Вселенная Роберта И. Говарда. Часть 4: Соломон Кейн
Странник-пуританин, неутомимый борец со Злом.
Звезда Роберта И. Говарда зажглась на горизонте американских палп-журналов довольно неожиданно. Первая профессиональная публикация случилась в 1925 году, и техасскому писателю понадобилось ещё не менее года, чтобы сначала пробиться со своим произведением на обложку издания, а затем постепенно и планомерно становиться постоянным автором.
Уже с самых первых опубликованных текстов тяга Говарда к сериям рассказов была видна невооружённым глазом. Поэтому в его творчестве так много героев, продолжавших жить от приключения к приключению, переходя из одного текста в другой.
Одним из первых таких персонажей — и уж точно первым, получившим немалую порцию читательской любви, — стал пуританин Соломон Кейн. Неутомимый странник и борец со злом, называющий себя Десницей Бога, просто не мог не привлечь к себе внимание.
Когда древние, чудовищно далёкие от нас времена, окутанные мраком и тайной, пролетели, навсегда затерявшись в глуби тысячелетий, настала наша, «историческая» эра. Во вселенной Говарда так называемая «могучая четвёрка» делится поровну этой самой «исторической» границей. И последний из этой четвёрки — последний по времени жизни, а не по значимости и популярности, — Соломон Кейн, пуританин, отправляется в своё нескончаемое путешествие во имя Господа и справедливости. То была эпоха великих географических открытий.
Как и многие другие известные герои «техасского мечтателя», Кейн появился в сознании автора задолго до начала профессиональной карьеры и некоторое время «вызревал». Можно сказать, рождению первого рассказа о пуританине способствовал отказ в публикации другого произведения, на которое Говард возлагал довольно смелые надежды. Когда осенью 1927 года он узнал, что решение по тексту, который, как он думал, уж наверняка опубликуют, отрицательное, чуть ли не со злости техасец написал довольно объёмный рассказ с незамысловатым названием «Соломон Кейн».
Во всяком случае, так Говард сообщает в полуавтобиографическом романе, но известно, что доверять безоглядно всем изложенным в нём фактам нельзя. Более вероятно, что первый рассказ о Соломоне написан не в 1927 году, а в начале 1928. Кстати, в том же году, что вообще-то было не совсем характерно для сотрудничества техасца с журналом Weird Tales, произведение и опубликовано: в номере за август под названием «Красные тени». В этом произведении Говард пускает своего героя в долгое странствие по следам преступника не только по тёмной, неуютной Европе, но также по экзотической и опасной Африке. Первоначально произведение было предложено журналу Argosy, откуда вернулось с обстоятельным комментарием редактора. Так или иначе, но уже в первом произведении о Соломоне задаются два направления приключений пуританина: европейское и африканское.
Почувствовав потенциал Кейна и уверившись в собственных силах, писатель практически тут же принимается за второй рассказ — «Черепа среди звёзд» созданы в марте 1928 года. Приняв замечания, которые он получил в результате попыток продать первый рассказ о пуританине другим, нежели Weird Tales, журналам, автор пошёл более простым путём: события «Черепов…» развиваются в небольшом временном промежутке на дороге между двумя городками. История получилась простой и незамысловатой, но весьма атмосферной. Рассказ опубликован в январе 1929 года на страницах уже упоминавшегося периодического издания, на то время бывшего единственным, куда Говард смог прорваться со своими историями.
Чувствуя всё то же воодушевление и продолжая работать в соответствии с редакторскими замечаниями, в конце весны или начале лета 1928 года Говард пишет «Десницу судьбы», которая, однако, была отвергнута даже Weird Tales. Рассказ ещё более незамысловатый, чем «Черепа…» впервые увидел свет в сборнике издателя Дональда Гранта Red Shadows 1968 года.
Следующим этапом работы над циклом о Соломоне Кейне стали попытки написать рассказ о средневековой Европе и колдовстве. В том же 1928 году техасец пробовал создать текст под названием «Чёрные всадники смерти», но дальше одной или двух страниц не продвинулся. Вообще-то, завязка довольно интригующая, но, к сожалению, не даёт практически никакого представления о задумывавшемся сюжете. Фрагмент впервые издан в альманахе Гленна Лорда The Howard Collector № 10 весной 1968 года. Завершить эту историю каждый по-своему пытались два писателя: Фред Блоссер — его вариант опубликован в 1984 году, и К. Дж. Хендерсон — его версия вышла впервые в 2002 году.
Ещё одной неудачной пробой стал отрывок «Замок дьявола», в котором автор сталкивает Соломона с Джоном Тихим, ещё одним примечательным персонажем, которому чуть позже Говард посвятит отдельный текст, но тот тоже останется незавершённым. Первая публикация «Замка…» состоялась в 1968 году в книге Red Shadows. Спустя десять лет вышла полная версия рассказа, над которой работал Рэмси Кэмпбелл.
Далее Говард сумел создать наконец полноценное произведение о Соломоне, которое получило название «Перестук костей». Это приключение пуританина служит, по большому счёту, закатом «европейского» Кейна. Написанный всё в том же 1928 году, рассказ опубликован в номере Weird Tales за июнь 1929 года.
Вскоре Говард теряет интерес к персонажу, что совсем нередко случалось в карьере техасца. Однако по некотором размышлении писатель приходит к выводу, что ему следует продолжить начатые сериалы, так как они уже заявили о себе и, может так случиться, помогут техасцу зарабатывать больше. Вопрос касался короля Кулла и Соломона Кейна; в 1929 году Говард начинает переосмысление обоих героев и пишет о них довольно объёмные (по сравнению с некоторыми прежними попытками 1928 года) произведения. Первым «блином» в деле возрождения пуританина стали, вероятно, «Холмы смерти» — но «блин» вышел не комом. Говард возвращается к истокам и представляет читателю Африку с колдуном Н’Лонгой из первого приключения Соломона. Новый текст о старом персонаже удовлетворил редактора Фэрнсуорта Райта, и «Холмы…» появились в Weird Tales в августе 1930 года.
Той же весной 1929 года (вероятно, в марте) «техасский мечтатель» снова обращается к неутомимому страннику в антураже дикой Африки. Повесть «Луна черепов» тоже выглядит как возвращение к истокам, причём в некоторых местах — ещё более точное и близкое, чем «Холмы…» Этот текст автор отправил в несколько периодических изданий, прежде чем вернулся к своему постоянному Weird Tales. При публикации повесть была разделена на части и увидела свет в двух номерах журнала: за июнь и июль 1930 года. Произведение совершенно справедливо считается одной из лучших историй о Кейне.
Прогулявшись таким образом по экзотической Африке, Говард решил на некоторое время удалиться в другие места. Рассказ «Клинки братства», начатый в апреле или мае 1929 года, не имеет мистических элементов, действие его развивается где-то на пиратском берегу, куда приходит Соломон Кейн в надежде расквитаться с недругом, которого преследовал долго-долго. Автор пытался продать произведение в Argosy и Adventure, но потерпел неудачу. О продаже в Weird Tales не могло быть и речи именно из-за отсутствия в произведении мистики.
Поэтому «Клинки…» были отложены в дальний ящик стола и извлечены на свет божий только в 1932 году. Тогда Говард попытался переделать текст, сократив его и изменив имя главного героя на Малачи Грима (в то же время почти таким же образом он поступил и с рассказом о Кулле «Сим топором я правлю!»), но и эта версия не была опубликована при жизни автора. Впервые «Клинки…» с Кейном в главной роли опубликованы в сборнике Red Shadows издателя Дональда Гранта (1968). В 1964 году появилась версия рассказа, созданная Джоном Поксиком на основе оригинального произведения, — и здесь уже присутствовала мистика.
Говард продолжает экспериментировать в следующем рассказе, написанном в 1929 или начале 1930 года. «Ястреб Басти», в котором Кейн встречает в Чёрной Африке ещё одного белого человека, остался незавершённым, и в виде фрагмента увидел свет в книге 1968 года издания Red Shadows. Но спустя десять лет была опубликована завершённая версия этого приключения, над которой работал Рэмси Кэмпбелл.
Следующим шагом стал, пожалуй, самый известный случай в практике пуританина: «Крылья в ночи». Написанная в мае 1930 года, эта новелла стала самой популярной во всём цикле и, кроме того, вошла, вероятно, в десяток наиболее известных сборников техасского писателя. Публикация её состоялась в июле 1932 года на страницах Weird Tales.
Рассказ «Шаги за дверью» оказался последним законченным произведением о Кейне. Снова ведя речь о тайнах Африки, Говард, однако, уходит в несколько другую плоскость, заставляющую вспомнить скорее Космический Ужас Лавкрафта, нежели другие истории о пуританине, действие которых разворачивается на просторах Чёрного континента. Рассказ был закончен и продан в конце 1930 года в Weird Tales, где и увидел свет в сентябре 1931 года.
