свету, не могло установить его у себя. Сами правители были мятежниками. Но религия в доме и революция на площади связаны очень тесно. Хрестоматийное, но не поблекшее предание говорит нам, что республика началась с убийства тирана, оскорбившего женщину. И действительно, только тот, для кого семья священна, способен противостоять государству. Только он может воззвать к богам очага, более священным, чем боги города. Вот почему ирландцы и французы, чей домашний уклад более строг, так беспокойны и мятежны. Я намеренно подчеркиваю эту сторону Рима – внутреннюю, как убранство дома.
Конечно, римские историки совершенно правы, рассказывая нам о циничных деяниях римских политиков. Но дух, подобно дрожжам, поднимавший Рим изнутри, был духом народа, а не только идеалом Цинцината. Римляне укрепили свою деревню со всех сторон; распространили свое влияние на всю Италию и даже на часть Греции, – как вдруг очутились лицом к лицу с конфликтом, изменившим ход истории.
Я назову этот конфликт схваткой богов и бесов.
На другом берегу Средиземного моря стоял город, называющийся Новым. Он был старше, и много сильнее, и много богаче Рима, но был в нем дух, оправдывавший такое название. Он назывался Новым потому, что он был колонией, как Нью-Йорк или Новая Зеландия. Своей жизнью он был обязан энергии и экспансии Тира и Сидона – крупнейших коммерческих городов. И, как во всех колониальных центрах, в нем царил дух коммерческой наглости. Карфагеняне любили хвастаться, и похвальба их была звонкой, как монеты. Например, они утверждали, что никто не может вымыть руки в море без их разрешения. Они зависели почти полностью от могучего флота, как те два великих порта и рынка, из которых они пришли. Карфаген вынес из Тира и Сидона исключительную торговую прыть, опыт мореплавания и многое другое.
В предыдущей главе я уже говорил о психологии, которая лежит в основе некоторых культов. Глубоко практичные, отнюдь не поэтичные люди любили полагаться на страх и отвращение. Как всегда в таких случаях, им казалось, что темные силы свое дело сделают. Но в психологии пунических народов эта странная пессимистическая практичность разрослась до невероятных размеров. В Новом городе, который римляне звали Карфагеном, как и в древних городах финикийцев, божество, работавшее “без дураков”, называлось Молохом; по-видимому, оно не отличалось от божества, известного под именем Ваала.
Римляне сперва не знали, что с ним делать и как его называть; им пришлось обратиться к самым примитивным античным мифам, чтобы отыскать его слабое подобие – Сатурна, пожирающего. Но почитателей Молоха никак нельзя назвать примитивными. Они жили в развитом и зрелом обществе и не отказывали себе ни в роскоши, ни в изысканности. Вероятно, они были намного цивилизованней римлян. И Молох не был мифом; во всяком случае, он питался вполне реально. Эти цивилизованные люди задабривали темные силы, бросая сотни детей в пылающую печь. Чтобы это понять, попытайтесь себе представить, как манчестерские дельцы, при бакенбардах и цилиндрах, отправляются по воскресеньям полюбоваться поджариванием младенцев.
Нетрудно было бы рассказать обо всех торговых и политических превратностях той поры, потому что вначале дело действительно сводилось к торговле и политике. Казалось, Пуническим войнам нет конца, и нелегко установить, когда именно они начались. Уже греки и сицилийцы враждовали с африканским городом. Карфаген победил греков и захватил Сицилию. Утвердился он и в Испании; но между Испанией и Сицилией был маленький латинский город, которому грозила неминуемая гибель. И, что нам особенно важно, Рим не желал мириться. Римский народ чувствовал, что с такими людьми мириться нельзя. Принято возмущаться назойливостью поговорки: “Карфаген должен быть разрушен”. Но мы забываем, что Рим был разрушен. И первый луч святости упал на него, потому что Рим восстал из мертвых.
Как почти все коммерческие государства, Карфаген не знал демократии. Бедные страдали под безличным и безразличным гнетом богатых. Такие денежные аристократы, как правило, не допускают к власти выдающегося человека. Но великий человек может появиться везде, даже в правящем классе. Словно для того, чтобы высшее испытание мира стало особенно страшным, в золоченом чертоге одного из первых семейств вырос начальник, не уступающий Наполеону. И вот Ганнибал тащил тяжелую цепь войска через безлюдные, как звезды, перевалы Альп. Он шел на юг – на город, который его страшные боги повелели разрушить.
