Серия «Поступь Мрака»

Кажется, Эльмонди-Лиза права. Если бы отец не закрылся от мира, то знал, что король что-то затевает против него, да и остального королевства. Тантара явно в неведении мотивов короля, который убивает своих графов и уничтожает Храмы Справедливости. Если бы суровый с виду Кардан не боялся, то посвятил бы дочь в детали своего блестящего прошлого, как они с Эльмиром Третьим избавляли мир от ведьм и других проявлений Мрака. Если бы Кардан задумывался о будущем, то наверняка натаскал бы Юлию всему, что знал…

«Он тебя обучил, если что, — заметила Ваня. — Военному искусству и бою на мечах».

«Но потом бросил это занятие…»

«Значит, были причины».

«Какие же?»

Но призрак не ответил, да и Юлия отвлеклась. Энцо арестовали и увели куда-то, мужики во главе со Скорином разбежались выполнять указание монахини, а Юлия спешилась и вела Корина под узду, следуя неторопливой шаткой походке Эльмонди-Лизы. Поросшая травой булыжная мостовая — единственная дорога в деревне — освещалась редкими масляными фонариками, подвешенными на столбах с краю. Иногда их свет выхватывал фасад простеньких, но аккуратных избушек, теснившихся у обочины. Свет же лун позволял воображению «дорисовать» невидимое, и вполне чётко представить. Зелёные и голубые блики мягко намекали на формы местных строений — покатые крыши, короткие трубы, черепица и камни, частично заросшие мхом.

Тихая жизнь крестьян графа подошла к концу. До вчерашнего дня они спокойно занимались разведением свиней и овец, и возделывали землю. Их тяжёлый труд позволял не только самим прокормиться, но и сдать часть урожая и мяса в замок ди Ванэско. Крестьяне честно рассчитывали на графское покровительство, но всё оказалось призрачно и эфемерно. Защита пала розовой несуществующей вуалью, никак не проявив себя. Словно и не было. И теперь жизнь этих простых людей оказалась во власти случая, который отвёл на сегодня от деревни солдат короля, но вот страшных крыс — нет. И кто знает, что появится взамен маленьких и злобных тварей, которые с рассветом сгинут? Может, вернутся солдаты и сожгут их дома, мужчин убьют, а женщин изнасилуют, как случилось в Корнуэле? Или явится нечто новое и страшное, подобное троллю, и превратит деревню в развалины, а людей в трупы или, что ещё хуже, в слепых рабов ядовитой воли Мрака?

Девушке оказалась неприятна мысль, что её отец, а значит, и Юлия замешены в этом. Девушка же теперь, после смерти Кардана, несёт прямую ответственность за этих людей, но ничего не может поделать.

«Не кори себя за деяния отца и за решения других людей, — сказала Ваня, — Люди выбрали сторону, когда захотели работать на твоего отца. Когда осели в его землях в поисках защиты. Они же не знали, что жизнь так круто повернётся и король пойдёт войной против своих же подданных! И твой отец не ведал».

«Думаю, знал, раз учил меня сражаться. Или просто предчувствовал, догадывался?.. Может, чего-то опасался?»

«Может, и так… но где здесь твоя вина́? Да и сестёр-то он ничему такому не учил. Почему?»

«Мрак его знает…»

«Теперь только он и знает. Но может, эта монахиня поможет тебе понять, что творится?»

«Только на это уповаю!»

Булыжная мостовая упёрлась в деревянный храм, окрашенный пополам в чёрный и белый цвета настолько давно, что краска местами облупилась и вскрыла старые серые доски. Кровля терялась во тьме, но её лунный абрис давал представление о необычной форме — две части крыши, чёрная и белая, закручивались друг относительно друга и в итоге менялись местами. Похоже на разделённую поровну каплю, с одной стороны, чёрную, с другой — белую, а верхушка капли перекручена, и чёрные, и белые части заменяются. А под кровлей — витражное окно, изображающее дерево. Юлия много раз с крыши замка видела Храм Справедливости в Корнуэле и всегда удивлялась его форме. Вот и сейчас, хоть это святилище было много ближе, графиня терялась в догадках, чья же мысль смогла придумать столь необычную архитектуру. Теперь Юлия жалела, что весьма редко выбиралась из дома по деревням с отцовскими смотровыми поездками и что просто крайне мало обращалась с книгами, как Карла. Глядишь, знала бы больше. Но графиня предпочитала проводить время с призраком.

— Необычное место, — сказала Юлия, когда они подъехали к входу — массивным резным дверям. На их отполированной и обожжённой поверхности были вырезаны сказочные магические существа, не встречающиеся в мире. И все они дрались между собой, олицетворяя, скорее всего, многочисленные битвы Мрака со Светом.

— Ты никогда раньше не была в Храме Балансора? — переспросила Сабрина, спрыгивая с Корина. Древняя настоятельница Святилища уже скрылась за дверью, а навстречу выскочил юный монах и, перехватив уздцы коня, привязал его за крепкую перекладину недалеко от входа.

— Я оботру его, а через час напою и накормлю, — поклонился мальчик и тоже скрылся за дверью.

— Нет, отец мне не привил любовь к религии, — дождавшись, когда мальчик уйдёт, ответила графиня.

— Что ж, это не удивительно, — пожала плечами Сабрина. — Он не мог тебя привести.

— Почему? — настороженно спросила Юлия.

— Всё твоё существо происходит от Мрака.

— Но…

— Погоди, — мягко прервала девушку Сабрина, положив руку на плечо. — Не пугайся. Это не означает, что ты плохая или злая. Это лишь значит, что твой настоящий Бог — Азраид.

— Но как? — Юлия обхватила себя руками, словно прячась ото всех. — Я не желаю ему подчиняться!

— Это не твой выбор, впрочем, каждый самостоятельно решает, куда направить свой путь, — успокоила старуха.

— Правда? То есть он мной не управляет?

— Нет. Человеком распоряжаются не Боги, а события в его жизни. Все. Включая давно минувшие. И особенно те, что шокировали или воодушевили. Реакция на те события и определяет дорогу… Твоё событие…

— Смерть семьи! — воскликнула Юлия, но Сабрина снисходительно покачала головой.

— Нет. Главное событие в твоей жизни — появление в ней призрака!

— Ваня… — прошептала Юлия. — Её смерть.

— И оно тянет тебя к Мраку, но в твоих силах понять этот процесс, найти объяснение и саму суть призрака и решить, куда нацелить!

— У меня есть куда направить все силы! — грозно сказала Юлия. — Некий известный нам король уничтожил мою семью! И если он служит Мраку, то против Мрака я и буду прикладывать силы. Всегда! До скончания… жизни.

— Да, — согласилась Сабрина. — Это ясно. Но нелишним будет понять природу этих сил, чтобы научиться их контролировать, а то и использовать максимально эффективно.

— Вы меня научите? — удивилась девушка.

— Думаю, Эльмонди-Лиза что-нибудь вспомнит. Она у нас достаточно пожила, чтобы застать Мрак в расцвете.

— Надеюсь, что вы мне поможете, — вздохнула Юлия, и Сабрина обняла её, поглаживая по голове.

— Ну что ты… Мы, конечно, постараемся. Весь смысл нашей религии заключён в том, чтобы объединить Мрак со Светом и заставить их существовать вместе, мирно. Ты же обратила внимание на наш Храм?

— Да, любопытное строение.

— И тем не менее, строго символичное. Наша задача объединить в результате чёрное и белое, — Мрак и Свет, — о чём говорит закрученный чёрно-белый конец капли, и наладить жизнь — дерево внутри. Справедливость, а, значит, равновесие ведёт к жизни более долгой, чем оная без опасности или жестокость без милосердия. Если к нам пришёл адепт Мрака, мы направим его к свету, и наоборот, постараемся, чтобы ученик Света познал Мрак. Только через всеобщую гармонию этих двух противоположностей возможен стабильный мир.

— Не уверена, что я захочу ещё раз проникнуться Мраком. Он слишком много зла сделал для моей семьи, — пробормотала Юлия, и Сабрина поспешила утешить.

— Мы не призываем и не заставляем, — Сабрина улыбнулась. — Может, поэтому Великое Равновесие ещё не наступило. Но Балансор не может быть ни агрессором, ни агнцем. Он не может принуждать или увещевать. Но он способен сеять. Например, семена жизни — это крупицы равновесия, преобразившиеся во всходы жизни…

— Больно сложно, Сабрина, — покачала головой Юлия. — А я устала, мне много раз били по башке. Вчера, сегодня…

— Да-да, — согласилась Сабрина. — Ты вправе желать отдыха. Пойдём, Эльмонди-Лиза не оставит нас голодными и не выгонит спать на улицу. Мы попросим её утолить твою жажду знаний. Думаю, ей тоже не нравится, что вершится вокруг.

Тяжёлая створка скрипнула, открываясь, и Юлия ахнула. Она словно оказалась внутри дерева, вывернутого наизнанку. Всё, что должно быть снаружи — кора, сучья, листья, цветы и жёлуди росло внутри. Лёгкие и мелкие, светящиеся голубым жуки порхали под сводами, объединялись в хороводы, отчего свет делался интенсивнее и освещал внутреннее помещение храма не хуже свеч или жировиков — масляных ламп. Остальное пространство занимали простые деревянные скамейки, кресло, обвитое сучками и дикой лозой у дальней стены, а за ней символ Справедливости — огромная чёрно-белая капля с закрученным хвостом и изображением дерева внутри.

— Семя Баланса, — подсказала Сабрина. — Наш символ. Балансора.

— Как красиво, — прошептала графиня. Наверху, между сплетённых ветвей совершенно разных деревьев и кустарников мерно жужжало светящееся облако. — Если бы знала, то пришла много раньше.

— Увы, в святилище в Корнуэле такого нет. Здесь наш главный Храм, поэтому и чудеса.

— Но почему здесь, а не в Столице? Не в Оурдэне?

— Видишь ли, дитя, — зашелестела мягким и тихим голосом из угла Эльмонди-Лиза. Она медленно, опираясь на изогнутую палку и шаркая ногами, прошествовала к обвитому сучками стулу и села на него. Без капюшона она выглядела ещё старее. Высохший персик с блестящими, чёрными глазами, горбатым носом и изрезанными морщинами, тонкими губами. — Это не земля Балансора. Великий Хребет Аспекса разделил Мрачноземье. С востока земли Света, с запада, то есть здесь, земли Мрака, а мы пришли сюда не так давно, чтобы привнести толику справедливости, когда люди устали от Мрака и принялись изгонять из этой половины мира монстров, ведьм и колдунов. Все существа, отличные от человека, считались чудовищами.

Почему Азраид сразу не воспротивился переменам? Трудно сказать. Но у меня есть мысль. Своеобразная. Необычная. И не всем понятная. Наш мир не един во Вселенной. Она имеет сотни, может быть, тысячи похожих отражений, где есть подобные друг другу вселенные, люди, твари, магия или что-то другое. И в этих мирах также правят Свет и Мрак. С такой силой, с какой могут дотянуться до этих мирозданий. И вот где-то присутствие Владык становится заметно нужнее, чем здесь, и Бог исчезает на время из нашего мира, чтобы заняться другим. А когда возвращается, восстанавливает свою власть. Нет, конечно. Не сам, а через особо подверженных его воле людей и существ. Но он никогда не забывает о своих территориях. Вот и сейчас, он вернулся! Он обратил взор на владения, где не хозяйничал больше ста лет, и постановил, что Справедливость попрана, ибо территорию Мрака решили от мрака очистить. Люди захотели света, они уничтожили всё, что Мраку принадлежало, почти всё. Но люди глупы, коль считают, что Мрак просто так отступит. И в десять раз глупее, если думают, что он забудет позор и оскорбление, которое ему нанесли люди.

Так вот, когда люди вырвались из-под власти Мрака, нам просто необходимо было чем-то заполнить их сердца. А что для этого лучше, чем Справедливость? Свет? Но к нему нужно привыкнуть. Не так просто вынырнуть из мрака и взглянуть на свет. Потеряв основу, люди должны были во что-то верить. И мы пришли и заняли вакантное местность. Не чтобы подменить, нет. А чтобы временно заполнить.

И теперь наше место возвращается к законному Властителю. А храмы, людей, существ… он сотрёт из своих владений. И даже не вышвырнет, а просто уничтожит. Не останется ни следа, ни воспоминания…

— Но как же люди?

— Я не знаю, дитя. — пожала плечами Эльмонди-Лиза. Её одежда едва всколыхнулась от этого движения — настолько была тяжёлой для её тщедушного тела. — Хочется надеяться, что Азраид возвратит всё на места свои, на том и успокоится.

— Но что это значит? Простите, но я не помню, как было здесь, когда правил Азраид. Думаю, никто не помнит. Не просветите?

— Это было страшно и больно, — тихо сказала Эльмонди-Лиза, но прервалась. Из бокового помещения вышел мальчик-послушник и, дождавшись, когда старая монахиня кивнёт, заговорил:

— Ужин готов, сестра. — он слегка поклонился. — Когда подавать? И когда устраивать ночлег?

— Тэльмо, мальчик, — сказала монахиня. — Эти женщины проделали длинный и страшный путь. Думаю, они очень хотят попробовать твою стряпню. — Юлия с Сабриной поспешили кивнуть. — А ещё сильнее они мечтают отдохнуть. Пока ты накрываешь стол и устраиваешь ночлег, мы поговорим. Думаю, ты нам не помешаешь.

— Хорошо, сестра, — согласился мальчик и ушёл, а Эльмонди-Лиза вздохнула.

— Бедный ребёнок, очень хочет служить Справедливости, но наш Владыка не примет его. Только не в этом мире. — После монахиня повернулась и спросила:

— Почему вы не схоронились?

— Но мы пришли сюда, чтобы спрятаться! — возразила Сабрина. — Где, как не здесь, нам хорониться?

— Да в любом другом месте! Бежали бы на восток, тихо крались за королевским войском, перебрались через горы и исчезли на стороне Света! Зачем, святой Балансор, вы припёрлись сюда?! Это самое опасное место с тех пор как стало единственным, где осталась последняя деревня с Храмом Справедливости. Не сегодня — завтра сюда нагрянут все силы Мрака, чтобы уничтожить последнюю искорку справедливости с этой стороны Великого Хребта. А я… я не смогу долго сдерживать силы Мрака!

— Но Эльмонди-Лиза! Мы не прячемся! Мы к вам! — воскликнула Сабрина. — Вы же самая сильная и великая из нас…

— И самая старая… — монахиня развела руками. — Посмотри на меня. Кого мы обманываем? Я того и гляди, развалюсь от ходьбы, а от Мрака разве защищу? Тем более, Владыка Балансор всё реже питает мои силы. Наверное, его отгораживает Азраид… Так зачем же вы здесь, если не прятаться?

— Я ищу не убежища, а мести! — заговорила Юлия, и Эльмонди-Лиза вперила в неё свой немигающий взгляд. Словно пронзила насквозь и увидела графиню изнутри. Что творится в голове, что бушует в сердце, а главное, что гложет и не даёт спокойно жить. — Мне нужно уничтожить короля, который убил всю мою семью. А он, как мне кажется, тесно связан с Азраидом… Но… Я такая беспомощная! Я ничтожество, не способное ни на что! И поэтому я пришла за помощью к вам. Помогите. Прошу…

— Но чем?