Достаточно близким по внешнему антуражу к «Шагам…» оказался и фрагмент «Дети Ашшура». Написанная к первой половине 1931 года, эта двадцатистраничная попытка связать цельную историю была отправлена в архив, где и пролежала до 1968 года, когда издатель Дональд Грант опубликовал её в уже не раз упоминавшемся сборнике историй о Соломоне Red Shadows. Как и над некоторыми другими незавершёнными работами, над «Детьми…» потрудился Рэмси Кэмпбелл, и его версия (завершённая) впервые увидела свет в 1978 году.
Кроме прозы, Говард создал о Соломоне Кейне три стихотворения. Вероятно, все они были написаны в 1929 или 1930 году. «Одно чёрное пятно» опубликовано в альманахе Гленна Лорда The Howard Collector № 2 весной 1962 года. Это стихотворение касается реальной исторической фигуры — сэра Фрэнсиса Дрейка.
Также реального человека Говард выводит в другой поэме о Соломоне, известной на русском как «Погибший друг». Здесь имя персонажа упомянуто прямо в заглавии — оригинальное название переводится как «Возвращение сэра Ричарда Гренвилла». Это стихотворение впервые опубликовано в книге Red Shadows 1968 года издания.
Но самой знаменитой поэмой о пуританине стало «Возвращение Соломона Кейна», опубликованное несколько месяцев спустя после смерти Говарда в 1936 году в фэнзине Fanciful Tales. Однако это лишь первая версия поэмы, а существует и вторая — она впервые увидела свет в издании Гленна Лорда The Howard Collector № 15 осенью 1971 года. Кроме того, существовала некогда и третья версия этой поэмы (название которой, как нам известно, было просто «Возвращение Соломона»), но ныне она, вероятнее всего, утеряна.
Итак, цикл о Соломоне Кейне в порядке написания произведений (приводится согласно статье Патриса Луине «Происхождение Соломона» и составу тома Solomon Kane, l’intégrale 2008 года издания):
Красные тени / Red Shadows
Впервые — в журнале Weird Tales (август 1928)Черепа среди звёзд / Skulls in the Stars
Впервые — в журнале Weird Tales (январь 1929)Десница судьбы / The Right Hand of Doom
Впервые — в сборнике Red Shadows (1968)Чёрные всадники смерти / Death’s Black Riders
Впервые — в альманахе The Howard Collector № 10 (весна 1968)Замок дьявола / The Castle of the Devil
Впервые — в сборнике Red Shadows (1968)Перестук костей / Rattle of Bones
Впервые — в журнале Weird Tales (июнь 1929)Холмы смерти / The Hills of the Dead
Впервые — в журнале Weird Tales (август 1930)Луна черепов / The Moon of Skulls
Впервые — в журнале Weird Tales (июнь, июль 1930)Клинки братства / Blades of the Brotherhood
Впервые — в сборнике Red Shadows (1968)Ястреб Басти / Hawk of Basti
Впервые — в сборнике Red Shadows (1968)Крылья в ночи / Wings in the Night
Впервые — в журнале Weird Tales (июль 1932)Шаги за дверью / The Footfalls Within
Впервые — в журнале Weird Tales (сентябрь 1931)Дети Ашшура / The Children of Asshur
Впервые — в сборнике Red Shadows (1968)Одно чёрное пятно / The One Black Stain
Впервые — в альманахе The Howard Collector № 2 (весна 1962)Погибший друг / The Return of Sir Richard Grenville
Впервые — в сборнике Red Shadows (1968)Возвращение Соломона Кейна / Solomon Kane’s Homecoming
Впервые — в журнале Fanciful Tales (1936)Возвращение Соломона Кейна, вариант / Solomon Kane’s Homecoming, variant version
Впервые — в альманахе The Howard Collector № 15 (осень 1971)
Соломон Кейн сегодня — это, пожалуй, второй герой Говарда после Конана. В его популярности сыграла сомнительную, но всё же достаточно крупную роль киноадаптация 2009 года.
Из «могучей четвёрки» этот персонаж выделяется хотя бы тем, что он не становится королём, а если и случается ему быть вождём и предводителем, то только на короткий срок. В Соломоне Кейне живёт неистребимый дух авантюризма, этот пуританин — искатель приключений, вечный странник, защитник слабых и борец со злом. Как бы пафосно это ни звучало, но именно таким его и создал техасский писатель. Соломон — это тот мрачный, но справедливый сильный человек, на которого кому-то из нас хотелось бы быть похожим, а кому-то — чувствовать его защиту и заботу.
Наверное, поэтому Соломон Кейн вот уже не одно десятилетие не покидает читательских сердец.
Источник: fanfanews
Вселенная Роберта И. Говарда. Часть 1: Кулл из Атлантиды, король Валузии
Творчество Роберта Говарда многообразно: фэнтези, ужасы, боксёрские истории, юмористические вестерны, приключенческие рассказы, мистические детективы… Наибольшей популярностью пользуются его работы в жанре «меча и магии» и, конечно, самый известный его герой — Конан, но начнём мы рассказ о Вселенной Говарда с другого персонажа.
Часть текстов писателя описывает один и тот же мир от самых ранних этапов его существования до современных Говарду времён. Эта вселенная тесно связана с «Мифами Ктулху» Лавкрафта, переплетается с созданными богатой фантазией Кларка Эштона Смита причудливыми мирами, а также имеет касательство и к творчеству других писателей так называемого «лавкрафтовского кружка».
Мы попытаемся представить в серии статей вселенную Роберта И. Говарда — не в полном объёме, но в рамках героического фэнтези. В первую очередь, конечно, обратим внимание на «могучую четвёрку», но не забудем и других знаменательных героев техасца, слава которых не так велика.
Первый из персонажей во вселенной Говарда — Кулл из Атлантиды, король Валузии, могущественнейшей из Семи Империй. Первый — по внутренней хронологии, конечно.
Иллюстрация Кена Келли
Как признавался сам Роберт И. Говард, Кулл возник в его воображении внезапно. И можно с довольно большой степенью уверенности сказать, что так и было.
Первую историю, где появился атлант, техасец написал в 1925 или 1926 году. Это был безымянный рассказ, который впоследствии получил известность как «Изгнанник из Атлантиды». Впервые опубликован он был после смерти автора, в 1967 году в сборнике King Kull, который редактировал Лин Картер. Он поменял ряд имён; позже восстановленный вариант текста также увидел свет. Произведение интересно тем, что служит финалом одного цикла и отправной точкой другого. Ам-ра, один из героев рассказа, собственно, и был изначально главным персонажем, но в процессе написания, по признанию Говарда, Кулл стал брать над ним верх. Об Ам-ре техасец чуть раньше уже написал несколько прозаических отрывков и стихотворений, и «Изгнанник из Атлантиды» тоже мог бы стать частью цикла, если бы не заявил о себе так активно Кулл. И хотя полноценным началом цикла об атланте-варваре этот текст считать не следует, даже здесь уже отчётливо видно то, что станет сутью, основой большинства рассказов о короле Валузии. Легенда, сказка — вот те слова, что лаконично и точно описывают почти весь следующий цикл произведений.
А настоящим началом Кулла послужило одно из лучших произведений во всём творчестве «техасского мечтателя» — новелла «Королевство теней». По мнению большинства не только рядовых читателей, но и говардоведов это лучший текст о Кулле. Кроме того, «Королевство теней» стало и формальным началом жанра «меча и магии» как такового — в том виде, в котором его и привыкли видеть со времён Говарда. Произведение впервые опубликовано в августе 1929 года в журнале Weird Tales, а написано на два-три года раньше.
Следующим рассказом о Кулле стали «Зеркала Тузун Туна», которые Говард написал в том же 1927 году, едва только узнал, что предыдущий рассказ об атланте принят к публикации. Это произведение вышло в печати следом за предшественником — в сентябрьском номере Weird Tales за 1929 год. Снова Говард создаёт нечто выдающееся, почти кардинально меняя стиль и сюжет, которые были заданы в «Королевстве теней».
Иллюстрация из журнала Weird Tales, август 1929
Далее работая с Куллом, техасец немного дал маху. Незаконченный фрагмент, довольно крупный, сегодня нам известный, наверное, более всего как «Предрассветные всадники», далеко увёл писателя. Настолько далеко, что он даже не смог его завершить. А ведь атмосфера мрачной сказки получилась здесь у автора очень хорошо! Первая публикация состоялась в сборнике King Kull, для которого Лин Картер частично переписал и закончил историю. К сожалению, он безнадёжно испортил главное достоинство «Предрассветных всадников» — атмосферу. Незаконченный фрагмент Говарда не единожды публиковался начиная с 1978 года.