Ганнибал продвигался к Риму, и римлянам казалось, что против них встал волшебник. Две огромные армии утонули в болотах слева и справа от него. Все больше и больше воинов затягивал омут Канн. Высший знак беды – измена натравливала на погибающий Рим новые племена. А пестрая армия Карфагена была подобна парадному шествию народов: слоны сотрясали землю, словно горы сошли с мест, гремели грубыми доспехами великаны галлы, сверкали золотом смуглые испанцы, скакали темные нубийцы на диких лошадях пустыни, шли дезертиры, и наемники, и всякий сброд, а впереди двигался полководец, прозванный Милостью Ваала.
Римские авгуры и летописцы, сообщавшие, что в эти дни родился ребенок с головой слона и звезды сыпались с неба, как камни, гораздо лучше поняли суть дела, чем наши историки, рассуждающие о стратегии и столкновении интересов. Что-то совсем другое нависло над людьми – то самое, что чувствуем мы все, когда чужеродный дух проникает к нам как туман или дурной запах.
Не поражение в битвах и не поражение в торговле внушало римским жителям противные природе мысли о знамениях. Это Молох смотрел с горы, Ваал топтал виноградники каменными ногами, голос Танит-Неведомой шептал о любви, которая гнуснее ненависти… Боги очага падали во тьму под копытами, и бесы врывались сквозь развалины, трубя в трубу трамонтаны. Рухнули ворота Альп, ад был выпущен на волю. Схватка богов и бесов, по всей очевидности, кончилась. Боги погибли, и ничего не осталось Риму, кроме чести и холодной отваги отчаяния.
Ничего на свете не боялся Карфаген, кроме Карфагена. Его подтачивал дух, очень сильный в преуспевающих торговых странах и всем нам хорошо знакомый. Это – холодный здравый смысл и проницательная практичность дельцов, привычка считаться с мнением лучших авторитетов, деловые, широкие, реалистические взгляды. Только на это мог надеяться Рим. Становилось яснее ясного, что конец близок, и все же странная и слабая надежда мерцала на другом берегу. Простой, практичный карфагенянин, как ему и положено, смотрел в лицо фактам и видел, что Рим при смерти, что он умер, что схватка кончилась и надежды нет, а кто же будет бороться, если нет надежды?
Пришло время подумать о более важных вещах. Война стоила денег, и, вероятно, в глубине души дельцы чувствовали, что воевать все-таки дурно, точнее, очень уж дорого. Пришло время и для мира, вернее, для экономии. Ганнибал просил подкрепления; это звучало смешно, это устарело, на очереди стояли куда более серьезные дела… Так рассуждали лучшие финансовые авторитеты, отмахиваясь от новых и новых тревожных и настойчивых просьб. Из глупого предрассудка, из уверенности деловых обществ, что тупость – практична, а гениальность – глупа, они обрекли на голод и гибель великого воина, которого им напрасно подарили боги.
Почему практичные люди убеждены, что зло всегда побеждает? Что умен тот, кто жесток, и даже дурак лучше умного, если он достаточно подл? Почему им кажется, что честь – это чувствительность, а чувствительность – это слабость? Потому что они, как и все люди, руководствуются своей верой. Для них, как и для всех, в основе основ лежит их собственное представление о природе вещей, о природе мира, в котором они живут; они считают, что миром движет страх и потому сердце мира – зло. Они верят, что смерть сильней жизни и потому мертвое сильнее живого. Вас удивит, если я скажу, что люди, которых мы встречаем на приемах и за чайным столом, – тайные почитатели Молоха и Ваала. Но именно эти умные, практичные люди видят мир так, как видел его Карфаген. В них есть та осязаемая грубая простота, из-за которой Карфаген пал.