— Хотя бы советом! Вы такая ста… помилуете! Вы столь давно живете, и просто не можете не знать, что со мной.

В этот момент вошёл Тэльмо и поставил перед Юлией и Сабриной миски с вкусно пахнущей похлёбкой, ложки и хлеб.

— Угощайтесь.

— Спасибо, Тэльмо, — сказала Юлия и принялась есть. Едва девушка успела насладиться вкусом, как следующая ложка застыла на полпути ко рту. Графиня поймала на себе пристальный взор Эльмонди-Лизы и машинально отложила ложку. Что-то во взгляде древней старухи не понравилось Юлии. Она смотрела на кого-то подле девушки. Не Сабрину, с другой стороны. Но… возле с ди Ванэско никого не было! Или… Юлия повернула голову и узрела улыбающуюся Ваню.

«Она меня видит! Здорово! Правда?»

«Не выдумывай!»

— Ты старшая дочь графа ди Ванэско, верно? — спросила Эльмонди-Лиза. Юлия осторожно кивнула.

— Но как?..

— Он обращался ко мне, когда ему казалось, что дело безнадёжно. Сначала он пришёл, когда умерла одна из близняшек, а вторая «выдумала» её призрака. После… не обрывай! Потом он пришёл и рассказал, как девочка, которую он учил фехтованию, сразила пятерых здоровых мужей!

— Что?! — возмутилась Юлия. — Я никогда не кончала никаких мужиков!

— Ничего, — махнула рукой Эльмонди-Лиза. — Придёт время, вспомнишь! Он пришёл искать совета. Ему было страшно за вновь рождённую Глорию! Он не знал, что делать, и по моему совету закончил тебя натаскивать фехтованию.

— Что? — поражённо воскликнула Юлия. — Так это вы посоветовали отцу перестать меня учить? Но зачем?

— Из-за неё, — ответила Эльмонди-Лиза и указала сухим и кривым пальцем на Ваню.

«Я же говорила! — торжествующе воскликнула та».

— Судя по всему, — продолжила как ни в чём не бывало монахиня, — тренировки усугубляли твою связь с выдуманной сестрой, а частые агрессивные тренировки — сбивали твоё настроение с обычного на агрессивно-яростное. Если бы он продолжил тебя упражнять, могла бы случиться катастрофа, как с теми пятью солдатами…

— Я их не убивала! — гневно повторила Юлия и встала, но монахиня подняла руку.

— Подожди! Успокойся, — попросила Эльмонди-Лиза. — Я не хотела обидеть тебя. Я лишь желаю, чтобы твоя память стала вновь целой.

— Но это ложь! — обиженно сказала Юлия, но послушалась и села.

— Что правда, что неправда? Ты об этом думала? С учётом множества других миров, каждый из них для нас фантазия, как и наш для них, но правда в том, что эти миры существуют. Пойми, девочка, оттого, что ты не помнишь событие, оно не исчезнет. Оно есть, оно существует. Вопрос в том, как это припомнить?

— И как же? — хмуро спросила ди Ванэско. Ей уже надоел этот разговор, но Юлия не могла прервать монахиню. Эльмонди-Лиза дала им еду и кров и спасла от разозлённых мужиков. Пусть говорит что хочет, а графиня больше не будет терять время. Она схватила ложку и остывающую похлёбку и стала с удовольствием есть.

— Я не знаю, — заявила Эльмонди-Лиза, Юлия замерла, а потом пожала плечами, мол, этого она и ожидала. — Если бы знала, как избавить тебя от выдуманного призрака, то сказала отцу ещё четырнадцать лет назад.

— Но вы же его видите? — уточнила Юлия, попытавшись сбить монахиню с толку, но та не клюнула.

— Её, — мягко, словно говорящего неправду ребёнка, поправила она графиню. — Это надуманный тобой призрак твоей же сестры.

— Но раз вы её видите, то почему говорите, что вымышленный? — с некоей долей ехидства спросила Юлия. — Ваня всю жизнь со мной, и ничего придуманного я в ней не вижу. Да и вы тоже. Зрите, но заявляете, что её нет? Как это? Сабрина! Почему мы здесь? Ты обещала, что она поможет, а не станет обманывать!

Последние слова Юлия выкрикнула, отчего вошедший с тряпками Тэльмо вздрогнул и развалил кучу аккуратно сложенного в стопку тряпья по полу.

— Тише, Юлия, — поспешила успокоить девушку Сабрина. — Эльмонди-Лиза точно поможет. Она хоть и не ведьма, но повидала много за две сотни лет. Просто выслушай, доверься. Если не ей, то мне. А ты знаешь, что я хочу тебе добра. Ты ведь спасла мне жизнь.

— Довериться! — переспросила Юлия и некоторое время метала взглядом молнии то в Сабрину, то в Эльмонди-Лизу. Тэльмо присел и собирал с пола бельё, стараясь не поднимать головы и не показывать, что ему интересно. Наконец, девушка успокоилась и кивнула: — Хорошо. Но я не обещаю поверить всему, что она скажет!

— Пойдёт, — согласилась Сабрина. — Но ты должна быть готовой, что тебя это шокирует…

— А что меня последнее время не шокирует? — спокойно возразила Юлия. — Можете начинать, Эльмонди-Лиза. Обещаю дослушать, а потом вопить. Ну или… обещаю орать не слишком громко.

— Выдуманная, так как ненастоящая, — улыбнулась монахиня, продолжая прерванную мысль. — Она не призрак. Она — твоя колдовская сила, дарованная Азраидом, или появившаяся под влиянием смерти сестры, — точно не скажу, — и облечённая в форму Вани, также её звали? Я знавала настоящих тёмных ведьм, у которых сила проявлялась похожим образом. Только её они полностью контролировали. Их «призрак» мог принимать разнообразные, удобные хозяину формы. Такой фантом мог поднимать мёртвых, управлять ими и влезать к ним в голову за воспоминаниями. Он словно впитывающая повязка изо мха, скапливал внутри себя силу жертв и день ото дня становился могущественнее. Вместе с ним делалась сильнее и ведьма. Твоя природа та же. И ты чародейка, но пока ещё не принявшая себя, неуверенная и прячущаяся от своей сути. Ты можешь командовать призраком, с помощью него способна заглядывать за стены или в тела людей, поднимать их и управлять. Влиять на живых, убивать, но не хочешь. Твоя сила призраком ходила за тобой четырнадцать лет, а ты и не думала её использовать по-настоящему. Ты не хотела признаваться ни отцу ни себе, что ведьма. И поэтому сила тебя не слушается.

— И вы посоветуете?.. — скептично спросила Юлия.

— Я предлагаю тебе смириться с ней и слиться. Ведьму из себя не выкорчуешь, но зато способности приручишь. И будет проще жить.

— Как можно обретаться с тем знанием, что ты ведьма? Как можно убивать людей, влиять на трупы, заставлять мёртвых существовать?

— Люди ко всему привыкают, — пожала плечами Эльмонди-Лиза. — Мрак возвращается, а значит, скоро все люди на этой стороне будут ему повиноваться. Будут одурманены, если их внутренняя суть сгнила и готова пресмыкаться, или убиты, коль их воля слишком сильна, чтобы повиноваться Азраиду. Твоя судьба со вторыми, если не сможешь противостоять. А для этого надо подружиться с той силой, что у тебя есть, и научиться убивать. Без сожаления и раздумий, жёстко и твёрдо, иначе не выживешь, иначе не отомстишь.

— Вот последнее как раз очень способствует… — заметила Юлия. — Желание свести счёты во мне сильнее жизни.

— Тогда попробуй приручить своего «призрака», — кивнула Эльмонди-Лиза и добавила: — Но и это ещё не всё. Там в горах, рядом с доли́ной Красных драконов и Оракулов, обитают тронги, и их спокойную жизнь охраняет Темный дракон Мутазаил. Попробуй заручиться его помощью. Призрак сестры может помочь. Если сладишь, станет хорошим подспорьем в борьбе с войском короля.

Юлия кивнула, проглатывая остатки пищи. Дельный совет, надо будет подумать над этим. Ещё два дня назад она не подозревала о таком количестве загадочных существ, населяющих мир, а сейчас уже готова заручиться их поддержкой. Удивительно.

— А теперь ложитесь спать. Тэльмо постелет вам прямо здесь на сдвинутых скамейках. Я надеюсь, смогу сдержать крыс до утра, а там они разбегутся и можно будет ехать куда хотели.

Сабрина и Юлия обернулись. Тэльмо, как и сказала Эльмонди-Лиза, уже сдвинул скамейки и постелил женщинам. Уставшие Сабрина и Юлия, едва коснувшись головами подушек, едва ли не сразу провалились в крепкий сон. Юлия лишь несколько мгновений ощущала ноющую боль почти во всём теле, но потом вниманием завладели золотые светящиеся жуки, снующие меж ветвей под потолком. Монотонным жужжанием они вытеснили боль из головы девушки, а сознание сначала заменило жуков звёздами, а потом само рухнуло в спасительную тьму желанного сна.

Теперь надо сделать самое неприятное: вдвоём снять со столбов обугленные и местами ещё тлеющие останки детей. Видно, армия короля скатывалась в ужасную дремучую про́пасть варварства, прямо в руки Азраида — того самого Владыки Мрака. По-другому объяснить ту нечеловеческую жестокость Юлия не могла. Так поступают только совсем опустившиеся и утратившие людской облик разбойники из прерий Биндаса, но никак не солдаты Эльмира Третьего. Что с ними происходит? Неужели, как и говорила Сабрина, Мрак имеет свойство медленно проникать в умы людей и неторопливо опутывать их мысли ложью и тьмой полного отупения? Неужто, Мрак лишил солдат собственного мнения, оставляя лишь главные инстинкты — есть, пить, справлять нужду, беспутствовать и убивать? Сколько бы раз Юлия ни придумывала правдоподобное оправдание такому поведению солдат, через мгновение девушка вытряхивала, словно морок, это объяснение поганых поступков из головы. Нет этому никакого оправдания! И прощения нет!

— Ты поможешь? — спросила графиня монахиню.

— Конечно, — мрачно ответила та.

— Тогда снимай, чтобы не обжечься, с коня попону и заворачивай в неё трупы. Я подрублю верёвки, и дети упадут. Останется только оттащить от кострищ и подвязать попону с телами к Корину…

— Эй! — возмутился Энцо. — Вы хотите, чтобы я шёл рядом с телами?

— Эй! — передразнила Юлия. — А ты что, предлагаешь, чтобы вместо Корина мы привязали трупы к тебе? Ты потащишь их за коня? Серьёзно?

— Э-э-э… нет, — промямлил Барвоа, и Сабрина спросила:

— Ну, что? Начнём?

Юлия мрачно кивнула.

Ей совсем не хотелось идти по углям сквозь едкий дым, но деваться некуда. Была бы Юлия, например, матерью одного из этих детей, то непременно хотела, чтобы кто-то принёс его хладный труп для прощания и похорон. Поэтому более не раздумывая, графиня сжала в руках отцовский меч и пошла в дым, где яркими огоньками тлели раскиданные головешки. Следом, сняв с Корина свёрнутую попону, пошла и Сабрина, а Ваня, словно ощутив настроение обеих, создала лёгкий порыв ветра и развеяла дым.

— Спасибо, — прошептала Юлия.

«Видишь, — сказала Ваня, — я понимаю не только твои слова, просьбы и приказы, но и мысли. И даже просто состояние».

— Поговорим об этом потом, — попросила девушка.

«Хорошо».

— Ты готова? — осведомилась графиня у Сабрины.

— К такому нельзя быть готовым… Но я смогу.

— Тогда начали!

Сабрина завернула попоной тлеющее и дымящее тело, а Юлия подпрыгнула и разрубила кожаные путы. Труп рухнул в объятия Сабрины. Юлия помогла оттащить тело к Корину, который нервно перебирал ногами, чуя смерть. Потом женщины повторили страшное действо ещё дважды, завернули тела, включая напавшего на графиню пастуха, в попону, привязали её к коню.

— Пойдёшь рядом, — хмуро приказала Юлия Энцо. — Будешь следить, чтобы не выпали.

— Что?! Да как ты… Но как я прослежу за этим в полной темноте? — возмутился ведьмак.

— Не моя проблема, — ответила Юлия. — Потеряешь хоть одного, ляжешь рядом… Так, родне и передадим — они тебя закопают…

Энцо жалко заскулил, но перечить больше не стал.

— Думаю, теперь можно сделать факел. Войско короля далеко, а нам сложно будет по темноте добраться до Кагоды, — сказала Сабрина, и Юлия с ней согласилась. Старуха нашла рядом с кострищем палку, обмотала её лоскутом, отрезанным от попоны, и подожгла от углей. Огонь скромно разгорелся и едва подвинул ночь, осветив усталые лица и бок лошади. Он скорее делал окружающий мрак ещё плотнее, но людям нужно было видеть, куда ступать, чтобы не попасть в яму или овраг.

— Пошли, здесь недалеко.

— Веди, раз знаешь.

Сабрина влезла на коня и, подняв факел, направила его вперёд. Страшная ноша волочилась за Кориным, а рядом шествовал притихший Энцо. Наверное, и ведьмака пробрало от ужасающего груза, который им приходится тащить с собой. Юлия шла последней, Ваня пари́ла рядом.

Факел постепенно разгорелся и окружил путников ореолом яркого, но едва хватавшего для хорошей видимости света. Лишь бы коню знать, куда ставить ноги. А вдалеке уже замерцали на деревянных воротах огни. К полуночи люди дойдут до Кагоды и, хочется верить, наконец, немного отдохнут.

Конь остановился, тревожно заржал и, сколько бы Сабрина его ни понукала, дальше не тронулся.

— Что там? — спросила Юлия подходя.

— Не знаю, — ответила старуха, — но едва заметно пахнет скотобойней. А конь чует кровь сильнее человека. Надо взглянуть.

Сабрина спрыгнула с Корина и пошла вперёд с факелом в вытянутой руке. Юлия пристроилась рядом, держа наготове меч. Уж если и противостоять неведомой опасности, то вместе.

— Эй, — послышался приглушённый возглас Энцо, — меня чего бросили?

Но ему никто не ответил. Юлия с Сабриной настороженно шли вперёд и прислушивались к странному слабому шуршанию спереди.

— Что это?

— Не знаю, — прошептала монахиня. Настолько непривычный и неприятный звук мог принадлежать только опасному существу. Наконец, факел выхватил из тьмы тушу мёртвой свиньи. Светлая кучерявая шерсть свалялась в комки от запёкшейся крови, а задние ноги с филейной частью отсутствовали.

— Что за?.. — удивилась графиня.

— Свинья, — подтвердила Сабрина. — Мёртвая. Скорее всего, это свинопасов мы вытащили из костров, а солдаты убили несколько животных из выпаса, чтобы запастись едой. Какое варварство! Могли бы взять силой, но не убивать же детей! Только полный урод мог такое сотворить!