Очередная предпринятая техасцем попытка написать о Кулле была более успешной. Рассказ «Кошка и череп», также известный как «Кошка Делькарды», был успешно завершён, но, к сожалению, не принят редактором Weird Tales к публикации. Здесь Говард впервые вводит персонаж, которому в будущем суждено будет получить более или менее широкую известность, пусть и не в оригинальном виде. Это — Тулса Дум, злейший враг атланта. Хотя написан текст в начале 1928 года, первая его публикация состоялась всё в том же сборнике King Kull в 1967 году.
Далее волею писателя Куллу приходится пережить довольно необычное приключение в истории «Кричащий Череп Тишины». Это произведение также написано в 1928 году, но впервые опубликовано посмертно — в книге King Kull (1967). Примечательно оно в первую очередь тем, что представляет собой весьма необычный хоррор, или, по крайней мере, фэнтези с ощутимым элементом хоррора.
В том же году Говард написал ещё несколько текстов о Кулле, но все они оказались неудачными с точки зрения продаж в журналы. И в них техасец продолжил свои литературные эксперименты. «Удар гонга» вообще представляет собой философскую притчу, утверждающую эфемерность всего сущего. Следует отметить, что это единственный рассказ из цикла, который предлагался не сразу журналу Weird Tales, а другому периодическому изданию — Argosy.
Иллюстрация Уилла Конрада к комиксу «Королевство теней»
В рассказе «Алтарь и скорпион» Говард снова играет со своим героем. Здесь Кулл только упоминается, а главные действующие лица — совсем другие люди, которые более ни в одном произведении цикла не встречаются. Предложенный редактору Weird Tales, рассказ не нашёл путь к читателю в течение жизни автора. Как и предыдущий текст, он был опубликован впервые в сборнике King Kull 1967 года.
В 1928 или 1929 году техасец вновь обращается к Куллу, повторяя вариант, уже опробованный прежде в «Алтаре и скорпионе». Написанный им небольшой рассказ называется «Проклятие золотого черепа», и атлант здесь тоже только упоминается. Вообще, это самый необычный текст цикла. И не только потому что действие развивается и в далёкой древности времён Семи Империй, и в современности Говарда. Текст связан тематически с интереснейшей незавершённой повестью Говарда «Остров вечности» и обнаруживает немалое сходство с прозой Кларка Эштона Смита. Впервые «Проклятие золотого черепа» опубликовано в альманахе Гленна Лорда The Howard Collector № 9 весной 1967 года.
Иллюстрация Джона Болтона к комиксу «Демон в серебряном зеркале»
Затем Кулл опять выходит на первый план в историях, ему посвящённых. Правда, истории эти остались незаконченными. Фрагмент под названием «Чёрный город» довольно мал и даёт совсем небольшое представление о том, что Говард мог задумывать. Тем не менее, это не остановило Лина Картера, который дописал историю и опубликовал её в 1967 году в книге King Kull. Оригинальный текст впервые увидел свет в 1978 году.
Та же судьба постигла и незаконченный «Рассказ пикта». В этом тексте Кулл на первых порах оказывается главным героем, но скоро становится понятно, что история-то вовсе не о нём. Говард во время написания этого произведения снова сильно увлёкся другой темой, по большому счёту, позабыв об атланте и других персонажах цикла. Лин Картер не бросил и этот фрагмент — снова в 1967 году в книге King Kull появляется история, дописанная им. Пожалуй, это лучшее продолжение незавершённых приключений Кулла, над которыми работал Картер. Оригинальный текст публикуется также начиная с 1978 года.
В 1929 году Говард снова возвращается к Куллу, уже на более серьёзной основе: два рассказа, за которые он взялся в это время, были завершены автором. «Сим топором я правлю!» стало ещё одним значимым текстом о Кулле: и потому что явилось попыткой Говарда вернуться к персонажу, к которому он уже питал довольно малый интерес, и потому что впоследствии сыграло значительную роль в становлении другого персонажа техасца, ещё более известного, чем король Валузии. Этот текст, в отличие от всех предыдущих рассказов об атланте, не содержал никаких мистических или фантастических элементов, став, по сути дела, просто приключенческим рассказом в антураже фэнтезийного мира.
«Мечи пурпурного королевства» достаточно похож на предыдущее произведение. Здесь тоже нет мистики, да и сюжет имеет некоторое сходство с «Сим топором я правлю!». Это была самая последняя попытка вернуться к Куллу как таковому. Оба «реалистических» рассказа оказались не востребованы при жизни Говарда и увидели свет лишь в 1967 году в сборнике King Kull. Лин Картер, редактировавший тексты, изменил ряд имён и в «Сим топором я правлю!», и в «Мечах пурпурного королевства», чтобы избежать сходства с персонажами, появлявшимися в других опубликованных историях техасца. Позже публиковались и произведения в оригинальном виде.
Но на этом история работы Говарда с Куллом не заканчивается. В 1930 году он пишет рассказ «Короли ночи», где сталкивает лицом к лицу двух своих знаменитых героев — собственно, атланта и вождя пиктов Брана Мак Морна. Техасцу удаётся создать одно из лучших произведений за всю карьеру, но в этом, вероятно, не так много заслуги Кулла как такового. Здесь он оказывается в «исторической» реальности, во времена противостояния пиктов и других племён Каледонии римским легионерам. В пользу того что Кулл в рассказе выступает в качестве гостя — исключительно гостя, во всех смыслах — говорит тот факт, что некоторые имена, упоминавшиеся в рассказах о короле Валузии, в «Королях ночи» переиначены, будто сам автор забыл, как они пишутся. Рассказ увидел свет в ноябре 1930 года в журнале Weird Tales.
Ещё осталось сказать о поэме «Король и дуб», которая существует в двух вариантах. Впервые поэма была опубликована в номере Weird Tales за февраль 1939 года. Эта версия считается основной. Вариант, известный как черновой, содержит упоминание города Колдеркона, что, собственно, и является его главным отличием от первого варианта. Эта вторая версия впервые опубликована в 2006 году в сборнике Kull: Exile of Atlantis.
Итак, цикл о Кулле в порядке написания произведений (приводится согласно статье Патриса Луине «Происхождение Атлантиды» и составу тома Kull: Exile of Atlantis 2006 года издания):
Изгнанник из Атлантиды / Untitled Story
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Королевство теней / The Shadow Kingdom
Впервые — в журнале Weird Tales (август 1929)Зеркала Тузун Туна / The Mirrors of Tuzun Thune
Впервые — в журнале Weird Tales (сентябрь 1929)Предрассветные всадники / Untitled Draft
Впервые — в сборнике King Kull (1978)Кошка и череп / The Cat and the Skull
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Кричащий Череп Тишины / The Screaming Skull of Silence
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Удар гонга / The Striking of the Gong
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Алтарь и скорпион / The Altar and the Scorpion
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Проклятие золотого черепа / The Curse of the Golden Skull
Впервые — в альманахе The Howard Collector № 9 (весна 1967)Чёрный город / The Black City
Впервые — в сборнике King Kull (1978)Рассказ пикта / Untitled Fragment
Впервые — в сборнике King Kull (1978)Сим топором я правлю! / By This Axe I Rule
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Мечи пурпурного королевства / Swords of the Purple Kingdom
Впервые — в сборнике King Kull (1967)Король и дуб / The King and the Oak
Впервые — в журнале Weird Tales (февраль 1939)Король и дуб. Черновик / The King and the Oak, draft
Впервые — в сборнике Kull: Exile of Atlantis (2006)Короли ночи / Kings of the Night
Впервые — в журнале Weird Tales (ноябрь 1930)
Рассказы о Кулле — это всё ещё начальный период творчества Говарда. Он пока не набил руку как следует, но зато писал эти истории так, как нравилось ему самому. Техасец экспериментировал и отпускал своё воображение в свободный полёт.
Вместе с тем нельзя сказать, что произведения об атланте — ученические. Как минимум «Королевство теней» входит в «золотой фонд» прозы писателя (можно упомянуть и «Королей ночи», но этот рассказ стоит всё-таки особняком). Даже и «Зеркала Тузун Туна» вполне способны претендовать на звание очень качественной, наполненной как приключениями, так и философией фэнтези-истории.
Неудивительно, что читатели Weird Tales надолго запомнили Кулла, по сути дела, только благодаря этим двум рассказам.