Он пал потому, что дельцы до безумия безразличны к истинному гению. Они не верят в душу и потому в конце концов перестают верить в разум. Они слишком практичны, чтобы быть хорошими; более того, они не так глупы, чтобы верить в какой-то там дух, и отрицают то, что каждый солдат назовет духом армии. Им кажется, что деньги будут сражаться, когда люди уже не могут. Именно это случилось с пуническими дельцами. Их религия была религией отчаяния, даже когда дела их шли великолепно. Как могли они понять, что римляне еще надеются? Их религия была религией силы и страха – как могли они понять, что люди презирают страх, даже когда они вынуждены подчиниться силе? В самом сердце их мироощущения лежала усталость, устали они и от войны – как могли они понять тех, кто не хочет прекращать проигранную битву? Одним словом, как могли понять человека они, так долго поклонявшиеся слепым вещам; деньгам, насилию и богам, жестоким, как звери?
И вот новости обрушились на них: зола повсюду разгорелась в пламя, Ганнибал разгромлен, Ганнибал свергнут. Сципион перенес войну в Испанию, он перенес ее в Африку. Под самыми воротами Золотого города Ганнибал дал последний бой, проиграл его, и Карфаген пал, как никто еще не падал со времен Сатаны. От Нового города осталось только имя – правда, для этого понадобилась еще одна война. И те, кто раскопал эту землю через много веков, нашли крохотные скелеты, целые сотни – священные остатки худшей из религий. Карфаген пал потому, что был верен своей философии и довел ее до логического конца, утверждая свое восприятие мира. Молох сожрал своих детей.
Боги ожили снова, бесы были разбиты. Их победили побежденные; можно даже сказать, что их победили мертвые. Мы не поймем славы Рима, ее естественности, ее силы, если забудем то, что в ужасе и в унижении он сохранил нравственное здоровье, душу Европы. Он встал во главе империи потому, что стоял один посреди развалин.
После победы над Карфагеном все знали или хотя бы чувствовали, что Рим представлял человечество даже тогда, когда был от него отрезан. Тень упала на него, хотя еще не взошло светило, и груз грядущего лег на его плечи. Не нам судить и гадать, каким образом и когда спасла бы Рим милость Господня; но я убежден, что все было бы иначе, если бы Христос родился в Финикийской, а не в Римской империи.
Мы должны быть благодарны терпению Пунических войн за то, что через века Сын Божий пришел к людям, а не в бесчеловечный улей. Античная Европа наплодила немало собственных бед – об этом мы скажем позже, – но самое худшее в ней было все-таки лучше того, от чего она спаслась. Может ли нормальный человек сравнить большую деревянную куклу, которая забирает у детей часть обеда, с идолом, пожирающим детей? Врагу, а не сопернику отказывались поклоняться римляне. Не о хороших дорогах вспоминали они и не о деловом порядке, а о презрительных, наглых усмешках. И ненавидели дух ненависти, владевший Карфагеном.
Мы должны им быть благодарны за то, что нам не пришлось свергать изображения Венеры, как свергли они изображения Ваала. Благодаря их непримиримости, мы не относимся непримиримо к прошлому.
Если между язычеством и христианством – не только пропасть, но и мост, мы должны благодарить тех, кто сохранил в язычестве человечность. Если через столько веков мы все-таки в мире с античностью, вспомним хоть иногда, чем она могла стать. Благодаря Риму груз ее легок для нас и нам не противна нимфа на фонтане или купидон на открытке.
Смех и печаль соединяют нас с древними, нам не стыдно вспомнить о них, и с нежностью видим мы сумерки над сабинской фермой и слышим радостный голос домашних богов, когда Катулл возвращается домой, в Сирмион: “Карфаген разрушен”.
Продолжение следует...
P.S.
✒️ Я перестал читать комментарии к своим постам и соответственно не отвечаю на них здесь. На все ваши вопросы или пожелания, отвечу в Telegram: t.me/Prostets2024
✒️ Простите, если мои посты неприемлемы вашему восприятию. Для недопустимости таких случаев в дальнейшем, внесите меня пожалуйста в свой игнор-лист.
✒️ Так же, я буду рад видеть Вас в своих подписчиках на «Пикабу». Впереди много интересного и познавательного материала.