— Наверное, так и есть, — согласилась графиня, потом указала на тушу. — Что это с ней?

— О боги! Спаси нас, милостивый Балансор! — прошептала Сабрина, когда увидела, как под кожей трупа что-то шевелится. И не в одном месте! Через мгновение затряслась вся туша, будто потревоженный неловким движением холодец.

— Святой Аспекс! — вырвалось у Юлии имя бога, которого она никогда до этого ни о чём не просила, а до вчерашнего ещё и не знала. — Что же это?

— Боюсь, нечто плохое, — мрачно изрекла монахиня, и, едва произнесла последнее слово, живот свиньи разорвало вдоль, и оттуда посыпались крысы. Юлия вскрикнула от ужаса. На её глазах голодные зверьки пожирали целую свинью! Слишком быстро! А глаза светились красным огнём…

— Святой Балансор! — в ужасе прошептала Сабрина.

— Что ещё?

— Смотри! — и старуха указала на тушу и начинающее темнеть пятно на ней. Едва зубы крыс касались мёртвого тела, кожа или мясо чернели и очень быстро вяли и скукоживались, словно нечто невидимое и страшное напало на мёртвую плоть и слишком быстро высасывало все жизненные соки. Розовое мясо на глазах превращалось в высушенное могильное месиво, вот-вот готовое истлеть. Юлия свободной рукой схватилась за плечо Сабрины, сжала так сильно, что женщина вскрикнула и отдёрнула руку.

— Помилуй! — с ужасом в голосе прошептала Юлия. — Это крысы!

— Это не обычные крысы! — возразила Сабрина. — Это судные крысы! Когда приходит Конец, появляются эти твари и пожирают всё на своём пути… Но не это самое страшное. Один укус, и они заражают тебя чёрной смертью! Болезнь за считаные часы съедает тело. Оно чернеет и иссыхает, превращается в прах!

— Азраид!..

— Именно он! Только ему подвластно возродить этих страшных существ.

Юлии была настолько неприятна свора копошащихся в трупе свиньи крыс, что она всем своим существом пыталась оттолкнуть от себя даже сам образ увиденного. Девушка закрывала глаза, сжимала зубы и кулаки, но не могла сдвинуться из-за страха, поселившегося внутри. Но, видимо, желание избавиться от ужаса стало настолько велико, что случилось нечто совсем уж выходящее за грань понимания. Даже Сабрина завизжала и отпрыгнула прочь.

Ваня, повинуясь внутреннему импульсу Юлии, подошла к туше, погладила её разлагающееся на глазах тело и, вдруг, растаяла над трупом. В тот же миг свинья подняла голову, напугав Сабрину. Её слепые, мёртвые глаза, затянутые белёсой плёнкой, уставились на женщин. Потом обглоданный труп кое-как поднялся на ноги и, даже не пытаясь стряхнуть снующих внутри зверей, ускакал в темноту. Одна крыса отстала и повернулась к женщинам, явно намереваясь напасть и полакомиться свежей плотью, но Сабрина взмахнула факелом и обожгла нахальную тварь. Запахло горелой шерстью, и крыса скрылась во тьме.

— Это ты сделала? — поражённо спросила Сабрина.

— Не уверена, — сдавленно прохрипела Юлия, всё ещё трясущаяся от ужаса.

— Что ж, в тебе действительно заключена великая сила… Я не ошиблась.

— Может, уйдём отсюда? Говорить можно и в другом месте.

«Ну как тебе представление, сестра? — спросила появившаяся рядом Ваня. — Понравилось?»

«Не то слово! Ваня, так больше не делай! От страха сдохнуть можно!»

«Это не я, а ты захотела, не так ли? Я лишь подчинилась».

«То есть ты можешь управлять трупами?»

«Как видела, да, — меланхолично ответил призрак. — Но мне не понравилось. Мерзко и неуютно в мёртвом теле».

«Я чуть не умерла!»

«Погоди, может, скоро и умрёшь!»

«Что?»

«Там, — Ваня махнула рукой назад, — ещё много мёртвых свиней, и я с ними не справлюсь, даже если ты велишь».

— Велишь? — разум Юлии споткнулся об это слово, будто призрак сказал нечто неверное, в корне неправдоподобное. Юлия же никогда не повелевала сестрой… Или?.. но более скверная догадка не дала додумать предыдущую мысль. — Там? Что там? Каких свиней? Насколько много? — переспросила Юлия вслух, но уточнять уже не потребовалось.

Из-за горизонта выскочила Энея и озарила призрачным зелёным светом поле, и женщины ахнули. На пастбище валялись сотни трупов свиней. Белые волосы окрасились бледным зелёным светом, выглядели жутко и вдобавок шевелились.

— Надо уходить отсюда, — прошептала Юлия. — Стольких крыс факелом не отогнать.

— Не успеем. — прошептала Сабрина. — Твари нагонят нас, едва почуют добычу.

— Нужно попытаться…

— Пошли, — и Сабрина медленно попятилась, стараясь осветить как можно большее пространство.

— Надобно вернуться к кострищам, до них всего ничего, — прошептала Юлия. — Там соберём головешки в одну круговую кучу и разожжём костёр. Они не подступятся к нам.

— Плохая идея, поверь, — возразила Сабрина, резко разворачиваясь и размахивая факелом. С ней обернулась и графиня, отчётливо понимая, что против огромной стаи голодных крыс меч не поможет. — Костра до утра не хватит. Единственная надежда — Корин! И его быстрые ноги.

— Но…

— Посмотри, сколько свиных трупов! Весь видимый холм, аж до оврага. Теперь прикинь, сколько крыс «вылупится» из этих жирных куколок…

От вероятности встречи с таким многочисленным крысиным войском у Юлии встали дыбом волосы. Она сглотнула вставший в горле ком, а уста сами изрекли:

— Корин! Только он спасёт нас! Быстрее! Не сто́ит задерживаться!

Оставшееся расстояние женщины пробежали, так как позади отчётливо слышался писк. И он только усиливался. Юлия слёту вскочила в седло, Сабрина чуть потеряла в скорости, но тоже забралась на коня позади графини.

— Эй! Что?.. — вновь начал возмущаться Энцо, завидев испуганных и растревоженных женщин, но Юлия перебила:

— Держись за что-нибудь!

— Да, за что же? — в парике крикнул он.

— Да хоть за трупы! — и Юлия, едва Энцо прыгнул на попону и вцепился в ткань связанными верёвкой руками, пришпорила коня. Корин был только рад этому. Он молниеносно взвился на дыбы, а потом одним скачком покрыл длину в два человеческих роста. Юлия едва удержалась, почувствовав, как Сабрина судорожно цепляется за одежду, и подумала, что там на попоне Энцо совсем несладко. Впрочем, ведьмак тоже был привязан к Корину. Если слетит с попоны, то верёвка не даст оторваться от коня, потеряться и стать жертвой крыс. Барвоа так и будет волочиться по траве до Кагоды. Хорошо, что они не ехали по тракту, иначе ведьмак разбил бы себе всё тело о каменную кладку.

Сейчас же Энцо знатно вопил от ужаса и боли. Нет, он не отпустил попону. Вместо этого ведьмак крепко в неё вцепился и так с ней и кувыркался, оказываясь то сверху, то снизу, под трупами, и тогда Барвоа тащило по траве и мягкой земле, изрытой свиньями.

— Не бей так коня! — кричала Сабрина, но лютый страх обуял Юлию, и она, не переставая, охаживала Корина ногами. Девушка помнила дворцовых крыс. Жирных и наглых, но почти ручных. Они даже котов не боялись, и иной раз ели из рук девочек. А эти крысы совсем другие! Тощие, злые, с налитыми кровью глазами, сверкающими от малейшего огонька на их пути. И крыс позади тысячи, единая полноводная река, нет… океан! Монолитный океан злых и опасных зверей, волной смывающих всё на своём пути. Стоило Юлии оглянуться, как цельное поле глаз уставилось на неё, словно ночные огненные цветы замерцали во мраке.

И тут взошёл ярко-голубой Яон и добавил света к своей невесте Энее. Призрачный бледно-зелёный мир окунулся в бирюзу. У отца над камином была картина с изображением Восточного океана — того самого, что далеко за Великим Хребтом Аспекса, и ещё дальше. Так вот, оттенок сравнялся с волнами на том холсте. Чистая бирюза, только тусклее, с вкраплением злых красных и светящихся рачков планктона. И вот эта, похожая на настоящую, волна уже догоняла беглецов! Пятью потоками слилась в один огромный и вот-вот хотела поглотить попону с трупами и дико орущим Энцо.

— Давай! Давай! — кричала Юлия и всё била пятками коня. Они даже не заметили мелкого, в зачаточном состоянии, овражка, которого в один мах перепрыгнул Корин. Последнее, что увидела Юлия, так как пришлось обернуться и смотреть вперёд, как попону подкидывает, ударяет о другой берег оврага, подшвыривает ещё раз, и крепкий хват Энцо разрывается. Он подлетает в одну сторону, попона с телами в другую, и кажется, что крысиная волна всё же настигает обоих и проглатывает…

А впереди свет факелов и ворота всё ближе. Уже и люди выстроились у ворот с палками, луками, мотыгами и косами. И у всех на лице ужас! И лишь теперь графиня, наконец, в полной мере осознала: они ведут в деревню смерть. Полчища крыс сметут людей и оставят лишь пустые дома и обглоданные кости, заражённые неведомой хворью. Чёрная смерть разделается с каждым, кто её коснётся. Но эта мысль оказалась слишком запоздалой. Корин на полном скаку влетел в круг света под воротами и затормозил уже среди домов на главной улице. Мужики сначала хотели преградить коню путь, но, видя неумолимо надвигающегося жеребца, разбежались кто куда.

Графиня, едва проехали ворота, обернулась и с нескрываемой радостью наблюдала, как поток крыс остановился за пределами освещённой области. Лишь несколько зверьков под натиском собратьев влетели в круг света, покатились по земле и проскочили под воротами на территорию Кагоды. К ним присоединились отвалившиеся от попоны сородичи. И вместо того, чтобы убегать, бешеные красноглазые зверьки дико заверещали и стали кататься по земле, судорожно извиваясь в страшных муках. Через мгновение они все уже испустили дух, застыв словно изломанные ужасной силой, сдавившей их хрупкие тела.

— Порождениям Мрака нечего делать на земле Балансора! Они за это поплатятся, — тихо подсказала Сабрина. Но почему-то она не объяснила, отчего Юлия — тоже порождение Мрака — не корчится и не умирает вместе с крысами. Как и Энцо Барвоа. Но может, он по своей воле шёл за королём? Не из-за того, что поглощён Мраком, а из-за обычной гнилой сущности?

И только после этого Юлия обратила внимание на мужчин, окруживших беглецов и грозно наступающих с имитацией оружия наперевес. Кто с вилами, кто с копьями. С цепами, заострёнными палками, топорами и дубинами. Снова простые крестьяне. Поправка: разъярённые крестьяне.

— Стойте! — крикнула Юлия. — Мы не хотим никому причинить вреда! Мы появились здесь, чтобы спастись! Мы такие же жертвы Мрака, как и вы!..

— Вы привели крыс в наш дом! — рявкнул здоровый мужик и ткнул в сторону графини дубиной. — И привели смерть, а, значит, будете убиты!

Окружившие мужчины довольно загудели, соглашаясь, и подступили ещё ближе. В это время, завывая от боли и новых синяков, ссадин и ран, вскочил Энцо. С виду, его не достали крысы. Он хватался за больные места, особенно за висевшую плетью, сломанную Ваней руку, и ныл, не переставая, а Юлия в это время попыталась объяснить, кто она такая.

— Я — ваша г…

Но Сабрина стукнула её локтем в бок, перебив, и заговорила.

— Ты, Скорин, разве не видишь, кто я такая?

— Вижу, да толку-то, а? Ты привела крыс и её вместе с ними! — Юлия нахмурилась. Из уст мужика следовало, что девушка ничуть не лучше этих самых крыс. — А значит, желаешь нам смерти…

— Ты так же тупоголов, как и твой брат из Корнуэла!

— Ты его знаешь? — нахмурился Скорин. — Что с ним?

— Кажется, он всё ещё там где и был.

— В Корнуэле? — мужик нахмурился ещё сильнее. — Но днём гонец принёс дурные новости из Корнуэла! Он сказал, что его сожгли солдаты короля. Значит, ты нам лжёшь?

— Конечно, нет, безмозглый Скорин! — вспыхнула Сабрина. — Я всего лишь принесла тебе новость, что твой брат жив и множество людей из Корнуэла спаслись и укрылись в лесу рядом с замком ди Ванэско!

— Но замка уже нет! Гонец сказал, что он разрушен! Ты врёшь!

— Но лес-то сохранился, дурья твоя башка! — разозлилась Сабрина. — Ещё, не жалея сил и себя, мы сняли сожжённые тела детей-свинопасов и привезли сюда, чтобы похоронить! — Старуха указала на попону, и двое крестьян тотчас бросились к ней, чтобы посмотреть, что скрыто внутри. — И ещё… ещё мы приволокли с собой настоящего ведьмака! Он кричал, что он личный ведьмак самого́ Эльмира Третьего!

— Ты что? — прошипела Юлия.

— Молчи, — ответила одними губами Сабрина. — Его не убьют, если что. Пока верховная монахиня не позволит. А она не даст добро.

— Эй! — заорал Энцо мужикам. — Я не… Ведьмак не… Эти ведьмы лгут! Я тоже человек, как и вы…

Но его уже отвязали от Корина и потянули куда-то  вглубь деревни. А потом размотали попону, и мужики отпрянули, рассматривая сморщенные от высокой температуры и обугленные тела.

— А почём нам знать, что это не вы их убили? Вы в грязи, а на лицах кровь и сажа! Словно это вы их и подожгли! Да ведь так и есть, лживая ты женщина! Знаешь, что у нас водится для таких, как ты? Для тех, кто понапрасну сотрясает воздух своими гнусными языками? Маска позора… — хмуро сказал Скорин и махнул головой в сторону женщин. Окружающие мужики тотчас вновь подняли импровизированное оружие и угрожающе пошли на женщин. И Юлия уж думала, что это конец, как… из полутьмы улицы раздался дрожащий голос, а затем появилась и его хозяйка.

— Стойте! — крикнула, словно каркнула, древняя старуха и подняла дрожащий палец на женщин. — Это ко мне! Отведите их в Храм!

Из-под коричневой накидки с огромным капюшоном едва выглядывал сморщенный, словно усохшая картошка, нос. И бескровные белесые губы недовольно изогнулись.