Источник: https://swordandword.wordpress.com/
Другие материалы:
Акула пера — как Хантер Томпсон стал заложником "Страха и отвращения"
Последняя поп-икона нулевых — как Эми Уайнхаус меняла музыку и погубила себя
Промежуточные итоги — 10 лучших игр первой половины 2023 года
Кто скрывается под маской — самая полная история культового жанра слэшер
Технологии как угроза — 12 книг в духе сериала «Черное зеркало» (6 фантастических + 6 нон-фикшн)
Не только Индиана Джонс — 7 легендарных героев, которые возвращаются на экраны
Мамины дочки в Голливуде — краткий обзор главных женских архетипов в кино
Из чего сделаны Malchiks — два «Заводных апельсина»: Кубрика и Бёрджесса
Стартовали съемки фильма «Волшебник Изумрудного города» — доступны первые кадры
«Тот самый Мюнхгаузен» — отрывки из биографии немецкого барона
Недооценённая Нина Агапова — мастер эпизода, не исполнившая ни одной главной роли в кино
Жизнь как антиутопия — биография и творчество Джорджа Оруэлла, к 120-летию со дня рождения писателя
Генри Райдер Хаггард — писатель, мистик, общественный деятель
Вышел тизер сериала «Задача трех тел» — адаптации романа Лю Цысиня от шоураннеров «Игры престолов»
Сверхъестественный ужас — в «Смешариках»: Лавкрафт, Лем, Карпентер, Стивенсон
«Темный кристалл: Эпоха сопротивления» — восьмидесятническое сокровище Netflix
«Темный кристалл: Эпоха сопротивления» — это сериальный приквел легендарного кукольного дарк-фэнтези Джима Хенсона и Фрэнка Оза. Рассказываем, почему это кино надо смотреть и как оно встраивается в ностальгический тренд по восьмидесятым.
Культовая кукольная картина Джима Хенсона и Фрэнка Оза «Темный кристалл»— поп-культурная икона 80-х, правда, только на Западе, у нас она почему‑то не пользуется такой же популярностью. У нас больше знают «Лабиринт» или, например, «Черепашек-ниндзя», в которых тоже были хенсовские куклы. Но в «Черепашках» и «Лабиринте» были еще и люди, а в «Темном кристалле» они отсутствуют вовсе. И то, что главными героями картины оказываются волшебные существа, придуманные гениальным дизайнером Брайаном Фраудом и сыгранные сложнейшими аниматронными механизмами, производит волнующий и совершенно завораживающий эффект. Мир «Темного кристалла», несмотря на то, что он выдуманный, своей проработанностью и детализацией похож на настоящий.
После выхода фильма задумывалось несколько продолжений — и даже был написан набросок сценария «Сила темного кристалла» (сейчас он существует в виде комиксов), но конец всем планам положила скоропостижная смерть Хенсона из‑за пневмонии: он отказался ложиться в больницу, так как был ортодоксальным иеговистом. После его кончины заглохла и история с гипотетическим сиквелом, но в 2019-м Netflix, продюсер (и дочь Джима) Лиза Хенсон, компания Jim Henson’s Creature Shop и режиссер Луи Летерье («Дэнни — цепной пес», «Битва Титанов») выпустили приквел.
По его сюжету в дальнем уголке вселенной есть планета Тра, которая кружится вокруг трех солнц, а в самом ее центре расположен кристалл истины — источник всего живого. Планету населяют семь кланов гелфлингов (существ, похожих на эльфов-оленят), коротышки-подлинги и другие фантастические твари. Заправляют всем на Тра (после того как мудрая ведьма Огра отправилась в ментальное путешествие по космосу) чужаки — инопланетяне-скексисы, выглядящие как гибрид хищной птицы и рептилии.
Скексисы тайно вытягивают энергию из кристалла, который поклялись защищать. Однако в один прекрасный день кристалл перестает работать, как батарейка. И тогда ученый Скектек (голос Марка «Люка Скайуокера» Хэмилла) изобретает машину, которая начинает забирать жизненную эссенцию из гелфлингов. Об этом узнает стражник Риан, но ему никто не верит, кроме девушки-гелфлинга Дит, которая в компании подлинга Хапа спешит сообщить, что под землей распространяется потемнение — сила, которая способна уничтожить их мир. Тем временем в другой части Тра не вылезающая из библиотеки принцесса гелфлингов Бреа поймет, что пора отвлечься от книг и спасти цивилизацию. Вскоре судьбы всех этих героев (воина, принцессы и одичалой) переплетутся, так как зима близко.
Несомненно то, что «Эпоха сопротивления» сделана под влиянием «Игры престолов», да Летерье этого не отрицает. Белокурая принцесса, которая желает всем добра. Воин, увидевший нечто ужасное и кричащий о том, что конец близок. Серсея Ланнистер, Марджери Тирелл и Миссандея на озвучке. Надвигающийся апокалипсис, в конце концов. Однако, несмотря на все эти формалистские приемы и знакомые голоса, заметим, что в отличие от «Кобры Кай», которая два сезона увлекательно деконструирует «Малыша-каратиста», «Темный кристалл» гораздо-гораздо бережнее обращается со своим каноном.
Гелфлинги здесь в массе своей хорошие, а скексисы — плохие. То есть галерея знакомых образов не подвергается ревизии, а только чуть усложняется. Как и усложняется список заявленных тем. Если в оригинальном «Темном кристалле» ведущей темой был геноцид (скексисы истребили почти всех гелфлингов), то в «Эпохе сопротивления» к ней навскидку примешались социальное расслоение, классовая вражда, бытовой расизм (причем и между кланами гелфлингов), экологический комментарий (в сериале еще сильнее, чем в фильме, звучат пантеистические мотивы, когда все божественное отождествляется с природой, — по сути, население Тра поклоняется планете, как в «Аватаре») и ответственность ученого за свое изобретение, ведь дьявольский механизм Скектека, высасывающий эссенцию из волшебных существ, — это тикающая атомная бомба.
Герои сериала еще об этом не знают, но они живут в мире, где не только наступила зима, но и победили белые ходоки. И эта эсхатологическая обреченность роднит «Темный кристалл» с еще одной легендарной фантастической франшизой — «Звездными войнами». Как и Джордж Лукас в трилогии-приквеле, создатели «Эпохи сопротивления» показывают нам обитаемую и цветущую ойкумену, в то время как в оригинальном фильме она (как и в старых «Star Wars») представляет собой постапокалиптическую пустошь. Впрочем, в том, что эти франшизы пошли по одинаковому пути, абсолютно нет ничего странного: Лукас дружил с Джимом Хенсоном и Фрэнком Озом. Первому он помог со съемками и монтажом «Лабиринта», второго взял озвучить мастера Йоду. Одним из продюсеров оригинального «Темного кристалла» выступил продюсер «Звездных войн» Гари Кертц.
Однако дело не только в схожем хронологическом мироустройстве франшиз, но и в том, что обе они используют идею дуализма всего сущего. В «Звездных войнах» она пролегала между светлой и темной сторонами Силы. Но если Джордж Лукас почерпнул большую часть идей для своей саги из «Тысячеликого героя» Джозефа Кэмпбелла, то Джим Хенсон — из спиритуализма и эзотерических трудов Джейн Робертс «Материалы Сета». «Темный кристалл» бесконечно дуален: тут все парно. Есть раса урскеков, разделившаяся на две: скексисов и урру (в фильме и сериале их называют мистиками). Есть две, противостоящие друг другу силы: гелфлинги и скексисы. Есть две сестры-принцессы — хорошая (Бреа) и плохая (Селадон), которая по глупости встает на сторону зла. Даже меч, с помощью которого в теории можно одолеть скексисов, разделен на две половины.
Символично и то, что в оригинальном фильме все должно закончиться «Великим соединением», но мы понимаем, что это утопия, а раздираемая противоречиями и войнами «Эпоха сопротивления» — наша реальность. Поэтому, несмотря на то, что «Темный кристалл» — фэнтези с изобретательным визуалом и захватывающими дух сценами (зря, все-таки «Марвел» выпер Летерье из «Мстителей» после неудачи «Невероятного Халка»), это еще и социально заряженное кино, крайне злободневная сатира. Как и любое настоящее искусство, сериал Netflix ставит зеркало не только перед героем, но и перед зрителями, чтобы те с ужасом могли узнать себя в персонажах — либо в ушастых гелфлингах, либо в клювокрылых скексисах, либо (что более вероятно) и в тех, и других. Как уже было сказано, согласно Хенсону, вселенная не бинарна, а дуальна, — и этот дуализм, пожалуй, лучшее, что есть в шоу. «И треснул мир напополам, дымит разлом и льется кровь, идет война добра со злом» — только это добро и зло, по сути, две стороны одной и той же монеты.