✒️ Предлагаю Вашему вниманию прежде опубликованный материал:
📃 Серия постов: Семья и дети
📃 Серия постов: Вера и неверие
📃 Серия постов: Наука и религия
📃 Серия постов: Дух, душа и тело
📃 Диалоги неверующего со священником: Диалоги
📃 Пост о “врагах” прогресса: Мракобесие
Христианская Пасха считается праздником «в честь воскресения Иисуса Христа» (Российский энциклопедический словарь. М., 2001. Кн. 2. С. 1152). Однако «ни в Новом Завете, ни в писаниях апостольских Отцов не упоминается о праздновании воскресения Христа. Идея священности каких-либо дней была чужда первым христианам» (The Encyclopædia Britannica. 1910. Т. 8. С. 828).«В празднование христианской Пасхи проникли многие языческие обычаи, связанные с празднованием прихода весны. Яйцо — это символ зарождения жизни ранней весной. [...] Кролик — это языческий символ плодородия» (The Catholic Encyclopedia. 1913. Т. 5. С. 227).«Весенний языческий праздник дал христианской П[асхе] ее обряды (освящение куличей, изготовление сырной пасхи, крашение яиц и т. п.)» (Большая советская энциклопедия. 2-е изд.М., 1955. Т. 32. С. 216).
Удивительно, но по опросам общественности именно сдобное творение (кулич) называют "пасхой", именно об этом творении говорят во время пасхи и именно куличи в спешном порядке покупают. Но относится ли кулич к христианству?
Ответ однозначный: нет, не относится.
Печь куличи - это древнейшая языческая традиция как славян, так и ряда других народов. Люди пекли куличи в качестве символа плодородия и начала весны, начала пробуждения природы. И раскрашивали яйца - тоже как символ новой жизни, подходящий к куличу по различным параметрам.
Поэтому освящение кулича на празднике пасхи - это языческая традиция.
Пасха (пейсах - евр. - избавление, переход) - это праздник выхода евреев из египетского рабства. О праздновании еврейской Пасхи рассказывается в Библии, книга Исход, глава 12.
Кулич "пасхой" стал именоваться лишь в виду слияние номинального христианства и древних языческих обрядов.
В Ветхом Завете пасхой назывался закалаемый агнец, который был прообразом жертвы Христа.
Пасхальный кулич никогда не применялся в пасхе, о которой говорится в Библии. Агнца пасхального употребляли в пищу с горькими травами и опресноками, то есть пресными незаквашенными лепешками.
Традиция красить яйца также существовала задолго до появления христианской религии. Возникла она из языческих верований и была также связана с культом плодородия.
Как не воевала церковь со всеми языческими привычками, она не смогла отучить людей от почитаемых ими обрядов. Тогда в сознание народа был внедрен новый миф о Марии Магдалине и императоре Тиберии, где яйцу приписали иной смысл. Якобы Мария подарило яйцо императору, которое вдруг стало красным прямо на его глазах, что возвестило о воскресении Христа. На самом деле традиция расписывания яиц сохранилась из древних культов, но получила новую трактовку, а праздник встречи весны теперь стали именовать праздником воскресения Христа или Пасхой.
Фактически же Библия показывает, что праздник Пасхи отмечали лишь евреи. Первые же христиане не участвовали в праздновании Пасхи, так как воскресение Христа, так же как и его рождение, Библия не предписывает отмечать каким-то особым образом. Итак, христианская Пасха не только никак не связана с Библией, но ещё и полна того, что является последствиями языческих культов.
Сейчас все Корни-Изътоки в нас – сущих в Яви Земной живых Чело-вечах... Как в живых и потенциально РАЗумных Моделях Вселенной, Частичках ЦЕЛОГО , безсмертных Зародышах-Зёрнах-Искрах ВСЕ-БОЖЬЕГО Огня Жизни Вечной.
Вот поэтому никакой «славы богам и предкам наша»! Потому что МЫ сейчас эти самые боги-предки... Свои собственные. И их прямые потомки.
Потому что никакой культ давно опавших и сгнивших листьев с поклонением их праху – совершенно неприемлем, невозможен, недопустим для живых листочков на Древе РАЗума-Жизни-РОДа!