— Но Эльмонди-Лиза… Это ж страшные грязные бабы, как мы можем понять, откуда они? Может, бродяжничали и убивали вдоль дорог, пока их не спугнуло королевское войско…

— Скорин! — каркнула старуха, и мужик изменился в лице, когда палец Эльмонди-Лизы направился на него. — Я что сказала? Это надо быть полным тупицей, чтобы не признать в одной из леди мою сестру из Корнуэла, а в другой — графиню! Дочь милейшего графа ди Ванэско, хозяина всего в круге, а в этой деревне и подавно! Закрой-ка свой ротик, а то вмиг разжалую из старост, и тогда будет болеть твоя голова о другом! Понимаешь? Будешь рвать тогда на лысине волосы и думать, как накормить своих десятерых спиногрызов, которые совсем последнее время охамели… Лучше, вон, распорядись периметр осмотреть. А то чёрная смерть бродит окрест Кагоды. Того и гляди крысы где-нибудь прорвутся.

— Но ведь вокруг деревни твоя зашита, — воскликнул Скорин.

— А я, что? Всесильна? Иль молода? Мне уже два столетия через год стукнет. Того и гляди заберет Балансор, а вы останетесь наедине с Мраком. Как ты будешь своих спиногрызов защищать?

— Не знаю, Эльмонди-Лиза. Не знаю.

— Так начни хоть что-то делать! Если бы кто-то начал хоть что-то делать своевременно, думаю, многих бед удалось бы избежать… В том числе и возвращения Мрака!

Стемнело слишком быстро, но судя по тому, сколько Юлия была без сознания, ничего удивительного. Благо Кагода находилась недалеко. Десять лиг, — девять из которых они уже прошли, — по восточному тракту, и пара лиг в холмы. Сабрина сомневалась, что войско короля обеспокоится последним пристанищем Справедливости, ведь Сизые горы рядом, а значит, и конечный пункт их похода ближе, поэтому мелкие деревеньки для разграбления оставят на обратный путь. Если, конечно, он будет.

Старуха рассказала Юлии, что за Великим Хребтом Аспекса есть неподконтрольные Азраиду земли, а значит, весьма лакомый для него кусок. Содружество из семи королевств — Сэмен — с незапамятных времён противостояло Мраку и всегда выбирало сторону Света, отчего когда-то давно Аспекс и лёг костьми, вернее, горами между двух обширных земель Мрачноземья. Между Тантарой и Сэменом. И оставил после себя в каждом из семи королевств по волшебнику, способному справиться с Мраком, и нарёк им передавать знания и жить дружно, ибо только Сила Семи способна удержать неуёмную жажду Мрака, что бы это ни значило.

Юлия лишь сокрушённо подумала, что зря не читала книжки, как девятилетняя Сесилия. Тогда бы графиня знала о мире вокруг гораздо больше. Хотя, если отец с королём избавлялись от ведьм, от любой памяти о них и обо всех волшебных существах, то вполне возможно, что граф уничтожил книги о Сэмене, чтобы не возбуждать интерес девочек к теме колдовства. Скорее всего, Юлия не нашла бы ничего подобного в библиотеке. Но знания, что мир оказался намного больше графства и даже намного больше Тантары потрясли девушку. Кроме храмов Справедливости и Оракулов с Красными Драконами в мире, оказывается, существовали Великие Боги, маги и волшебники, и другие отличающиеся от человека существа. Как ни странно, она и сэрила считала диковинкой. Графиня никогда бы не поверила в них, если бы не гонявшийся по лесу за Юлией тролль. Неужели, избегая рассказывать дочерям об окружающем мире, Кардан хотел уберечь девочек от всех напастей этого мира? Но это глупо. Напасти сами заявились в их дом, и девочки оказались не готовы к встрече с внешним средой. Может, лучше было натаскать сестёр знаниями и умениями, как, например, когда-то Кардан обучал Юлию военному искусству, и тогда, глядишь, не все бы сейчас умерли. Но нет… Граф ди Ванеско предпочёл спрятаться от мира, решил скрыть правду от своих близких и допустил мысль, что не совершит греха, если утаит настоящее положение дел… и, наверное, поэтому, когда пять лет назад родилась Глория, вдруг прекратил обучать Юлию.

Зачем, спрашивается, страшился, если так и не удалось уберечь семью? Наверное, это удел всех родителей: бояться за детей, оберегать и укрывать…

Лес давно сменился широкими возвышенностями, и дорога бежала по ним, иногда прячась в низины, или взбиралась на вершину холмов, откуда были видны огни факелов королевского войска. Они ещё шли, очевидно, желание покарать соратников Справедливости с приближением к горам только росло, поэтому появлялись и новые силы, или они просто почувствовали вкус близкой победы.

Ваня, не торопясь, пари́ла рядом и пыталась заговорить с Юлией, но, судя по всему, не могла без позволения девушки. А графиня не желала её слушать, думая, что та намеренно не созналась в знании, что призрак — порождение Мрака и умышленно подкинут Владыкой в жизнь Юлии, чтобы сделать из неё ведьму. Возмутительно! Девушка пылала небесным огнём от негодования, что бестелесная сестрёнка утаила это. Слова же Сабрины, что Ваня не совсем призрак, вылетели из головы. Вернее, гнев и гордыня не дали Юлии смириться с новым знанием. Она помнила Ваню как призрака, появившегося сразу, как девочка упала с башни, и помнила свои игры с сестрой уже позже, в детстве и в зрелом возрасте, и никак не отождествляла Ваню с некоей силой или чем-то другим. И оттого невыносимей было поверить в слова привидевшегося Бога. Для Юлии она всё ещё была призраком сестры… а бог мог оказаться, и, скорее всего, так и есть, виде́нием, подкинутым воспалённым утратой близких воображением.

А ещё Юлия с отвращением осознала, что сама является частичкой Мрака — древнего Бога, которого графиня никогда в жизни не знала, и не могла понять, за что ей досталась такая участь и как теперь быть? Ведь если она связана с Владыкой Мрака, то непременно это делает Юлию виноватой в смерти сестёр и родителей! Как жить с этим? Как смириться с тем, что призрак сестры предал её и не сообщил неприятную истину много раньше? Как принять, что Юлия, кажется, и правда, ведьма?..

Что вообще происходит вокруг?

— Смотрите! — воскликнула Сабрина, прервав невесёлые мысли Юлии. Впереди, позади основного войска короля от общей массы отделились огни и застыли, словно несколько человек остановились.

— Они нас заметили? — обеспокоенно спросила Юлия. — Оставили воинов, чтобы напасть?

— Вряд ли, — с сомнением ответила старуха. — Смотри, насколько эти огни больше, чем огни факелов…

— Тогда что же это?

— О-о-о! — довольно протянул ранее молчавший Энцо. — То, что вам обязательно понравится!

Ярость вспыхнула в груди Юлии, и она едва не стукнула Барвоа, но вовремя сдержалась. Всё-таки он ещё нужен, раз обладает знаниями о короле. Другой вопрос, как их выпытать? Но не это сейчас главное. В себе бы разобраться, а там, глядишь, Юлия что-нибудь придумает, благо один только вид ведьмака вызывает в девушке неуёмную злость, а уж когда он говорит, то лишь зубовный скрежет встаёт меж ним и желанием графини подправить лицо ведьмака чем-нибудь тяжёлым. Да и не следовало отвергать возможность, что увечная рука Энцо сыграет в скором времени ключиком к его закрытому на замок языку. Сутки пройдут, вторые, боль от сломанной конечности никуда не уйдёт, лишь возрастёт со временем. И глядишь, Энцо сам будет ползать на коленях и умолять выслушать его за обещание скорой смерти для облегчения нечеловеческой боли. И Юлия надеялась, что ей хватит духу, продлить боль Энцо, а не убить сразу. Он, конечно, мог бы сейчас заорать и призвать на помощь идущих впереди солдат, но шагающая рядом Юлия, в таком случае, была гарантом его смерти, а вскрик ведьмака мог бы и не долететь до своих, поэтому Барвоа пока не брыкался.

Корин прервал размышления графини громким ржанием, предупреждая об опасности. До этого момента шли в полной темноте, чтобы не привлекать внимание факелами арьергард армии. Конь безошибочно определял дорогу и ступал только по ней. Сабрина сидела на Корине, а привязанный к седлу Энцо направлялся связывающей его руки верёвкой. Юлия же ориентировалась на звук шагов, замыкая маленький отряд.

Когда же Корин шумно вдохнул воздух, а факелы впереди заметно приблизились и превратились в большие костры, Юлия тоже принюхалась и до неё дошло: в воздухе висел плотный запах крови и жжёной плоти. Словно рядом кого-то зарезали и зажарили.

Костры?..

— Что там? — тихо спросила Сабрина, вглядываясь в огнища. Тон её дрожащего голоса не понравился графине, а Энцо задорно захохотал:

— Вы что, ещё не поняли, что здесь случилось? А ещё ведьмы…

— Заткнись, убожество! — прошептала Юлия и ускорила шаг, стараясь обогнать коня. До неё начала доходить суть открывшейся картины.

Арьергард армии скрылся за холмом, и в полной темноте остались только три костра, яркими пятнами раздирающие мрак. И у Юлии сбилось дыхание и сжалось сердце, когда она увидела, что сжигали на кострах.

— Это… это же…

— Дети, — подсказала Сабрина страшное слово. — Это пастухи из Кагоды. Они просто не вовремя очутились на пути обезумившего от Мрака войска…

Вдоль дороги были вкопаны три брёвна, к ним привязаны мальчики, а под ними разложены костры, которые уже прогорали. Ещё тлеющие и светящиеся красными углями, словно головешки поленьев, тела детей навсегда застыли в позах, полных мук и боли, с вытянутыми от желания освободиться шеями и раскрытыми от криков ртами. Запах горелой плоти плотной стеной окружил убитых.

— Надо стащить их, — сказала Юлия.

— Мы потеряем время, — заметила Сабрина.

— Неважно, — отмахнулась графиня. — Я хочу снять их и отвезти в Кагоду, чтобы у близких была возможность проститься.

— Они могут принять нас за убийц, — вновь предупредила старуха. — Люди сейчас нервные, могут не понять доброго жеста и…

— Я их графиня, Сабрина, — мягко перебила Юлия. В её голосе слышалась боль и вина́ за содеянное чужаками. — Это мой долг. И они же совсем юные. Должно быть, ничего не весят…

— Я тебе помогу их снять, — наконец, согласилась Сабрина. — Вот только надо дождаться, когда костры погаснут.

«Слышала?» — обратилась Юлия к Ване мысленно. Сабрина слезла с Корина и стояла рядом, ждала решения девушки.

«Если и слышала, то что? — обиженно ответил призрак. — Я для тебя последнее время была невидимой, а здесь сразу… «Слышала?». Слышала-слышала, да вот только сделаю вид, что не слышала!»

«Прекрати! — потребовала Юлия. — И помоги!»

«А то что?»

«Забуду о тебе навсегда!» — пригрозила Юлия.

«А сможешь ли? — Ваня хихикнула и подступила вплотную к сестре. — Слышала же, что сказал Владыка? Я буду всегда рядом, ибо я — подарок тебе от него. И даже если ты не захочешь, я буду рядом и стану вредничать, как тогда… с менестрелем, когда тебе и мне было восемь. Помнишь?»

«Как такое забыть? — хихикнула Юлия, припомнив, что сотворила Ваня с придворным музыкантом давным-давно. — Особо удалась флейта, парящая под потолком и играющая ужасную музыку. Хорошо, этого позора никто не видел, кроме меня. Иначе старый Вольг ушёл бы со службы. Ну так поможешь?»

«Если честно, я не могу противиться твоим приказам, — призналась Ваня. — Но твоё молчание было обидно».

«Тогда затуши огонь, и обещаю: как удастся минутка, поговорим. Обо всём этом поговорим, — посулила Юлия и указала на костры».

«Хорошо, сейчас наподдам…»

«Наподдам?» — переспросила, нахмурившись, Юлия. Что-то ей не понравилось в этом слове. Наверное, экспрессия, с какой его выкрикнул призрак сестры. Но ответа не дождалась, лишь почувствовала покалывание в кончиках пальцев, лёгкий озноб и давление на голову, словно её слегка сжимал тролль. Эти чувства она всегда испытывала в общении с Ваней, но только сейчас девушка поняла, что последнее время они стали усиливаться.

Сестра растворилась перед взором, и Юлия посмотрела по сторонам, стараясь понять, что Ваня «наподдаст», и уткнулась глазами в озарённое светом костра и ожидающее лицо Сабрины. Она кивнула, как бы спрашивая: что потом?

А дальше затухающие костры сначала ярко вспыхнули вновь от порыва ветра, которого отказалось недостаточно, чтобы потушить огнища, а разжечь — как раз. Тогда следующий порыв с такой яростью обрушился на костёр, что брёвна и головни покатились прочь от столбов с трупами. Первый огнище вмиг перестал существовать, лишь разгоревшиеся угли мерцали во тьме тысячей красных звёзд, кое-где превратившись в островки миниатюрных костров.

В этот момент из темноты в слабый отсвет разорённого огнища с диким криком выпрыгнул мужик с острой палкой. От неожиданности Юлия отшатнулась и, задев Сабрину, упала навзничь. Враг прыгнул следом и прижал девушку к земле. Только вовремя подставленные руки уберегли от палки, которой нападавший намеревался задушить молодую графиню.

«Помоги!» — мысленно крикнула придавленная к земле Юлия Ване.

«Не могу сестра, я борюсь с кострами. Самое время потренироваться, — заметила та. — Вспомнить, чем ты в замке занималась с отцом. Мать рядила тебя в бальные одежды, а он?.. Ты помнишь?»

«А он в детстве проводил время со мной на тренировочном дворе, — кивнула Юлия, стараясь удержать палку и мужчину в простой домотканой одежде. — Видно, папе не хватало сына. И он смирился с этим лишь с рождением Глории, но пять лет без тренировок… что я смогу?»

«Ты начинай, а там, глядишь, и память подтянется. Тебе же надо на ком-то тренироваться! Вспоминать».

— Попробую! — прошептала Юлия, едва раскрывая рот от перенапряжения. Мужик ревел от злости и был силён, но… — Ты настоящая сестра!

В поле зрения прыгнула Сабрина и чем-то тяжёлым ударила нападающего по спине, но тот лишь отмахнулся палкой. Она попала старухе по голове, и монахиня исчезла из вида.

«Только ты не воспринимала меня всерьёз, пока не убили всю родню…»

— Не было предлога…

«Да уж… Теперь-то повод точно есть!»

Из семи дочерей граф Кардан ди Ванэско больше времени проводил со старшей. Как казалось Юлии, он очень хотел наследника-мальчика, но за неимением всё внимание отдавал Юлии. С пяти лет, когда с рождением третьей дочери Карлы стало понятно, что отпрыск мужского пола появится ещё не скоро, Кардан каждый день брал Юлию на тренировочный двор и обучал её владению мечом, луком, копьём и другим оружием. Маленькой девочке трудно было управиться с тяжёлыми предметами для убийства, поэтому отец приказал выковать специально для неё миниатюрные мечи, луки, булавы и копья. И дело пошло. Медленно, но верно подрастающая Юлия добивалась результатов во владении оружием. Маленькие игрушечные мечи сменялись размером, пока подросшая девушка не взяла в руки отцовский меч. В четырнадцать лет у неё только получилось это, как появилась на свет последняя дочь — Глория, и граф окончательно разуверился в своей способности родить мальчика и сразу охладел к попыткам сделать из Юлии воина. Не сказать чтобы девушка скучала по боевым игрищам, тумакам, ссадинам и кровоточащим ранам, которые частенько появлялись во время тренировок, но последние пять лет ей в жизни точно чего-то не хватало. Балы и моционы в окружении графини и сестёр сделались пресными и отторгали. Юлия чаще уходила к себе, где разговаривала с призраком сестры, и жаловалась, что отец на все её призывы возобновить тренировки отвечает резким отказом. Юлию это всегда расстраивало, и она уходила из замка в окружающий лес, где подолгу гуляла одна и пыталась заменить меч палкой. Но кого она обманывала?..