Автор текста: Евгений Ткачев
Источник: daily.afisha.ru
Другие материалы:
Фантастический реализм Хаяо Миядзаки — из чего состоят фильмы гения
Только для взрослых — 10 самых откровенных сериалов, похожих на «Содержанок»
Путеводитель по наивному искусству — как отличить наивную живопись от детского рисунка
ТОП-8 — Ключевые фильмы для мейнстримного американского кино 1990-х
Как и зачем появился афрофутуризм – новое направление в культуре и искусстве
Свобода держать свинью и огород: книги недели — Что спрашивать в книжных
Снимается «Крысолов» — отечественный фильм про охотников на мутантов-крысолюдей
«Кто спасет Нину, тот спасет целый мир» — спектакль-откровение по рассказу Кира Булычёва
Мать атомных слез — о книге «Fallout. Хроники создания легендарной саги»
Эволюция фэнтези — от Толкина и Говарда до Мартина и Аберкромби
О комиксах «Метабароны» — собственная «Дюна» Алехандро Ходоровски
Провокация и страстная любовь — 7 фильмов о токсичных сексуальных отношениях
Пострадавшие от советской цензуры — 7 запрещенных фильмов шестидесятых
«Один для них, пять ни для кого» — что посмотреть с Джеймсом Франко
Лучшие в мире крокодилы — 12 главных мультфильмов Эдуарда Успенского
Детка, ты просто космос. Кинематограф о космосе, о женщине и о женщине — космосе
Властелин-творец — Джон Рональд Руэл Толкин
«Властелин колец» – самая читаемая книга ХХ века после Библии и цитатника Мао Цзэдуна. Кто-то считает ее сказкой, другие – философским романом, третьи – порталом в альтернативную реальность, намного более интересную, чем мир, в котором мы живем.
Интеллектуалы и игрушки
Мало какое литературное произведение вызывает столь полярные реакции – от фанатичного обожания до брезгливого презрения. И если эмоции первого типа связаны с самой книгой, то второго – обусловлены сложившейся вокруг нее субкультурой экзальтированных фанатов. Мало кому симпатичны, казалось бы, уже взрослые юноши и девушки, наряженные в плащи из занавески, вооруженные фанерными мечами и всерьез называющие себя эльфами и хоббитами. Читать книгу, доводящую до такого состояния? Спасибо, что-то не хочется.
Но даже незнакомый с произведениями Толкина человек нет-нет да и столкнется с отсылками к ним или позаимствованными оттуда понятиями. То какое-нибудь авторитарное государство в прессе назовут Мордором, то в разговоре систему уличного видеонаблюдения – оком Саурона. Или вдруг политолог Екатерина Шульман назовет себя старым толкинистом-ортодоксом, а литературный критик Галина Юзефович признается, что она человек одной любимой книги, и эта книга – «Властелин колец». А то откроется, что Борис Гребенщиков к 1985 году 11 раз прочитал «Властелина колец» в оригинале, а кроме того, дважды переводил эту книгу вслух своим друзьям – от корки до корки. Выходит, толкинисты, или толкинутые, как их пренебрежительно называют, – это вовсе не только переростки с деревянными мечами?
"Битва пяти воинств" в Чехии, 2018 год
План побега
Оксфордского профессора-лингвиста Толкина вместе с его другом Клайвом Стейплзом Льюисом, автором «Хроник Нарнии» и тоже оксфордским профессором, можно назвать отцами-основателями современного фэнтези. Однако эффект толкиновских книг выходит за рамки фэнтези как просто увлекательной или развлекательной литературы. Толкину удалось в середине кровавого и смертельно серьезного ХХ века заставить людей снова впустить в свою жизнь сказку.
Секрет успеха, видимо, заключался в том, что у человечества, запуганного войнами и другими катастрофами, гонимого железной рукой прогресса в светлое будущее, возникла потребность в новом мифе, а Толкин гениально выполнил этот «заказ». Мир Толкина (его принято называть Средиземьем, но сам автор предпочитал говорить о Вторичном мире) был описан так тщательно и основательно, что создавалось впечатление, будто речь идет о чем-то абсолютно реальном.
Толкин был первым, кто собрал под своим «знаменем» миллионы эскапистов. Это ни хорошо ни плохо – такова потребность людей. Теперь эскапизм – главный товар на рынке культуры и развлечений: фэнтези, научная фантастика, супергеройские комиксы и фильмы etc. Людям хочется сбежать от того, что происходит вокруг, – и с каждым годом все сильнее. У Толкина был свой ответ на упреки в эскапизме. «Не надо путать побег из плена с дезертирством», – говорил он. Толкин не прятался от современного мира, а возражал ему.
Против Машины
Ему и в самом деле очень не нравилась современность. Он прошел через мясорубку Первой мировой войны, радикально изменившей облик планеты – не только материальный, но и духовный. Но главной проблемой человечества писатель считал даже не милитаризм, а обострившееся в ХХ веке желание людей подмять окружающий мир под себя. Мир, созданный Богом, – а Толкин был убежденным и даже консервативным католиком.
Он видел природу живым организмом, а не источником ресурсов. И самой серьезной опасностью, угрожающей Земле и ее обитателям, профессор Толкин считал машины – в широком смысле слова: поезда и самолеты, придуманные, чтобы мчаться с неестественной для человека скоростью, станки и приборы, якобы облегчающие труд, но на самом деле закабаляющие. «Вы считаете, что рабство побеждено? Оно теперь лишь глубже спрятано – в цехах фабрик и заводов. И его масштабы намного больше, чем прежде», – говорил писатель. Человек становился не хозяином машины, а приложением к ней.
Кольцо Всевластия некоторые современники сочли аллегорией атомной бомбы – оружия, которое разрушит мир, если попадет не в те руки. Толкину это не нравилось, как и вообще все попытки найти в романе какие-то простые параллели с реалиями ХХ века. Кольцо – это символ Машины, чья задача подавлять все живое и доминировать над миром. Машина для Толкина – это средство подчинения других и навязывания им своей воли, пускай даже с самыми благими намерениями.
Толкина нередко называют технофобом. Индустриализацию и, в частности, изобретение двигателя внутреннего сгорания он считал большим злом. При этом пользовался некоторыми техническими новшествами, в которых не видел угрозы: например, купил магнитофон, как только их начали выпускать.
Человек – это звучит слишком гордо
Не случайно, что люди – лишь одна из рас, обитающих во вселенной Толкина, и далеко не самая разумная, благородная и сильная. Зато изрядно испорченная жаждой власти, стремлением сделать все по-своему. Толкин не то что намекает, а прямо говорит: мы в этом мире не одни, а человек не царь природы и не пуп земли. Автор «Властелина колец» бросает вызов антропоцентризму, ставшему после эпохи Ренессанса парадигмой. Он описывает расу эльфов, которые, в отличие от людей, бессмертны и стремятся не к власти, а к искусству и знанию. Разрыв между эльфами и людьми настолько велик, что многие эльфийские предметы обжигающе невыносимы для простых смертных.
Смерть – еще одна ключевая тема Толкина. В одном интервью он процитировал слова французского философа-экзистенциалиста Симоны де Бовуар: «Нет такой вещи, как естественная смерть. Ничто, происходящее с человеком, нельзя назвать естественным, так как его присутствие ставит мир под сомнение. Все люди должны умереть, но для каждого из нас смерть – несчастный случай и неоправданная жестокость, даже если человек покорно принимает ее». А потом добавил: «Нравится ли вам это или нет, но эти слова – главный источник "Властелина колец"».
С одной стороны, очень необычный источник для глубоко верующего христианина. Ведь иногда о «Властелине» пишут как о христианской аллегории, что ее автору, похоже, не очень нравилось. Он не планировал быть замаскированным проповедником. Толкин хотел создать мифологическую систему, которой, как он считал, так не хватало его родной Англии. Но у крепко верующего человека проповедью становится вся его жизнь. Так что Вторичный мир и его духовная сторона не может не нести в себе христианства. Просто Толкин считал, что кричать об этом необязательно.
С другой стороны, христианство также смотрит на смерть как на явление противоестественное: человек создан для вечной жизни, а распад и гибель существуют лишь в несовершенном земном мире. Поэтому там, где для материалистки де Бовуар был глухой тупик и конец, для христианина – переход в новое состояние. Однако нельзя не почувствовать, что материалистический ужас перед смертью каким-то образом сильно действовал и на Толкина. Даже в эльфов он вложил возможность смерти: хотя они и не умирают естественным образом, их можно убить.
Сила мифа
Как же, собственно, был создан мир Средиземья? И с какой целью?
Толкина с детства интересовали легенды и мифы. Помимо прочего они помогали ему пережить испытания: в четыре года он лишился отца, а в 12 – матери, с которой был очень близок. В Бирмингеме он ходил в Школу короля Эдуарда, где ему привили не просто интерес, а любовь к языкам. Учебу Толкин продолжил в Оксфорде, где его специализацией стала лингвистика.