Это значит отказ от своей прямой взаимо-связи, взаимо-зависимости, взаимо-действия с Древом РАЗума-Жизни-РОДа, отказ от Жизни, отказ от ЛУЧших версий Себя На-стоящих – стоящих на своих вселенских Осях быти-Я.
Сейчас МЫ – главные , МЫ со-участники, со-трудники, со-творцы во Все-Божьем Промысле и во Все-Божьей Мечте – сущие в Яви Земной живые Вольные Чело-вечи.
И наша задача – в самих Себе пробудить-включить-активировать свои Чело-вечные Перво-Образы, Перво-Сути, Перво-Вибрации, Перво-Задачи, Перво-Смыслы, Перво-Изътоки.
Наша задача – в самих Себе пробудить свою Чело-вечную Осознанность, РАЗумность, Со-Творцовость.
Наша задача – совершенствовать свою безсмертную Суть-Осьнову и свою среду обитания, в-Ось-стана-вливать-очищать-изцелять их и наши больные-загрязнённые тела-души-мозги.
РАдуй ся каждым новым днём, как новой жизнью... РАдуй ся Солнышком, приветствуй Его, благо дари... Он Отец наш Небесный и всех живых существ в нашей Солнечной системе.
И Матушку-Землю тоже приветствуй, благо дари Ей, изцеляй Её своей безусловной любовью при общении с Ней и в городе, и на ПриРОДе, и даже дома – мысленно обращаясь к Ней простыми словами, идущими от Духовного Сердца-Солнца в серёдке груди.
Обратную связь-ответку почувствуешь почти сразу.
Почувствуешь Их ответную любовь...
Почувствуешь свой пробуждённый-включённый-активированный Канал Связи с Ними – свою взаимо-связь, взаимо-зависимость, взаимо-действие с Отцом-Солнцем, с Матушкой-Землёй и со всем Древом РАЗума-Жизни-РОДа.
Почувствуешь через своё пробуждённое-включённое-активированное, зазвучавшее-запевшее-засиявшее Духовное Сердце-Солнце в серёдке груди.
В самом Себе ты найдёшь СВОЙ Източник безсмертной жизни, безпричинного счастья, безусловной любви, безграничной радости, безмолвной мудрости, безмерной силы, безконечной благо-дати...
Всё это крайне важно, нужно, необходимо сейчас нам всем– сущим в Яви Земной живым Чело-вечам. Чтобы стать ЛУЧшими версиями Себя На-стоящих – стоящих на своих вселенских Осях быти-Я.
Этим спасаем не только Себя, но и все Чело-вечества всего Все-Божьего РОДового ВСЕ-МИРЬЯ , всю нашу Матушку-Землю, всё Древо РАЗума-Жизни-РОДа... Через нашу взаимо-связь, взаимо-зависимость, взаимо-действие с Ними.
Никто, кроме нас, не будет делать нашу РАботу.
Об том помним, то РАЗумеем.
Они такие...
Дорогие друзья, к этому дню мы с вами вместе шли долгих 5 лет!
Правда пролетели они как один день
28-29 апреля ЯрГора празднует свой первый юбилей, собирает самый большой круг друзей, соратников и просто добрых светлых человеков!!!
Мы с вами празднуем наш маленький юбилей - 5 лет совместного творения на Земле.
Наши друзья и соратники, только благодаря нашим совместным с вами усилиям мы проявили это место, пространство - Жизни, Духа и Радости! Время пришло
Отмечаем широко и с размахом на Ярилу Вешнего (если подробнее почитаете об этом дне - поймете выбор даты)
В программе:
- Концерт светлых и добрых музыкальных исполнителей
- Большие счастливые хороводы
- Игры для здравых знакомств и создания пар
- Огромный костер желаний и бег по углям
- Обряд отмыкания Земли
- Открытие Тропы Очищения
Участие ДАРом
Все подробности будут в нашем телеграмм канале или при вашем желании в личных сообщениях - подписывайтесь и приезжайте
Тогда этот вызов для вас! Мы зашифровали звездных капитанов команд нового юмористического шоу, ваша задача — угадать, кто возглавил каждую из них.
Переходите по ссылке и проверьте свою юмористическую интуицию!