Ладно, как-нибудь сама…

Юлия в это время лихорадочно соображала, как не дать себя задушить. Если она отпустит хотя бы одну руку, то палка резко придавит горло, и шансы уцелеть исчезнут. Но если она быстро ударит врага по лицу? Может не успеть, да и силы едва ли хватит, чтобы свалить мужика. Ногой в пах? Если бы он над ней стоял на коленях, тогда да — приём бы сработал, сейчас же нападающий даже ноги молодой графини прижал к земле. Никак не ударишь.

«Может, тебе тоже стать призраком? Стали бы совсем одинаковые…»

Второй костёр ярко вспыхнул, а потом разлетелся в стороны жирными алыми искрами. Ваня работала.

— Не дождёшься! — прохрипела Юлия в ответ на едкое Ванино предложение и извернулась. Мужик излишне налёг на правую сторону палки, отчего левая слегка приподнималась. Графиня прикладывала к этому концу меньше силы, отчего у мужика возникло ощущение равномерности. И, наконец, Юлия изогнулась в левую сторону, а правую руку расслабила, отчего враг нырнул на неё, но вместо цели — шеи девушки, врезался лицом в землю. А Юлия уже наносила кулаком удары по лицу. Подхватила какой-то камень, подвернувшийся под руку, и снова ударила. С жутким хрустом сломалась челюсть. Мужик взвыл, выронил палку и попытался отползти, полностью сняв вес с графини. Она же стукнула его ногой в лицо, потом поднялась и отыскала отцовский меч. На мгновение замешкалась, но в башке набатом прозвучал голос Вани:

«Давай! Сделай это! Убей!»

Давление на голову настолько возросло, что Юлия помотала башкой, прогоняя голос, но вдруг нахмурилась, дрожащими руками подняла меч над головой и шагнула за мужиком. Медленно, словно не торопилась, а по-настоящему не хотела, догнала уползающего во тьму беглеца и вонзила в спину блеснувший красным клинок. Потом молча постояла несколько мгновений над мёртвым телом, силясь разобраться в клубке эмоций, раздирающих изнутри, попыталась остановить рвущийся вопль безнадёги и ненависти к Мраку, но её душевную борьбу прервали:

— Зря ты так, — сказала Сабрина, вставая с земли, куда её отправил удар палкой.

— Почему же? — спросила Юлия, отчётливо понимая, что порыв к убийству был не совсем её, но графиня также осознавала, что не менее сильно хотела его убить сама. И хоть Юлию трясло от содеянного, но девушка твёрдо стояла на ногах и с невидимым в темноте вызовом смотрела на Сабрину.

— Сдаётся мне, это тоже пастух. Один из старших.

— Этот пастух хотел убить нас, и вместо него могли бы быть мы.

— Тоже верно, — согласилась старуха, а Энцо сзади едко добавил:

— Будете ещё, будете! За тобой, ведьма, сам король пришёл, а теперь всё западное Мрачноземье охотиться будет…

— Вот ты и признал, что знаешь гораздо больше, чем показываешь! — сказала Юлия и услышала в ответ сопение Барвоа. Он явно забылся и произнёс, не подумав, но тем самым показал, что ценный информатор.

— Всё равно вам не выжить! — рявкнул он разозлившись. — Владыка короля так или иначе вернётся за вами и найдёт, попомните моё слово.

— Слышь, Ваня! — крикнула Юлия вслух, и третий костёр вспыхнул градом ярких углей, отчего испуганное и бледное лицо Энцо показалось из мрака. — А этот ведьмак не так прост! Он так и сыпет ценными све́дениями. Оказывается, у короля есть Владыка… Может, его снова на палку, а ты костерок разожжёшь? Как начнёт прожариваться, так и расскажет всё…

— Нет, ведьма! — прошептал Энцо. — Оглянись везде. Кругом тьма, а что такое мрак, как не пограничное её состояние? Вы только разозлите Владыку Мрака.

— Хорошо, — неожиданно согласилась Юлия. — Мы подождём до утра. А там и костёр разведём. Он же — маленький детёныш солнца. Он согреет тебя, а рядом не будет даже тени, чтобы мрак нашёл лазейку!

— Хазад машмид, — неожиданно для всех запела Сабрина заунывным голосом, Юлия вздрогнула, а Барвоа заорал:

— Хватит! Прекрати, ведьма! Я буду молчать! Я навсегда захлопну свой глупый рот!

— То-то же! — рассмеялась Сабрина, — Ещё раз раскроешь пасть, произнесу заклинание полностью!

— А я опущу на твою голову меч! — мрачно добавила графиня, и Энцо, вот-вот готовый сказать что-то ещё, замолк на полуслове.

Тьма была неоднородной. Она местами то прояснялась, то превращалась в непроглядную черноту, непроницаемую и почти осязаемую на ощупь, словно и не тьма вовсе, а некое эфемерное существо.

В такие моменты Юлия продиралась через вязкую темень будто через куст терновника. Частицы тьмы слипались друг с другом и её телом и не давали девушке идти дальше. Но она крепче сжимала зубы и рывками кидала себя на борьбу с неведомой сущностью. Раз за разом. Шаг за шагом. И едва светлело, идти становилось проще. Тьма превращалась в тёмную дымку, и неяркий свет слегка разбавлял окружающий мир, хотя всё вокруг было трудно различить. Неясные контуры, уродливые призрачные фигуры, постоянно меняющие очертания силуэты, к которым Юлия старалась не приближаться. Будто она плыла по заполненной отмелями реке, и каждая такая фигура означала мелководье, которое, едва ступив на него, окажется смертельной ловушкой. И графине приходилось огибать эти капканы, чтобы плыть дальше по течению.

Куда?

Юлия пока не знала. Но чувствовала, что в конце пути её ждёт что-то важное.

Мрак стал постепенно расступаться, и из чёрных вершин мазками, похожими на небрежные наброски придворного художника, начали материализоваться элементы развалин. Камни, ступени, широкие бордюры и балюстрады, сломанные колонны и неработающие, заросшие высохшим кустарником фонтаны, и изваяния, статуи… Одна страшней и несуразней другой. Скульптор, это создавший, явно сошёл с ума. Вот только непонятно, кто же разрешил сумасшедшему скульптору творить? Кто позволил создавать ужас и уродство? Очевидно, хозяева замка были тоже не совсем здоровы.

Из беспросветного тумана появились сколотые ступени мраморной лестницы. Чёрный камень с белыми прожилками. Лестница плавно взмывала ввысь и загибалась влево, а нижние и верхние ступени по мере подъёма появлялись из мрака или терялись в нём, будто растворялись во взметнувшейся в воздухе саже.

В итоге лестница превратилась в широкую площадку, окаймлённую такой же чёрной и мраморной балюстрадой.

Графиня медленно подошла к каменным перилам и бросила взгляд вниз, но и там, и спереди, и вверху клубилась сплошная чернильная дымка.

Юлия глянула направо, затем налево и вздрогнула. Там стояла её близняшка Ваня и смотрела вперёд. Потом почувствовала, что на неё глядит сестра, обернулась и мотнула головой в сторону тьмы. Мол, смотри. Девушка послушалась.

Теперь из мрака на неё уставились колоссальные огненные глаза и ухмыляющийся рот. Совершенно чёрным маревом обрисовывался контур гигантской головы с исполинскими рогами и похожими на ослиные ушами.

— Ты смеешь противиться мне? — громоподобный голос разверз тишину. — Ты спуталась с шавкой Балансора и смеешь перечить мне? Своему Создателю?

Юлия молчала. Она не хотела говорить с этим чудовищем. Она не знала, что ответить на его обвинения, так как не чувствовала, что чем-то обязана ему или что-то должна. И чудище слегка запнулось и спросило, немного сбавив громогласный тон:

— Ты понимаешь, кто я, смертная?

— Нет, — без страха пожала плечами Юлия. — Но догадываюсь. Азраид?

— Верно! — глаза Бога вспыхнули ярким пламенем, а голос вновь окреп. — И ты смеешь меня ослушаться? Смеешь меня оскорблять и унижать перед моими людьми и перед людьми Балансора?

— Я не понимаю, о чём ты, — пожала плечами Юлия. — Мне забыли рассказать о тебе. А о твоих желаниях тем более. Сам чего-то придумал, сам же и обиделся!

— Молчи, смертная! — взревел Азраид, явно задетый за живое тоном Юлии. Девушку обдало зловонным ветром, едва не лишив равновесия, но она удержалась за холодные мраморные перила. — Я тебя создал, я дал тебе силу, — Бог указал глазами на Ваню, — а ты меня игнорируешь! С этой шаманкой связалась…

— Ваня не сила, Ваня — призрак… — хотела поправить его Юлия, но Азраид вновь разъярился.

— Молчи, смертная! Если я говорю — не призрак, значит, так оно и есть!

— Кто же она?

— Она сила, дарованная тебе мной. И тебе нужно освоить её и присоединиться ко мне! И вы вместе с королём Эльмиром Третьим станете моими эмиссарами на этой земле! Вы поведёте моё войско и вернёте моё влияние на это измерение… Вы будете править, пока правлю я… И возможно, я возьму вас с собой, когда настанет время для захвата других миров. Эта честь…

— Слишком много…

— Что?!

— Слишком много чести для меня одной, — сказала Юлия. — Позволь спросить. Эльмир твой вассал? Это от твоего имени он действовал? Это от твоего имени король убил отца?

— Конечно! — гордо взревел Владыка Мрака. — Всё так! И если ты примкнёшь к нам…

— Я никогда к вам не присоединюсь! — громко крикнула графиня.

— Что?! — возмущённо гаркнул Азраид, а глаза только ярче возгорелись в чернильном мареве, а сшибающий с ног ветер начал раскаляться.

— Ты убил моего отца! — крикнула Юлия. — Мою мать и всех моих сестёр! На что ты теперь рассчитываешь? Да я не то что никогда не буду служить тебе! Я буду бесконечно преследовать тебя! Рушить все твои планы, если получится! Мстить! И не успокоюсь, пока ты меня не убьёшь или пока я не уничтожу тебя!

Юлия резко замолчала, вдруг испугавшись, что сгоряча слишком много наговорила Богу. В ожидании неизбежной ярости она отступила на два шага, но эмоций Азраид не выказал. Лишь глаза последний раз вспыхнули огнём и потухли, выпустив чёрный дым.

— Тогда… — раздался сзади мягкий голос, графиня вздрогнула от неожиданности и обернулась. Следом, будто её отражение, повернулась и Ваня. Она всё ещё молчала, лишь едва подмигнула девушке и слегка, краешком губ, ободряюще улыбнулась. Из мрака вышел красивый юноша в роскошных одеждах. Чёрный шёлковый костюм, расшитый золотом и серебром, и необычная шляпа-цилиндр, с серебряной перевязью и алым, будто кровавым, бантом. Юноша улыбнулся и поправил изящные усы. Нечеловеческие глаза с кровавой радужкой смотрели Юлию хитро и презрительно. Он улыбнулся шире и заявил: — Тогда я уничтожу тебя. Коли мои игрушки противятся моей воле, они должны исчезнуть! Не так ли? Но и на этом я не остановлюсь. Поверь. И посмотри туда…

Графиня обернулась. Там, где раньше горели огромные глаза и клубилась чёрная непроницаемая дымка, скрывая всё, горизонт очистился, и перед графиней открылись восточные земли ди Ванэско. Хвойный лес на северо-западе, лиственный на юге и холмы и поля с деревнями вплоть до Сизых гор на востоке. И восточный тракт, по которому шли толпы солдат. А над землёй висели две луны, окрашивая бледными и призрачными зелёным и синим цветами землю. Энея и Яон.

— Я уничтожу всё это! — и Юлия ахнула от изменений, внезапно преобразивших мир. Будто на девушку накинули алую вуаль, и всё вокруг покраснело, словно покрывшись кровью. Изменился и цвет лун. Небесные двойняшки теперь отравляли мир алым тоном. Поля оказались покрыты трупами людей, лошадей и других существ, никогда раньше не виданных девушкой. Древние леса горели ярким пламенем, а Сизые горы превратились в цепь вулканов, плюющихся огненными камнями и выбрасывающими в небо столбы чёрного дыма. — Земли ди Ванэско и их люди перестанут существовать! И всё это случится, если не присоединишься ко мне. Ну что?

— Ты зло, — прошептала Юлия. — И ты — убил мою семью. Нам не о чем говорить! Нам некуда идти вместе! Нам… нам… точно не по пути.

— Я тебя понял, — ядовито улыбнулся юноша. — Что ж, тогда я объявлю на тебя охоту. И… не забудь вспомнить о моём великодушии, когда память начнёт показывать тебе не слишком приглядные воспоминания из детства. Поверь, ты не безгрешна, а строишь из себя… В общем, прощай.

И Азраид в одно мгновение рассы́пался пеплом, который подхватил ветер и живо снёс в сторону горящих лесов ди Ванэско. Юлия едва сдержала слёзы. Глядя на умирающий мир, она не могла поверить, что тоже поучаствовала в этом. Тогда она прошептала:

— Я найду тебя, поганый бог! Чего бы мне это ни стоило!

И мир, вдруг, всколыхнулся, заморгал и исчез, а потом вновь возродился…

И Юлия очнулась, подскочила с места и заорала:

— Ваня!

«Это был сон, — обеспокоенно ответил призрак, сидя рядом и пряча глаза. — Всего лишь видение. Всё, что он там тебе говорил, тебе приснилось».

Юлия хотела спросить, правда ли это, но обеспокоенный вид Сабрины и злой связанного Энцо остановили графиню. Деувшка представила себя, вскакивающую после сна и кричащую на всю поляну неизвестное никому из них имя. И решила, что это действительно странно. Потому Юлия осеклась и спросила:

— Долго я спала? — и лишь увидев вокруг бессознательные тела крестьян, добавила: — Долго я была без памяти? И что с ними?

— Я временно их успокоила, — сказала Сабрина. Она с тревогой смотрела на Юлию. — С помощью сил Балансора установила баланс между силами Света и Мрака. Людей это и вырубило, изгнало из их голов Мрак на время. Но и на тебя подействовало, хоть и не так сильно, а это значит…

— Она ведьма, — встрял Энцо.

— Я знаю, что это означает. — отмахнулась Юлия. — Долго я была без памяти?