Джон Толкин и его жена Эдит в Оксфорде, 1961 год
Впоследствии он много лет преподавал в этом университете древнеанглийский – не самый популярный и престижный предмет, но успех или социальный статус для Толкина значили немного.
Толкин любил древние мифы и эпосы и жалел, что в Англии этот культурный слой практически отсутствует. Вот что Толкин писал в письме другу: «Я с первых дней был огорчен бедностью моей любимой страны: у нее не было собственных историй (связанных с ее языком и почвой), ни качества, которое я искал и нашел (как ингредиент) в легендах других стран. Там были греческий, кельтский, романский, германский, скандинавский и финский языки (что сильно повлияло на меня); но ничего по-английски, за исключением бедных книжек. Конечно, был и есть весь артурский мир [цикл кельтских легенд и рыцарских романов об Артуре, короле бриттов], но как бы он ни был силен, он совершенно не натурализован, связан с землей Британии, но не с английским; и не заменяет то, чего мне не хватает».
Как правило, это обстоятельство объясняется нормандским завоеванием Англии в XI веке, стершим древнюю культуру острова, а также ранней промышленной революцией, лишившей англичан всякой тяги к сказкам и сверхъестественному.
Толкин понимал, что мифология – это не оторванное от жизни развлечение для детей и мечтательных натур, а, наоборот, очень важный элемент жизни – сокровищница мудрости, касающейся главных категорий нашей жизни: любви, дружбы, смелости, верности, чести. Мифы указывают человеку направление жизненного пути и инструменты, которые ему в этом пути помогут. Толкин особенно интересовался героическими легендами как квинтэссенцией высших человеческих ценностей: способности совершить подвиг, пожертвовав всем, в том числе и самой жизнью.
Он постепенно пришел к идее создать свой мифологический мир для Англии. Это означало, что ему предстояло за считанные годы придумать то, что в других народах созревало веками.
Старые тролли и новые хоббиты
Толкин начал строительство этого мира не с белого листа. Блестящий знаток мифологии, он взял туда многих уже существовавших персонажей: гоблинов, орков, гномов, троллей и эльфов. Но он добавил и много от себя: хоббитов, антов и других.
Он начал писать сказки еще на войне. Когда у него появились дети, зимой он сочинял им письма от имени Рождественского Деда Николаса (то есть Санта-Клауса), причем делал это с характерной для него тщательностью, которая касалась не только хорошо выписанных персонажей и сюжетных линий, но и самой подачи: эти письма были с марками и настоящими почтовыми штемпелями. Толкин отправлял их заранее, никто из детей не мог и заподозрить, что за всем этим стоял их отец. После смерти писателя эти рождественские письма, в которых прослеживаются начала будущего эпоса, были изданы отдельной книгой.
Иллюстрации Дж. Р.Р. Толкина к первому изданию "Хоббита", 1937 год
Из историй, которые Толкин разрабатывал со времен Первой мировой, появилась его первая книга о мире Средиземья – «Хоббит», вышедшая в 1937 году. Эта повесть имела большой успех, прежде всего у детей. В ее основе лежал один из главных мифологических сюжетов – путешествие героя (впоследствии этот же архетипичный сюжет, но в гораздо большем масштабе, станет стержнем «Властелина колец»).
Американский ученый Джозеф Кэмпбелл в 1949 году опубликовал ставший теперь классикой труд «Тысячеликий герой», в котором показал, как мотив путешествия героя пронизывает мифы и легенды всех времен. Герой (часто это самый обычный человек) получает серьезный вызов: он должен спасти кого-то или найти что-то. Он принимает вызов, порой вовсе не желая этого, и отправляется в путешествие, которое преображает и мир, и его самого.
Толкин писал «Хоббита» и «Властелина», не читав Кэмпбелла, но ему, конечно, был хорошо знаком этот сквозной мотив и сила его воздействия на людей.
За «Властелина» он засел в том же году, когда вышел «Хоббит». Вроде бы он писал продолжение сказки, но новая книга стала произведением совершенно иного порядка. Это был opus magnum Толкина, в который он постарался вложить все, что хотел сделать как писатель, мыслитель и мифотворец. Он называл свою трилогию героическим романом. Не будет ошибкой называть ее и эпосом.
Языки
На работу ушло 12 лет, и даже когда трилогия «Властелин колец» наконец была в первый раз напечатана, Толкин терзался, что не смог довести ее до совершенства. Кстати, трилогией книга стала вынужденно. Толкин задумывал роман цельным, но издатели умоляли разбить его на части – сначала на шесть, потом на три.
Создавая мир Средиземья, Толкин придумал ему языки. И то была не стилизация, к которой иногда прибегают литераторы, а полноценные языки с фонетикой и письменностью, которые мог придумать только человек, влюбленный в лингвистику. То, что другим могло показаться ненужной дотошностью, обременительной кропотливостью, было для Толкина высшим наслаждением. Он начал заниматься этим еще в 1910-х, задолго до «Властелина колец».
Его любимым детищем был эльфийский язык квенья, на котором он писал стихотворения и которому придумал красивейшую письменность. Всего Толкин создал около трех десятков языков: только одних эльфийских было не меньше 15, а еще был тайный язык гномов кхуздул, черное наречие Саурона, вестерон (или Всеобщий язык, на котором говорили хоббиты и люди) и многие другие.
О таких «мелочах», как подробные карты Средиземья и детальная хронология вымышленной истории, и говорить нечего. Толкин заложил в свой мир столько информации, что его до сих пор изучают, подобно реально существовавшим цивилизациям.
Карта Средиземья, созданная Дж. Толкином
«Властелин колец» выглядел столь убедительно еще и потому, что Толкин пользовался писательским приемом, некогда сформулированным Хемингуэем (возможно, даже не зная этого): автор должен знать об описываемых событиях намного больше, чем он рассказывает в тексте. Текст – это верхушка айсберга. По мнению Хемингуэя, читатель чувствует это и поэтому бессознательно доверяет писателю.
Два мира
Поначалу роман приняли довольно сдержанно. Критики решили, что это просто громоздкая сказка для детей и юношества. Многим казалась смешной романтическая интонация автора, напоминавшая о рыцарских романах и выглядевшая слишком старомодно в мире, пережившем две чудовищные войны.
Признание приходило медленно, но верно. Настоящий бум толкиномании разразился в конце 1960-х, в эру хиппи и рок-революции: профессор Толкин вдруг стал своим для множества молодых людей, искавших альтернативный взгляд на мир. Хиппи импонировали экологизм писателя и его взгляд на современную западную цивилизацию как на жестокий мир, обреченный на самоуничтожение. Как бы неожиданно это ни звучало, но Толкина в ту пору высоко ценили и итальянские неофашисты – им импонировали его героический пафос и картина мира, в котором благородные существа защищают родной край от варварских представителей грубых и зловредных рас.
Самого Толкина, с одной стороны, радовала популярность его книг, с другой – он опасался профанации своей мифологии, созданной с такой любовью.
В последние годы жизни он работал над книгой «Сильмариллион», несколько вариантов которой уже создавал раньше. Но последний вариант, наиболее полный, дописать не успел, скончавшись в 1973 году.
После ухода Толкина популярность написанных им книг продолжала расти, а Средиземье начало жить и развиваться как бы само по себе. Литературный наследник, сын Кристофер, находил и публиковал все новые рукописи, уточнявшие и дополнявшие прежде имевшиеся сведения о Вторичном мире. Посмертно изданных книг получилось больше, чем вышедших при жизни. Поклонники десятилетиями обсуждали (и продолжают обсуждать) те или иные аспекты истории Средиземья, а кто-то и сам дописывает «недостающие» фрагменты.
Око Голливуда
Новую волну популярности Толкина запустила кинотрилогия «Властелин колец» (2001–2003) режиссера Питера Джексона. Даже три части по три с лишним часа каждая были слишком малы, чтобы вместить все сюжетные линии книги. Кроме того, в угоду зрителю был сделан акцент на сентиментальной стороне истории. Но даже такой вариант был благосклонно принят многими толкинистами, хотя, конечно, их радикальное крыло экранизацию отвергло.
Наследники первоначально тоже возражали против фильма, считая, что он извратит и опошлит представление о книге, не передаст ее глубины. Не рады были они и появлению байопика «Толкин» (2019), рассказывавшего о молодости писателя.
Наверное, и сам Толкин остался бы не в восторге от такой рекламы своего творчества. Больше всего он боялся, что люди не поймут его замысла или воспримут его слишком поверхностно. Но от этого не застраховано ничье творчество. И все же есть шанс, что ни коммерция, ни чудачества субкультуры толкинистов не могут заслонить от непредвзятого читателя достоинств этой во всех смыслах большой книги.
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: profile.ru
Материалы о других писателях:
Э. Э. «Док» Смит — отец американской космооперы
В лапах у Винни-Пуха и собственной жены — две беды Алана Милна
Эйв Дэвидсон — один из любимых писателей Рэя Брэдбери, почти неизвестный у нас
Эдмонд Гамильтон — железнодорожный клерк, ставший Звёздным королём
Дэн Симмонс — прилежный читатель, ответственный учитель и великолепный писатель
Генри Каттнер и Кэтрин Мур — гениальные халтурщики и мистификаторы
Конан-литератор: отец и заложник Шерлока Холмса — Артур Конан Дойль
Шпион-фантаст, женщина-мужчина — двойная жизнь Джеймса Типтри-младшего
Истинно американский джентльмен Эдгар Райс Берроуз — создатель Тарзана и Джона Картера
Роберт Силверберг — классик, который дважды отрекался от фантастики
Чайна Мьевиль — новый, странный, стимпанк, коммунист (о жизни и творчестве писателя)
Альфред Элтон Ван Вогт — бегущий по волнам фантазии (о жизни и книгах писателя)
Янтарный принц Роджер Желязны — о жизни и творчестве писателя
Жизнь Лавкрафта — хикки, расиста и гения (о жизни и книгах писателя)
Мир Конана как основа фэнтези. Хайборийская эра — из чего Роберт Говард создал свою Вселенную
Роберт Асприн — легкомысленный мифотворец (о жизни и творчестве писателя)
«Хроники Амбера» — миры и отражения Роджера Желязны
13 мая 1937 года на свет появился Роджер Желязны. Познакомиться с его биографией вы можете пройдя по ссылке выше, а сегодня мы публикуем материал о самом известном его цикле — «Янтарных хрониках» / «Хрониках Амбера».
Божества не обладают человеколюбием и предоставляют всем существам жить их собственной жизнью.
Дао Дэ Цзин
«Ничто не ново под луной» — крайне верное замечание. Большинство фантастических миров похожи друг на друга, поскольку являются отражениями первых оригинальных идей. Почти всегда фантастические вселенные — это либо сказочные королевства, либо космическое будущее. Без сомнения, неповторимые особенности наделяют каждый мир индивидуальностью, но, тем не менее, очень редко «основная идея» отличается новизной.
В число таких редких исключений и входит мир, о котором я собираюсь вам рассказать, — удивительный и парадоксальный мир Амбера, Янтарного Королевства, мир, созданный неисчерпаемой фантазией одного из известнейших мастеров жанра — Роджера Желязны.
Привычный фантастический мир предполагает наличие некой карты или схемы, или иного наглядного отображения географического положения. В данном случае ничего этого нет, поскольку мир Амбера — не только и не столько континент, планета или звездная система, сколько целое мироздание, философская идея, которую ни в каком атласе не обрисуешь.
Иллюстрация Майкла Уэллана
Итак, изначальная идея такова: все параллельные миры имеют право на существование. Любые, даже самые причудливые вселенные располагаются совсем рядом с нами. Да и сама Земля является одним из множества миров. Причина подобного разнообразия заложена в основном принципе мироздания — все параллельные миры есть отражения (Тени) единственного истинного мира — Амбера.
Чем дальше от него находится отражение, тем больше в нем изменений по сравнению с оригиналом.
Об авторе
Роджер Желязны — знаменитый американский писатель-фантаст. Его первый роман был опубликован в 1966 г., и с тех пор все его книги неизменно становились бестселлерами. Всего Желязны написал 150 рассказов и 59 романов, в том числе несколько — в соавторстве с другими мастерами жанра. Желязны был лидером движения «новой волны» в научной фантастике. «Новая волна» предполагает перенос внимания с роботов и космических кораблей на человека и его внутренний мир.
За свои книги писатель получил 6 премий «Хьюго», 3 премии «Небьюла» и несколько других наград. И все же основным его произведением считается именно цикл книг про Амбер. Именно этот цикл писатель создавал на протяжении всей своей жизни, именно в нем он воплотил все свои задумки по созданию фантастической вселенной. Именно мир Амбера является наиболее продуманным и прописанным из всех вселенных Роджера Желязны.
Неудивительно, что цикл имеет столько поклонников по всему миру, а сам Амбер давно уже перестал быть только книгой — существуют и компьютерные игры, посвященные этой теме, и серия комиксов, и ролевая система.
Изначально известное
Первые пять книг цикла, «Хроники Корвина», рассказывают о борьбе за трон Янтарного королевства всех более или менее законных наследников внезапно пропавшего короля Оберона.
Сам король был в Амбере первым правителем, а фактически — создателем мира. Вернее сказать, король — строитель Замка на горе Колвир.
Описываемый Амбер состоит непосредственно из самого замка, города у подножия Колвира и его предместий, Арденнского леса на подступах к городу, маяка на острове Кабра и моря, соединяющего Амбер с близлежащими Тенями.
Иллюстрация Донато Джанкола
По уровню развития цивилизации Янтарное королевство примерно соответствует земной эпохе Возрождения. Однако, благодаря центральному положению во всем мироздании, в королевстве можно найти предметы из множества Теней, в том числе и вещи, явно не соответствующие заявленной ренессансной эпохе. В городе даже есть своя гильдия психиатров — при такой мешанине сверхъестественного последние просто необходимы.
У Амбера имеются два ближайших отражения, которые копируют город и замок наиболее детально, — это Тир-на ног’т и Ребма.
Тир-на ног’т — иллюзорный город, видимый только ночью при лунном свете. Он появляется в небе, и добраться до него можно только с Колвира, пройдя длинную лунную лестницу. Для этого требуется редкая сосредоточенность, поскольку неосторожный и слишком внимательный взгляд, брошенный себе под ноги, может развеять иллюзию, а увидев далеко внизу землю, человек неминуемо упадет.
Карта Янтарного королевства
Ремба — подводное отражение города. По улицам там плавают рыбы, а на клумбах растут водоросли. Попасть туда можно по лестнице, уходящей с берега в море. Она похожа на лестницу в Тир-на ног’т — они одинаковы по длине, и прохождение лестницы в Рембу тоже сопряжено с опасностями. Главное в данном путешествии — не сходить со ступеней, поскольку на них, как и в самой Рембе, можно спокойно дышать, а вот рядом — уже нет.
Другие близкие Тени отделены от Амбера морем, но взаимодействуют с Янтарным королевством на уровне соседних государств. Часть из них (Бегма, Кашфа и др.) входит в Золотое Кольцо — экономический союз, членство в котором является для страны символом преуспевания.
Достаточно близко к Амберу находится еще одно любопытное Отражение — Страж Четырех Миров. Эта крепость — сосредоточение силы, так как там пересекаются четыре стихии. На стыке происходит высвобождение огромного количества энергии, к которой может получить доступ владелец замка. Неудивительно, что это место все время подвергается нападениям, там постоянно случаются магические поединки, и его хозяева меняются с завидной периодичностью.
Иллюстрация Флоренса Маньина
Познанное со временем
Магия Янтарного королевства нетипична — вы не найдете здесь гильдии волшебников или чего-то похожего. Возможно, в Отражениях и есть что-то подобное, но в Амбере никто не увлекается излишней мишурой вокруг колдовства, предпочитая работать с энергией первопринципов. Или не заниматься магией вовсе.
При этом в городе, Арденнском лесу и в самом Замке магией буквально насыщен воздух. Там существует множество странных мистических вещей, которые явно имеют магическую природу.
Карта замка Амбера
К примеру, Зеркальный коридор Замка. Он не имеет постоянного места, появляется только перед тем, кто должен его пройти, и человеку невозможно его найти, если коридору этого не нужно. Зеркальным коридор назван из-за того, что на его стенах висят зеркала, в которых идущий по коридору может увидеть кого угодно. Обычно эти «кто угодно» оказываются его родственниками, друзьями или же наоборот — заклятыми врагами, но все они разговаривают с проходящим, выдавая информацию. Иногда это может оказаться полезным, иногда — еще больше запутывает.
Однако магия, доступная человеку, в Янтарном королевстве ограничена бытовыми заклинаниями (например, оберегающими посуду от битья), энергетическим колдовством и таинственными способностями членов королевской семьи, полученными от Единорога, главного божества.
Основой для религии Амбера и близлежащих земель является культ Единорога. В данном случае Единорог — это создание высшего порядка, аватара божества и прародитель короля Оберона.
Отцом короля считается ученый, алхимик, художник, архитектор и колдун Дворкин, который вместе с Единорогом задумал Амбер.
Главенствующая теория утверждает, что Янтарное королевство — единственный истинный мир, способный отбрасывать Тени. Причина подобного утверждения — наличие в Замке Амбера Огненного Пути или Лабиринта. Путь — это магический узор на полу одного из подземелий. Прошедший по его линиям (а это может быть только член королевской семьи) обретает колдовское могущество и власть над Отражениями.