— Часов пять, — сказала Сабрина. — Я успела сварить похлёбку из того, что нашла в седельной сумке Корина и накормить этого… и обработала раны у тебя на боку и на голове травами. Уж, извини, но грязь может убивать не хуже человека.

Юлия вспомнила рану на боку, «подаренную» солдатом короля в обмен на невинность, и вздрогнула.

— Ведьма, а красивая, — не унимался ведьмак. Он, наверное, видел, как Сабрина раздевала её, чтобы осмотреть рану, но Юлия на него даже не взглянула.

— То-то я чувствую, что отдохнула, — сказала Ди Ванэско. — И сейчас съела бы чего-нибудь…

— Ты была освобождена моим уравновешивающим молебном от нитей Мрака, связывающих тебя, — сказала старуха, накладывая похлёбку из ветхого медного чана, тоже выуженного из седельной сумки. Впрочем, и ингредиенты для похлёбки, монахиня выудила оттуда же. — Поэтому ты и отдохнула. Но я бы на твоём месте всё же разобралась с внутренними «путами».

— Ты тоже ведьма, старуха! — подытожил Барвоа. — Что за мир? Круго́м одни чародейки! Шагу ступить некуда…

Сабрина шикнула на ведьмака и проницательно посмотрела на Юлию, словно настаивая на изучении ею своих отношений с призраком, но не желая раскрывать постороннему в лице Барвоа тайны Юлии.

— Доберёмся до Кагоды, и местная монахиня поможет тебе с этим разобраться. Хорошо?

— Буду признательна, а пока… — Юлия помедлила, а потом сказала: — Мы же не будем ожидать, когда все эти люди вновь очнутся и набросятся на нас?

— Нет, конечно, — улыбнулась Сабрина. — Они сами о себе позаботятся. А нам надо идти. Доедай, и в путь. А то ночь застанет нас в дороге.

Юлия удовлетворённо кивнула и налегла на похлёбку, стараясь не смотреть за спину Энцо. Там, на одном из вырванных троллем брёвен сидела видимая только Юлии Ваня и насупившись смотрела на сестру. Потом медленно сказала:

«Это всё выдумки Азраида. Ну, что я якобы подослана тебе им. Чтобы поссорить. Ты, конечно же, не поверила? Юлия? Ответь!»

Но Юлия молчала и ела, и старалась не смотреть на Ваню. Семя сомнения поселилось внутри и грозило вырасти в огромное дерево.

Монахиня села на Корина, а Юлия устало шла рядом по широкой и неудобной для пешего путешествия просеке. Горный тролль повалил все деревья на пути, и теперь они где поломанные, а где и выдранные с корнем хаотично валялись на земле, иной раз полностью преграждая путь. Приходилось возвращаться и идти лесом, что отнимало последние силы. Юлия чувствовала себя изнеможённой и еле передвигала ноги. Столько событий за два дня, потребовавших от графини всех сил, едва не лишили её жизни. Ноги старались прирасти к земле, а руки отказывались подниматься. Глаза же намеревались плотно закрыться всякий раз, когда Юлия моргала, и девушка уже с трудом разлепляла веки. Но надо было пересилить себя и пройти хотя бы ещё несколько лиг, чтобы не слишком отрываться от войска короля. Да и оставаться тут, где разъярённые крестьяне кружили по лесу и огромный каменный человек находился поблизости, стало опасно.

Да ещё призрак сестры заладил:

«Расскажи ей обо мне! Расскажи!»

«Зачем? Чтобы она тоже решила, что я ведьма?»

«А ты попробуй! Расскажи. Всё в ней говорит, что старуха разбирается в том, что происходит вокруг».

«Нет. Наше желание разобраться в событиях только раскроет нас».

«Но мы не сможем зайти дальше этого леса, если не разберёмся!»

«А если выдадим себя, то дальше нашей с тобой поляны не уйдём! И даже союзница отвернётся от нас! Это понятно?»

«Понятно! — обиженно пропыхтела Ваня. — Но я, как и ты, хочу уяснить, почему не могу действовать без тебя и твоего разрешения. Думаю, ты тоже это хочешь узнать. Просто спроси».

— Нет! Не спрошу! — наконец, гневно воскликнула Юлия, забыв, что говорит вслух.

— Ты хочешь понять, откуда я так много знаю о Богах, демонах, древних тварях и колдунах с ведьмами? — спросила Сабрина улыбнувшись. Она явственно слышала последнее восклицание графини. — И почему об этом знает простая монахиня, вроде меня?

Юлия отвернулась, но через мгновение, пряча глаза, кивнула.

— Была бы благодарна, — тихо сказала она. — Всё, что творится вокруг, никак не вяжется с тем миром, в котором я ещё вчера жила. В нём были вполне счастливые и живые родители и сестры. Там не было войн, не было ведьм и чудищ, не было богов и  боли, которую принёс вот сюда, — Юлия положила руку на грудь, — Эльмир Третий. И теперь вместо тихого замка груда камней и пожирающий их тролль, вместо близких — трупы, а вместо понятного мира — перевёрнутый, и вопросы, вопросы, и нет им конца! Мне надо идти за королём куда-то за Сизые горы в доли́ну легендарных Оракулов и Красных драконов. Но я не знаю зачем, а главное, как я смогу победить короля и всю его армию? Я не знаю, как жить… и именно сейчас чувствую, что зря не умерла вчера с семьёй.

— Если боги оставили тебя в живых, значит, так нужно, — мягко сказала Сабрина. Она остановила Корина и повернулась к графине. — Думаю, твоему пленнику слышать наш разговор не стоит. Знания имеют свойства просачиваться сквозь чужие умы и окольными стезями попадать к желающим обладать ими. А идущий путём Мрака может сообщить своему богу всё что угодно, того не ведая. Понимаешь?

— Вроде, — тяжко вздохнула Юлия и принялась вертеть в десницах отцовский меч. Ощупывать ножны, гладить эфес и искусные чеканные узоры на рукояти. Она боялась сознаться, что не понимает. Отец всю жизнь держал дочь вне общества. Даже сестёр брал в особо важные поездки, а её никогда. Конечно, он из неё единственной когда-то пытался сделать воина, но подобное не считается путешествием. Самое дальнее, куда Юлия добиралась за всю жизнь, это опушка леса, с которой хорошо виден лишь Корнуэл, а вдалеке лес и поднимающиеся из-за него на юге горы. А знания о чужих странах лучше получать из путешествий.

— Ты хотела бы спросить, кто я такая, раз не совсем обычная монахиня? Верно? — продолжила Сабрина и когда Юлия кивнула, сказала: — Когда король и твой отец уничтожили ведьм, нам пришлось выбирать: либо идти с изгнанными Оракулами и Красными Драконами в их земли, чтобы продолжать служить Владыке Справедливости Балансору, или остаться и попытаться вести людей по пути праведности, а не по проторённой ими дорожке в фарватере Мрака. Поверь, их умы так и стремились туда снизойти. Человеческий рассудок — столь странная штука, что любыми способами старается пасть под ворохом желаний и склониться перед многочисленными искушениями. И мы, — монахини, — простыми истинами старались удержать мысли людей вдали от плохого. Но нам не удалось. И это не умаляет нашего провала, нет… Но сейчас речь не об этом же, верно?

Юлия сокрушённо кивнула. На её разум низошла пустота и не хотела пускать к внутрь головы мысли.

— Так вот, до всего этого я была жрицей настоящего Бога Справедливости. И лишь потом нас упростили до примитивного Равновесия. Но не в этом суть. Будучи жрицей, я знала многое и о других богах. И нас вполне могли бы подвергнуть остракизму, изгнать вместе с остатками Равновесия в горы на долгие годы. Поэтому мы, как и все остальные, притворились обычными людьми, преобразили учение о Высшей Справедливости в религию и начали её проповедовать. Всяко лучше, чем оставлять умы людей одних плутать во Мраке незнания и заблуждения… Потом что-то случилось с королём, и он начал уничтожать наши храмы. И я чувствую, что Владыка Мрака вновь пробудился. Это не просто объяснить, но я это видела в лицах прихожан, в людскихглазах, где вновь поселилось безумие, как когда-то давно… когда боги ещё не разругались и Мрак правил людьми на этой половине Мрачноземья. Думаешь, почему оно так называется?

— Из-за Владыки Мрака? — спросила Юлия.

— Точно, но нам помнить об этом запретил король, а до него другие… а теперь будет только хуже. Азраид в ярости. Об этом говорит скорость, с какой возрождаются древние монстры и разлагается всё хорошее в людях. Буквально вчера тролль ещё был грудой камней, а Виктор — прилежным прихожанином моей церкви. А теперь один в ярости рушит всё на своём пути, а другой испытывает неутолимую жажду мести и убийства. И ты здесь ни в чём не виновата, — Сабрина улыбнулась, заметив, с какой благодарностью графиня на неё посмотрела. Всё-таки слова утешения приятны всем. — Насколько я поняла из выкриков Виктора, безумный Эльмир Третий убил всю твою семью за якобы связь с ведьмами. Но здесь скорее другое… Мне кажется, без Азраида не обошлось. Это он вёл короля, вернее, ведёт и сейчас. А вот твоя необъяснимая способность общаться и управлять призраками…

— Откуда вы… — пролепетала испуганная Юлия, но Сабрина поспешила её успокоить.

— Знаю, конечно. А как же, милая? Я же родилась задолго до того, как люди начали прятать и уничтожать наследие Мрака. Изгнали чудищ, а потом и ведьм. Поэтому твоя особенность мне знакома, но есть и неприятная новость.

— Какая же?

— Она исходит от Владыки Мрака. Это он наградил тебя этим… качеством.

— Но я никогда не общалась с ним! — возмущённо и обиженно вскричала Юлия. — Я до вчерашнего дня и вовсе не ведала о его существовании!

— Успокойся, милая, — сказала Сабрина. — Об этом невозможно знать. С ним нельзя поговорить, если только он не захочет этого. Давно ты разговариваешь с призраком?

— Четырнадцать лет, — прошептала Юлия. Ей всё ещё было страшно признаваться в подобном. — С тех пор как погибла сестра. Она же и стала этим призраком.

— Её же ты и видишь, с ней разговариваешь, ей управляешь? — уточнила монахиня.

— Да.

— Но без тебя этот призрак не может ничего. Верно? Прости, я слышала ваши беседы, когда ты разговаривала с сестрой.

— Да, — вновь призналась Юлия.

— Это не совсем призрак, — заявила старуха, и Юлия удивлённо подняла на неё глаза. — Или не совсем обычный призрак. Точнее сказать не могу, не знаток. Тебе бы к ведьме...

— Зачем?

— Она бы помогла прояснить сущность силы, с которой ты имеешь дело. По пути к Сизым горам мы как раз заедем в Кагоду и наш храм, надеюсь, он ещё цел, ведь Кагода лежит чуть в стороне от восточного тракта. Но я бы уже сейчас тебе советовала больше общаться с этой твоей сущностью. Может, узнаешь немного нового.

— Я думала, что Ваня — призрак, — неуверенно сказала Юлия.

— Вряд ли, — покачала головой Сабрина, и совершенно серьёзно добавила: — Тенями невозможно управлять. Настоящими призраками, я имею в виду. А то, с чем ты имеешь дело, скорее некая сущность, дарованная тебе Азраидом…

— Что? Но как? — вскричала поражённая Юлия. — Я не чернокнижница!

— Такие силы бывают только у ведьм, милая моя, — грустно сказала Сабрина. — И уже неважно, хочется ли тебе ей быть или нет. Постарайся свыкнуться с этой мыслью, пока неведение и гордыня не убили тебя чужими руками. Враги-то будут уверены, что ты именно колдунья. Поверь. И чем раньше, тем лучше. Вряд ли ведьмой быть хуже, чем мёртвой графиней… А?

Юлия пожала плечами, и до конца не поверила в слова старухи. Девушка была ошарашена, а Ваня, как назло, молчала. Ну ничего, девушка ещё спросит с неё, что это за дела такие?

— Пойдём. Надо выходи́ть сейчас, если хотим затемно попасть в Кагоду. И никому ни слова о своих способностях. Они не оценят. Вон этот Барвоа до сих пор как одержимый орёт, что ты ведьма, не так ли?

— Точно, — согласилась Юлия. — Орёт не переставая…

Они быстро дошли до поляны, где проснулся тролль, и нашли Энцо привязанным к обломанному чудовищем столбу. Некоторое время Юлия рассматривала рытвины на месте груды камней, не в силах поверить, что вековые валуны ушли с поляны сами, оставив за собой гигантские следы, затем направилась к ведьмаку. Увидев женщин, Барвоа разразился яростной и непонятной длинной тирадой. Кажется, он страшно ругался. Всё, что надо было сделать Юлии, это разрезать путы и подвязать длинной верёвкой к седлу Корина. Запястья ведьмака всё ещё были скреплены путами, поэтому сопротивления не ожидалось. Но едва Юлия рассекла путы, как услышала предупреждающий крик Сабрины:

— Осторожно! Сзади!

Юлия резко обернулась и едва успела отбить удар отцовским мечом. Острый клинок лишь благодаря хорошей реакции тела увёл по касательной вилы Виктора. Из-за их тяжести крестьянина мотнуло в сторону, и девушка приставила к горлу бородача лезвие. Он застыл, не предпринимая попытки поднять вилы, но графине всё равно было не по себе. За спиной стоял Канас и другие мужики с орудиями труда, которые при желании могли представлять не меньшую опасность, чем любое холодное оружие. Цепы, грабли, вилы, топоры, косы и всё что попало под руку — палки, камни, оглобли… Позади из чащи леса высовывались женщины и дети. На лицах напряжение, отчего они выглядели страшно, будто невольными наблюдателями, а не хозяевами собственных тел, которыми не управляли. Юлия перевела взор на Виктора, и холодок страха поднялся по спине, закончившись где-то в затылке. Если не обращать внимания на общий вид, а ведь его задел камнем тролль и, кажется, что-то сломал мужчине в грудной клетке, то от его налитых кровью глаз взгляд отвести было труднее всего. Кажется, будто и не человек на тебя смотрит. Нечто звериное и потустороннее выглядывает прямо изнутри, из глубины… нечеловеческой уже сущности.

От страха и усталости рука дрогнула и едва не полоснула лезвием горло Виктора. И Юлия мысленно уже готовилась отправиться к погибшей семье, так как с гибелью предводителя, разъярённые крестьяне попросту разорвут всех причастных на маленькие кусочки, но здесь голос Сабрины, — глубокий и громкий, какой и должна иметь монахиня, — напевно разнёсся по поляне, разлился меж деревьев и затёк в уши бывших прихожан.

— О троллы ваас данке гобинс, — затянула Сабрина на неизвестном языке. — О каас мидс миделтон! Вас-кас данас!

Виктор засмеялся и покосился на монахиню, и не своим голосом сказал:

— Ты думаешь выгнать меня из умов этих слабых созданий в то время как я по праву владею ими, а, Сабрина?

Но старуха не слушала, а, знай себе, тянула заунывную мелодию на необычном языке.