То есть все законные и даже некоторые непризнанные дети Оберона так или иначе проходили Путь и умеют перемещаться по Теням, меняя их по своему усмотрению.
Считается, что в рисунке Пути заложены некие первопринципы мироздания, которые и определяют реальность самого Амбера и его Теней.
Путь может создать призрака любого человека, который его когда-либо проходил, и управлять им, используя в своих целях. В числе прочего Путь позволяет прошедшему его колдовать, используя в качестве магического инструмента свой уменьшенный образ.
В последующих книгах цикла выясняется, что Путь, начертанный на полу амберского Замка, — всего лишь проекция Истинного Пути, созданного Дворкиным и существующим внутри горы Колвир. Более того — сам Истинный Путь при всем том является живым (или по крайней мере разумным) существом нечеловеческой природы, олицетворяющим идею Порядка.
Пройти Путь Амбера дано не каждому
Новые открытия
Логично, что при таких обстоятельствах у Амбера должен быть противник. Думаю, вы уже заметили, что в мире Желязны отсутствует противостояние Добра и Зла. Вместо этого антагонистами выступают силы Порядка и Хаоса.
В последних пяти книгах цикла, «Хрониках Мерлина», рассказано о Дворах Хаоса, первичном реальном мире.
Небеса там меняют свой цвет каждые несколько часов, жители способны выглядеть так, как им самим вздумается. Там нет ничего определенного и постоянного. Даже самой реальности там как бы не существует — Дворы Хаоса состоят из множества осколков Отражений, и никогда не угадаешь, куда приведет следующая открытая дверь. Именно оттуда бежал в свое время Дворкин, унося знания о создании своего настоящего мира. Именно Хаос является вечным противником Амбера.
Несмотря на явное противоречие, Желязны всегда говорил, что Амбер и Хаос — это не антиподы, а, скорее, два разных полюса.
Если божество Янтарного королевства — Единорог, то во Дворах эти функции исполняет Змей. Он менее активен и не является демиургом, скорее представляя собой некое образное олицетворение высшей силы первозданного Хаоса.
Дворы древнее Амбера, поэтому многое в Янтарном королевстве создано по их образу и подобию. В том числе Огненный Путь Амбера — своеобразный противовес Логрусу Хаоса.
Логрус — постоянно меняющийся узор, пройти который может любой. Он, как и Путь, дает прошедшему власть над Тенями, и, как и Путь, является одушевленным. В одной из книг цикла Логрус и Путь даже вступают в открытое столкновение.
Дворы Хаоса не имеют никакой реальной территории, единственное, что является настоящим в этом безумном месте — это Бездна на краю мироздания. Рядом с Бездной находится огромная стеклянная игла-башня. Это столица Хаоса Тхельбан, единственная постройка во Дворах, которая существует не в Отражениях.
Бездна — это та самая первозданная Пустота, из которой все и вышло.
Хаос, равно как и Амбер, тоже отбрасывает Тени — ближайшие к нему Отражения наиболее странны и непонятны для человека, привыкшего к Порядку. Отражение Земля находится приблизительно посередине между Амбером и Хаосом, поэтому в нем смешиваются черты обоих Истинных миров. Отмечая середину мироздания, на границе Теней Амбера и Теней Хаоса растет дерево Игг, природа которого не совсем ясна.
Каким образом появился Хаос или Бездна, или как Дворкин сотворил Амбер — неизвестно. Желязны оставляет множество вопросов, не открывая читателю всех секретов мироздания. Но, в конечном итоге, это придает его миру только большую глубину, поскольку раскрывая с каждой новой книгой амберского цикла не только новый поворот закрученного сюжета, но и новую тайну, читатель уверяется в наличии чего-то большего.
Вариант обложки от Тима Уайта к Знаку Хаоса
Последние сенсации
Мир Амбера напоминает луковицу, которую читатель постепенно очищает от шелухи, пробираясь к самой середине. И каждая книга готовит новый сюрприз. Наиболее ярко это заметно на примере с артефактами.
Артефактов в мире Желязны существует не так уж и много: есть всего три разновидности.
Рукотворные Карты, позволяющие членам королевской семьи Янтарного королевства общаться друг с другом и мгновенно телепортироваться друг к другу. Они представляют собой миниатюрные портреты короля, всех принцев и принцесс Амбера, размером чуть больше обычных игральных карт.
Изначально Карты были нарисованы Дворкином, но потом появились другие Козыри, созданные одним из сыновей Оберона. Позже выяснилось, что с их помощью можно не только беседовать или перемещаться, но еще следить за родственниками и подслушивать их разговоры, а еще позже автор недвусмысленно намекает, что с помощью Карт можно прочитать мысли персонажей, на них изображенных.
Еще один тип артефактов — магические кольца Спикарды. Изначально это просто энергетические резервуары, дающие магу новые силы. Чуть позже читатель понимает, что кольца заколдованы таким образом, чтобы ненавязчиво склонять владельца к поступкам, нужным создателям колец — Змею или Единорогу, соответственно. А еще позже открывается еще один секрет: оказывается, магические мечи принцев Амбера — Грейсвандир и Вервиндль — тоже представляют собой Спикарды, просто существующие не в форме колец.
Наиболее могущественным артефактом является Судный Камень. В первых книгах это амулет короля Амбера, дающий власть над погодой. Впоследствии становится ясно, что он дарует владельцу огромные возможности — с его помощью принц Корвин, главный герой первых пяти книг цикла, создает свой Путь на скале, где растет Игг.
И в итоге выясняется, что Камень — не что иное, как око Змея Хаоса, воплощенный в материальную форму божественный атрибут.
* * *
Стоит отметить, что концепция мира Амбера совершенно не ограничивает фантазию автора. В этом мире возможно все что угодно, его разнообразие бесконечно. Любые фантазии автора находят воплощение в ярком и удивительном мире Отражений.
Мироздание по Желязны уникально своей гибкостью и парадоксальностью. К тому же автор все время подкидывает читателю новые головоломки, приоткрывает завесу над разгадкой, намекает, не договаривает, в общем, ведет себя как типичный призрак из Зеркального коридора.
И это затягивает. Затягивает сам мир, а не только сюжетные перипетии. Хотя и они достойны своего фона — такое хитросплетение интриг и загадок, неожиданных поворотов сюжета и загадочных происшествий редко где встречается.
Добавьте к этому удивительно характерных, мастерски выписанных персонажей, их приключения, сменяющиеся, будто в калейдоскопе, декорации, множество событий, переживаний — и вы получите безумный коктейль под названием «Мир Амбера».
Самое верное слово, которым можно охарактеризовать весь цикл, — это «яркий». Многообразный, меняющийся, богатый, насыщенный мир, все загадки которого так никогда и не разгадать — вот что такое любимое детище настоящего Мастера, Роджера Желязны.
Автор текста: Тишина Трубецкая
Источник: Мир фантастики
Другие материалы:
Адский холодильник, разумный лифт и одержимое пианино — 3 трэш-хоррор-фильма о хищных вещах
Я — Тарзан, ты — Джейн: История фильмов о воспитаннике обезьян
Не Фродо единым — что посмотреть с Элайджей Вудом, помимо «Властелина колец»
Что предсказывали советские антиутопии — 5 романов, написанных в эпоху СССР
Перфекционистка Марен Аде — европейский режиссер, которого стыдно не знать
Как создавался образ Дарта Вейдера — главного кинозлодея в истории
Советские приключенческие романы — что читали дети Революции?
«Время» и «Стекло» — фильмы М.Найта Шьямалана от худшего к лучшему
Чувак, это уже не мультик — история фильма «Черепашки-ниндзя» 1990 года
Слушая поступь памятников — про роман братьев Стругацких «Град обреченный»
«И так сойдет!» — Советские мультфильмы о хулиганах и двоечниках
«Битлджус-2» с Майклом Китоном и Дженной Ортегой — выйдет в мае 2024 года
Трэш и угар — 10 фильмов с самыми безумными животными концептами
7 безбашенных комедийных ужасов — Дракула-абьюзер, цветок-людоед и психозы Хоакина Феникса
Обойдемся без романтики — 8 хорроров, которые стоит посмотреть на первом свидании
Бурные 1920-е — 9 фильмов, погружающих в эпоху шляпок и сухого закона
15 фильмов — старая добрая фантастика, которую смешно смотреть сейчас
Мужчинам не понять — 12 фильмов для женщин, которые стоит посмотреть в одиночестве
Новые страницы комикса Covenantum: The Great Ancestors. Страницы 026 - 029
Художник: Kardalak
Художник: Joe Duncan
Сценарист и автор публикации: ZingerNax
Мы на Авторском Комиксе.