— Тун нанкас таас! Тун киас мидлас! О сарам там варраам! О…

— Я больше не отдам ни тебе, ни Свету ни этих людишек, ни эту ведьму! — Юлия вздрогнула, когда Виктор повернул глаза на неё. Красные и злые, пронзительные и страшные… И Юлия едва не опустила меч. — Она моя! Она создание моего мрачного гения. Она изощрённый способ уничтожить одного смутьяна. Она венец мести! Тёмной и мрачной мести, и я намерен навсегда приручить её душу и заставить её силу сопровождать меня в этом мире! Слышишь, старуха?

Но та всё ещё протяжно и напевно выла слова давно забытого языка, и сделалось заметно, что от странной песни Виктору стало не по себе. Мужик вдруг задёргался и часто-часто заморгал, будто зрение исчезло, а Виктор пытался его прояснить. Следом задёргались и подельники. Крестьяне, их жёны и дети. И они завыли от боли. Страшный стон нескольких десятков людей наполнил лес, просачиваясь меж деревьев, подобно шуму ветра, ищущему свободный от препятствий путь. Юлии хотелось всё бросить и убежать, но то, что девушка окажется беспомощной, когда опустит оружие, заставляло прижимать лезвие меча к горлу Виктора.

— Атан тан сааб ваас коринускас! — продолжала читать древний текст Сабрина, и Юлия вдруг почувствовала, что ей тоже стало дурно. Рука с мечом дрогнула и никак не хотела возвращаться в прежнее положение. Зрение поплыло, и девушка услышала испуганный шёпот Вани:

«Что она говорит?»

«Не знаю, — прошептала Юлия. — Наверное, что-то защитное…»

«Защитное? Да мне плохо от этого! Да и тебе!»

«Мне плохо из-за усталости, — возразила Юлия. — Меня со вчерашнего дня бьют, убивают и пытаются насиловать. Я устала и хочу спать… или умереть».

«Нет! Ты не понимаешь! Это всё эти слова! Останови её!.. — слова призрака казались настолько далёкими, будто Ваню откинули прочь, и она кричала из-за какого-то особо толстого препятствия».

Или Юлия просто теряла сознание и способность слышать не только Ваню, но и вообще всех окружающих. Странная песнь Сабрины тоже унеслась далеко-далеко, и графиня вдруг нырнула в непроглядную темень.

— Не видящие — прозреют! — мрачно изрекла старуха под ужасный грохот, нарастающий позади пленников. Виктор побледнел, съёжился, стал зримо меньше и едва сдерживался, чтобы не побежать, а женщины и дети, да и многие его соратники-мужики с выражением ужаса на лицах вскакивали, бросали вилы, топоры, молоты, косы и удирали сломя голову в лес.

— Стойте! — кричал им вослед Барвоа, но усиливающийся грохот лишь заглушал его вопли. Ведьмак успел обернуться и увидеть чудовище, напугавшее людей, оттого заверещал, словно свинья, тонким и противным голосом, срывающимся на визг. — Спасите! Помогите! Не оставляйте меня здесь!

Юлия до предела повернула голову и скосила глаза, и лишь тогда краем глаза разглядела смазанный силуэт поднимающегося чудовища. Валуны, на которых девушка раньше любила сидеть и греться на солнышке, собирались и склеивались друг с другом в нечто очень и очень большое, и… живое! Две ноги, подобные каменным столбам, мощный скалообразный торс, руки — жёрнова, и голова — любимый камень Юлии с впадинами вместо глазниц и чёрной дырой вместо рта. Там ещё нашло себе приют семейство зелёных ящериц, иногда выглядывающих и недобро смотрящих на мешающую погреться на солнце девушку.

Чудовище, гремя камнями, встало, дико заревело, — вряд ли это именно рёв, так как каменный истукан не имеет связок, чтобы издавать звуки, но нечто внутри монстра загрохотало и загремело, отчего стало похоже на вопль, выдирающий душу из тела, — и резко запустило булыжник в сторону людей. Юлия едва успела повернуть голову, чтобы увидеть, как камень сметает Виктора в тёмную чащу.

— Не верующий, да поверит, — мрачно прокаркала старуха.

Юлия вновь в ужасе оглянулась, каменный великан шагнул к пленникам. Едва он это сделал, графиня громко закричала:

— Спаси нас! Спаси нас! Ваня!

«Убить всех? — спросил призрак, довольный, что его услуги понадобились».

— Нет! — закричала Юлия, чувствуя, как земля дрожит под тяжестью шагающей горы. — Просто спаси! Туши огонь! Бей тролля! Быстрее!

«Так тушить или бить?»

— Ваня! — Юлия закашлялась от дыма и готова была выпрыгнуть из своего тела, чтобы избежать алых языков пламени, уже ласкающих подошвы сапог, но лишь гневалась на призрака сестры и не могла освободиться. — Спаси!..

Призрак исчез, и тут же огонь единым неослабевающим порывом затрепетал в стороны, будто плотный поток воздуха резко ударил сверху. Каменный же великан не отпрянул, а со всего размаху стукнул по привязанным к столбам людям. Но необъятная прозрачная защита, в которую превратилась Ваня, больши́м куполом накрыла огромное кострище и не давало проникнуть внутрь ни огню, ни великану из камней, ни его громадным лапищам, пытающимся убить людей.

Горный каменный тролль не смог схватить добычу, оттого разъярился и взревел, словно стадо разбушевавшихся каменных львов — нотка трения камня о камень явно прослеживалась в звуке. А Энцо вторил чудищу, не переставая дико верещать.

— Заткнись! — крикнула Юлия. — Ты мужик или кто?

— Я ведьмак, дура ты недобитая! — возопил Энцо. — А не корм для тролля! Я пришёл сюда казнить ведьм, а не быть казнённым! Я не позволю тебе лишить меня жизни…

— Ваня, сделай с ним что-нибудь!

«Не могу убивать, занята пока!»

— Да не убивай! Заткни его хоть на чуть-чуть!

Невидимый пузырь, защищавший от огня, дыма и тролля, лопнул прямо напротив Энцо, и его опалило ярым пламенем и захлестнуло потоком чёрного дыма. Ведьмак закашлялся и вырубился.

— Теперь с этим… — Юлия кивнула в сторону тролля. — Сделай что-нибудь с этим каменным зверем!

«Сама не пробовала? — огрызнулась Ваня».

— Я связана! — лишь крикнула Юлия, изо всех сил стараясь разорвать путы, но они держали крепко.

«А я тебя спасаю!»

— Так спасай лучше! — гневно рявкнула Юлия, не обращая внимания на вытаращившую на неё глаза старуху. Сабрина явно что-то подозревала, подмечая творящиеся вокруг странности, но предпочла молчать, помня захлебнувшегося дымом Энцо. — Мочи тролля! А не то спасать скоро некого будет!

Ваня разъярилась, ударила воздухом по кострищу так, что ветки и угли разлетелись в стороны на несколько шагов. Потом, не останавливаясь, превратилась в сэрила и стукнула тролля огромными когтистыми лапищами. Каменный монстр пошатнулся от удара незримого противника. От него отлетели камешки поменьше и мощный нагрудный валун прорезали борозды от невидимых когтей. Тролль яростно загромыхал и со всей дури махнул рукой.

Юлия услышала грохот и треск и почувствовала, как вздрогнул шест, и тут же завертелась вместе с бревном, к которому была привязана, в воздухе. Тролль одним махом сломал деревья с привязанными пленниками, но Ваня как-то задержала поломанные брёвна в воздухе и мягко положила на траву возле края поляны, и взмахом сэриловых когтей, обрезала путы. Потом вновь ринулась на разбушевавшегося тролля.

Пока каменный гигант сражался с невидимым монстром, Юлия, потирая затёкшие руки, помогла встать Сабрине и потянула в лес. Об Энцо она не беспокоилась: тот всё ещё был привязан к бревну и находился в беспамятстве. Если тролль его не тронет, то Барвоа останется пленён, и Юлия спокойно найдёт его потом. А если тронет… что ж, собаке — собачья смерть. Совсем не жалко.

— Бежим! Спрячемся в чаще…

— Ты уверена, что деревья остановят его? — спросила старуха. Юлия не знала, что на это ответить. Жуткий каменный истукан совсем не походил на того, кого могут остановить какие-либо деревья вообще, но тут тролль так дико заорал, что Сабрина первая, не оглядываясь, побежала в чащу.

— Корин! — вдруг вспомнила Юлия о коне и побежала вдоль кромки деревьев к широкому дубу. Корин безостановочно и испуганно ржал, выпучив глаза на каменного гиганта и грызя поводья. Графиня подбежала, рискуя попасть под копыта нервничающего коня, но она не сомневалась ни мгновения. Успела выхватить с седельных ножен отцовский меч, — оружие крестьяне не тронули, наверное, не умели пользоваться или просто были заняты костром, либо же были настолько воодушевлены пойманной в плен графиней, что о мече забыли, — и перерубила верёвку.

— Беги! Спасайся, друг! — крикнула девушка вдогонку сорвавшемуся с места Корину и едва обернулась, как над головой просвистел каменный кулак и с грохотом врезался в двухсотлетний ствол дуба. Воздух наполнился треском и щепками. Они больно впились Юлии в щеку, отчего она, мотая головой, пригнулась и поспешила скрыться в деревьях. Следующий удар раздробил дерево окончательно, и вековой дуб с ужасающим скрежетом завалился в чащу, ломая по пути ветки и другие деревья поменьше. Графиня еле успела убежать за пределы падающей кроны.

— Ваня, ты чего остановилась? — спросила Юлия, стараясь не сбить дыхание. Позади шло каменное чудовище, и деревья трещали, хрустели и ломались под ве́сом тяжёлых ног, будто соломинки. Тролль не отставал и не давал девушке перевести дух.

«Ты побежала, и я побежала… Не могу же я без тебя!»

— Почему не можешь?

«Не знаю, но не могу. Пока ты была в отключке, я действовать тоже не могла. Как и раньше, в замке… Ты спишь, сплю и я».

— Но почему?

«Откуда мне знать? Я же простой призрак. Ты говоришь со мной, я тут как тут, ты говоришь мне что-то сделать, я должна это сделать, ты приказываешь, я выполняю. Нет тебя, нет и меня, будто…»

— Будто ты мой призрак?

«Ага».

— Ладно, — крикнула Юлия. — над этим потом думать будем. Сейчас надо как-то этого гада убить или остановить. Есть идеи?

«Нет. Ты — думаешь, я…»

— Поняла-поняла! — перебила Юлия и, запыхавшись, в отчаянии выдохнула: — Но я ничего не могу придумать! Совсем!

«Надо просто бежать… — подсказала Ваня».

— Ни фига не просто! — воскликнула Юлия, перескакивая через валежник. — Я бесконечно бегать не смогу! Вон уже и просвет. Поле впереди. А там мы перед ним как на ладони! Он же меня…

— Эй! — раздался знакомый голос справа, и голова Сабрины высунулась из куста. — Сюда! Давай скорей!

— Что? Он найдёт нас здесь! — выдохнула Юлия, подбегая, но старуха утянула её в кусты и прижала ладонь ко рту.

— Мы его с толку собьём!

— Но как? — прошептала графиня, ощущая, как трясётся земля. Гигант был уже рядом.

— Смотри, — прошептала Сабрина и мотнула головой к краю леса. — Между деревьями… С твоего коня сняла, решила, поможет.

Там, между двумя деревьями была натянута толстая верёвка.

— Но это не убьёт его!

— Но повалит! — возразила старуха. — И, может быть, выбьет из каменной головы причину его гнева. То есть память о нас.

В этот момент мимо протопал тролль и, как и думала Сабрина, запнулся о натянутую верёвку. Застонали от натуги ломающиеся деревья, затряслась земля, а каменное чудище со всего маху ударилось о землю и... рассы́палось на отдельные камни.

— Что? — возмутилась Юлия, думая, что троллю конец. — Это было так просто?..

— Т-с-с… Смотри, — оборвала её Сабрина и направила лицо графини к полю, где камни уже собирались обратно в каменного гиганта.

— Нет, — прошептала Юлия, но старуха опять заставила её замолчать.

Тролль меж тем собрался из камней, поднялся и как ни в чём не бывало медленно пошёл по полю к ве́домой лишь ему цели.

— Куда это он? — удивилась графиня. Ей было непривычно видеть, как по родному полю у замка ди Ванэско топает, оставляя огромные следы в земле, ужасное и удивительное существо, о которых девушка никогда раньше не слышала. Почему? Не потому ли, что предки решили уничтожить не только их всех, но и память о них? Для детей же оставили смутные знания о Красных Драконах и Оракулах, и то потому лишь, что они спрятались в горах и служили Владыке Справедливости, которого и на свете-то уже, наверное, нет. Раз в этом сомневалась монахиня, значит, и истина недалеко. Очевидно, потрясение было написано на лице Юлии, так как Сабрина улыбнулась.

— К замку ди Ванэско. Он успокоился, когда от удара о землю мысли спутались, а едва сложился обратно, увидел каменный замок. Теперь пойдёт туда, будет пировать, на сколько хватит камней, и расти. Вся жизнь — еда и рост. Здесь доест камни, пойдёт искать в другое место. Пока не вымахает размером с гору. Тогда станет тяжело носить такой вес, он и приткнётся где-нибудь лежать, и заснёт почти навечно… Такие в сущности все тролли.

— Спасибо за помощь, — Юлия повернулась, наконец, к старухе и заглянула в зелёные с тёмными крапинками глаза Сабрины. — Вы монахиня из храма Бала… Бола… Бралансеру…

— Балансору — Владыке Справедливости. Но до недавнего времени церковь называлась Храмом Равновесия. На то была воля короля, когда он избавил мир от ведьм, король же и уничтожает его теперь вместе с храмами.

— Но зачем?

— Не узнаешь, если не спросишь, — пожала узкими и хрупкими плечами Сабрина.

— Значит, пойду и спрошу, — нахмурилась Юлия. — Значит…

— Ты ведь дочь графа? — спросила старуха.

— Да, как вы угадали?

— Виктор сказал. Он знает тебя?

— Они отловили меня, когда я выехала из замка, — тяжко вздохнула Юлия. — Я не причинила вреда никому, а со вчерашнего дня все только и делают, что хотят меня убить.

— Не тебя одну. — Сабрина успокаивающе положила руку на предплечье девушки. — Но вообще людей из Корнуэла можно понять. Их дома вчера грабили и жгли, а близких убивали и насиловали. И, естественно, в них родилась жестокость и проросли зёрна Мрак… Они и меня бы убили, если бы не это чу́дное существо и… ты.

— Я не ведьма! — отрезала Юлия.

— Я этого не говорила, — Сабрина успокаивающе подняла сморщенные руки. — Но, думаю, именно ты помогла мне не зажариться на костре. Ведь тот ветер, что расшвырял хворост, сделал явно не тролль.

— Я не собираюсь об этом говорить! — отрезала графиня и добавила:

— Если хочешь, я провожу тебя до Корнуэла, но потом…

— Я бы лучше с вами дальше пошла, — возразила Сабрина удивлённой Юлии. — Ну а что мне тут делать? Церковь ещё дымится, не прыгать же в головешки? Я хоть и старая, но жить хочу. А на востоке пока остались символы моей веры, связывающие меня со Справедливостью. Последние… Хотелось бы им помочь.

— Красные драконы и Оракулы! — воскликнула Юлия.

— Именно, — кивнула старуха. — И им грозит опасность. Я бы хотела последние дни жизни посвятить им. А идти вместе всё-таки повеселее будет. Да и мой опыт, уверена, нам поможет. Верно же?

— Точно, — согласилась Юлия после долгого раздумья. — Пойдём, вот только Корина разыщу и Энцо захватим, если сможем разыскать…

— Думаю, разыщем быстро, — улыбнулась Сабрина и указала на просеку, проложенную тяжёлыми ногами тролля. — А конь… конь у тебя молодец. Эту верёвку, которую я на деревья намотала, с него сняла.

Корин робко выглядывал из-за дуба, явно не желая верить, что ужасное каменное страшилище отстало и ушло.

— Ну тогда, Сабрина, я могу предложить тебе место на спине этого удивительного скакуна, — ухмыльнулась Юлия и свистнула, подзывая Корина. — Дорога долгая, тебе лучше ехать.

— Что ж, я не против, — кивнула Сабрина.

Голос ещё звучал в голове Юлии, когда внезапно сменился другим. Голосом бородача, который приказал своим подельникам схватить и вырубить девушку.

«Ты была там? В моём кошмаре?» — мысленно спросила графиня, стараясь не обращать внимания на боль в голове и яростный говор бородача. Он что-то гневно кому-то доказывал, но Юлии почему-то сначала нужно было понять, что означает сон или… виде́ние, последовавшее за обмороком. Тягучее предзнаменование или предвестие чего-то дурного, на что намекало это виде́ние, очень беспокоили графиню. Девушка никогда в жизни не видела подобных снов, и вдруг словно события наложили отпечаток на её голову и мысли. Как только погибла семья, развалился замок и все вокруг только и хотят убить её, Юлию посетил ужасный сон и его хозяин. Чёрный силуэт, сливающийся с окружающим мраком, словно был его продолжением. Или… порождением!

«Конечно», — подтвердила Ваня.

«Кто это?»

«Я знаю не больше тебя, — ответил призрак. — Это ведь твой кошмар…»

«Что-то он слишком реальный для кошмара».

«Если тебе и дальше такое будет мерещиться, то я тоже попробую понять».

«А если это не мерещится?»

«Тогда дрянь дело. Любые виде́ния, как говорил отец, означают признак болезни. В первую очередь они сообщают владельцу, что что-то не в порядке с его головой».

«Спасибо, сестра, утешила… Если помнишь, то ты тоже в некотором роде виде́ние, так что выбирай выражения — я не хочу думать, что больна с пятилетнего возраста. Именно тогда я в первый раз увидела тебя! И с тех пор ты не исчезаешь, а почти всегда рядом».

— Вы виноваты! Вы все! — меж тем яростно сказал бородач. Юлия, наконец, решилась обратить внимание на происходящее, подняла раскалывающуюся от боли голову, по которой эти ребята били ногами, и распахнула глаза, стараясь не застонать от боли. Левый глаз до конца не раскрылся, наверное, заплыл из-за налившегося синяка.

Напротив стоял бородач в грязной рабочей одежде. С виду — обычный крестьянин. За ним собрались женщины и дети со следами истязаний и насилия, а остальные мужики таскали из окружающего леса сухие ветки и складывали под ноги Юлии.

Графиня огляделась и сразу узнала место: это лес рядом с замком ди Ванэско, где Юлия любила гулять в компании Вани, и слушать птиц, и не далее, чем вчера, её вынудила уйти отсюда Глория… Сейчас ни одна птица не решалась издать звук. Зато люди не стеснялись. Они расположились на излюбленной поляне Юлии и под сенью лип разбили лагерь, дружно сгрудившись в тени деревьев. Если скосить глаза и заглянуть за плечо, то там обнаружатся огромные валуны давно разрушенной скалы, похожей на лежащего каменного человека.

Но вместо гранитных глыб Юлия уткнулась взглядом в старую женщину, привязанную, как и графиня, к закопанному в землю стволу дерева слева от девушки. Ей под ноги тоже бросали хворост. А крестьянин не унимался.

— Мы вас казним!

— За что же, Виктор? — тихо спросила старушка. Она была одета в простую серую хламиду, а на шее болтались амулеты Справедливости. Возможно, женщина священник в Храме Справедливости, который уже двадцать лет стоял не только в Корнуэле, но и во всех больших городах Тантары. Но почему она тоже связана? Ведь это официальная религия крестьян.

— Ты ни о чём не догадываешься, Сабрина? — удивился Виктор. — И даже мыслей нет, почему мы здесь устроили самосуд над тобой, графиней и этим…

Рядом послышалась возня, конское ржание — значит, Корин не убежал! — и возмущённый крик Энцо Барвоа, которого конь потащил волоком по дороге, когда Юлию сшибли и вырубили. Что ж, судьба подлецов такова — кара когда-нибудь опустится и на их голову, а с Энцо Барвоа вообще пошутила — упрямо не отпустила мерзкого ведьмака, не дала сбежать. Наверное, не одну семью подвёл под казнь. Видимо, занимался этим давно и упорно, и погряз в долгах Справедливости. Вот она и взялась за него…

— Вы знаете, кто я?! А?! Да вы вообще представляете, на кого подняли руку, челядь?!

— Привяжите его рядом, — приказал Виктор, и Юлия увидела брыкающегося Барвоа. Его тоже подтянули к столбу справа от Юлии и привязали. Взбешённый от того, что его вопли никак не влияют на крестьян, он продолжал орать:

— Я ведьмак! Официальный ведьмак короля Эльмира Третьего! И эта женщина, — он указал на графиню, — ведьма! Вы… вы препятствуете моей работе! Вы изменщики! Все здесь! Вы изменяете Эльмиру Третьему!

Один из крестьян стукнул Энцо по лицу, и тот замолк.

— После того, как королевские солдатысожгли наши дома, — спокойно возразил Виктор, — и изнасиловали наших женщин, он нам не король! Мы официально отрекаемся от его власти. Можешь это ему официально передать, — Энцо вроде воспрянул после таких слов, наверное, думал, что его отпустят, но Виктор добавил: — но вряд ли получится, уважаемый ведьмак. Твои угольки будут тлеть в отместку так же долго, как и угли от наших домов и жителей, оставшихся в тех домах! Ты, как и они, сгоришь дотла! Вместе с графиней! — он перевёл взгляд с замолчавшего Энцо на Юлию. Она глаза не отвела, но и не пыталась заговорить. Девушка видела в лицах сидящих за Виктором женщин и детей вселенскую усталость и скорбь и понимала их.

— Она отправится следом за семьёй за то, что граф ди Ванэско навлёк на своих подданных беду! Она ответит за грехи своего отца в полной мере. И мы будем так любезны и не лишим её чести, как это сделали люди короля с нашими жёнами и дочерями!

— А что делал ты, Виктор, когда солдаты Эльмира всё это творили? — прервала мужчину Сабрина.

— Я ждал и готовился! — без тени смущения или сожаления сказал Виктор.

— Ты струсил, — оборвала его старуха. — Ты, как и остальные мужчины вашей деревни, струсил и прятался в лесу, боясь выйти и спасти своих женщин из рук похотливых солдат! Вы даже пальцем не пошевелили, чтобы защитить их или отбить!

— Замолчи!

— Нет, уж дослушай! Вы трусливо отсиделись в лесу! И вместо того, чтобы пролить кровь за своих женщин и отомстить, напали на беззащитную графиню и меня! Возложили на нас вину неведомо кого, а по большому счёту свою вину! Если на то пошло, то вы недостойны своих женщин!

— Замолчи! Закрой пасть, старуха!

— А не то что?

— Канас, — Виктор мотнул головой и мужик, вырубивший Юлию на поле, подошёл к Сабрине и несколько раз ударил её по лицу. Но старуха лишь гордо вскинула голову и сплюнула кровь на кучу сухих веток под ногами.

— Вы только и можете, что бороться с женщинами, да? Можешь не пыхтеть, как старый кипящий горшок! Не надо! Меня этим не впечатлить! Что ты мне можешь сделать? Я старая и не́мощная, и даже огонь меня не пугает! А вас покарает Справедливость!

— Это Бог Справедливости, — вскричал Виктор, — храму которого ты служишь? Ну и где он был, когда Корнуэл терзали безумные солдаты? Где? Тоже струсил? Ты тоже сгоришь, старая потаскуха! Мы принесём тебя в жертву твоему же спрятавшемуся богу! И пусть он хоть что-нибудь сделает для этого мира, а? Пусть спасёт вас троих, раз это несправедливо! Тогда я поверю в него и буду до конца дней каяться в своих грехах, о которых ты тут кричишь, с опущенной головой! А пока я не вижу твоего бога! Для меня его не существует! Око за око, месть за месть, только так… и неважно кому теперь мстить. Убитых не воротишь!

— Виктор, одумайся! — воскликнула Сабрина, пытаясь несмотря ни на что вразумить мужика. — Ты же чаще многих ходил на проповеди в храм. Что с тобой случилось? Твой разум во Мраке! Ты разве не видишь, что творится с миром?

— И что же? — ядовито спросил Виктор и улыбнулся. — Расскажи нам теперь, как бог Справедливости старается всё решить и спасти нас…

— Нет же, дурень! — гневно рявкнула старуха. — Нет её. Справедливости нет! Ты разве не видишь? Нашего бога кто-то пытается убить, если уже не уничтожил!

— Что? — Виктор заржал. — Убить бога? Как? Ты в своём уме, старая? Что же это за бог тогда такой? И зачем ему поклоняться? Зачем следовать пути, им указанным?

— Обычный бог! — возразила Сабрина. — Как и все другие боги. И их всех можно уничтожить! Если ты глуп, как моя старая подруга Астания, то это не значит, что остальные такие же!

— Слышь, стерва!.. — обиженно возопил Виктор. Ему явно не пришлось по душе сравнение с глупой старушкой. — Ты тут думай, что говоришь!

— А ты думай, что делаешь! — парировала монахиня. — Иначе всё одно получается! Глупость!

— Ну так объясни нам, в чём заключается глупость! — яростно крикнул Виктор и выхватил горящий факел из рук Канаса. — Нам же тут совсем непонятно, как быть, когда твоих близких насилуют и убивают! Мы не знаем, что делать-то! Только говори побыстрее, иначе огонь возмездия, или как ты нам пела двадцать лет, — огонь Справедливости, — сожрёт тебя саму!

— Богов на свете великое множество, но в нашем мире главные Аспекс — Владыка Света и Азраид — Владыка Мрака, а между ними стоит Владыка Справедливости, если ты забыл мои проповеди, и соблюдает баланс между ними. Владыку Справедливости ещё называют Весами Справедливости, или Балансором. Он следит, чтобы Боги не перестраивали мир под себя. Можно сказать, он главный между ними…

— И где он?

— Он не может, как и другие боги, появиться на земле, а посему действует через людей. Сестры Справедливости — люди Балансора, наши храмы — его обиталища. И они все находились к западу от Великого Хребта Аспекса, разделившего наши земли в древние времена. В каждом городе, каждой деревне… — и Сабрина принялась перечислять. — В Биндасе и Киорке, Статфиле и Оурдэне, Триде и Катре, Эвендере и Олуоке, здесь, конечно же, в ди Ванэско и в далёком северном Ангонланде…

— С перечислением достоинств, дела не становятся явственней, — заявил Виктор. Чумазые, испуганные и измученные люди за спиной мужика внимательно слушали старую женщину. — Я всё ещё не понимаю, где этот бог. Куда же он делся? И если он главный, как ты говоришь, почему не защитил нас, их… — Виктор махнул рукой за спину на женщин и детей.

— Потому что вы не защитили его храмы…

— Что ты несёшь, дура старая?! — воскликнул Виктор, а за его спиной послышался гневный ропот. — Мало того что раньше я слыхом не слыхивал о других богах, так ещё и виноватым остался в том, что солдаты короля уничтожили мою деревню, убили мою жену и изнасиловали дочь!

— Послушай же себя, Виктор. Прислушайся к сердцу! Ты пытаешься убить невинных людей…

— Невинных? — всё больше распалялся мужчина, а к нему присоединялись возмущённые подельники. Они яростно что-то выкрикивали и даже кидали в распятых пленников ветки. Юлия сквозь туман в голове услышала мягкий голос Вани:

«Давай я освобожу вас. Мне с каждым новым убийством легче. Я становлюсь сильнее…»

«Но ты убиваешь, — про себя ответила Юлия, — поэтому не надо. Эти люди и так много натерпелись…»

«Как знаешь, — с лёгкой досадой ответила Ваня. — Моё дело предложить, а гореть ты сама будешь. И заметь — от рук тех, кого защищаешь».

Но Юлия не верила, что крестьяне дойдут до убийства. Их обязательно образумит эта монахиня. Сабрина. Она очень интересные вещи рассказывала, и Юля внимательно слушала, стараясь вникнуть в давно минувшие события…

— Невинных? — повторил Виктор. — Этот… солдат короля…

— Я не солдат, а ведьмак! — подал голос Энцо, но тут же получил по лицу от Канаса.

— Заткнись и не раскрывай пасть, собака! — рявкнул на него Виктор. — Графиня… приходили за ней, а убивали нас! И ты! Посланник Бога Справедливости, служитель храма Балансора, носитель веры в него… Ничтожная старуха, не способная вызвать своего Владыку на землю ради помощи пастве… Вы невинные? Не смеши! Последний раз спрашиваю, где твой бог? А то ты мне всю Тантару озвучила, от Статфила до Эвендера, а бог настолько слаб, что позволяет своим людям страдать! Где Балансор?

— Он не придёт, — тихо сказала Сабрина и взорвалась гневной тирадой: — Ибо паства о нём забыла! Да, Виктор! Чего вылупился, будто не думал об этом? Последние годы никто из деревни не приходил в церковь, а король начал с дальних. Сначала уничтожил церкви в Статфиле, затем в Оурдэне, и так по всей стране. Наш храм пал последним. Как ты думаешь, много осталось на земле его проповедников? Уже почти нет. Да и меня вы вот-вот сожжёте. Вы сами спустили в отхожую яму его власть над миром, а теперь удивляетесь?

— Чему нам удивляться, Сабрина? Нам бы выжить…

— И для этого вы уничтожаете власть единственного союзника на земле? Единственного бога, чьими силами могла бы восторжествовать Справедливость? Баланс между Владыками Света и Мрака?

— Я их никогда не видел! — Виктор яростно отринул обвинения старухи. — Может, потому что их нет?

— Или потому, что постарались изгнать их из нашего мира? — старуха улыбнулась, заметив тень сомнения на лице Виктора. — Даже легенды и древние сказания о великой битве Богов канули в Лету… Владыка Света принёс себя в жертву в той битве, и пал на землю, превратившись в Великий Хребет Аспекса на востоке — горы, навсегда разделившие запад и восток Мрачноземья. Сизые Горы лишь малая их часть. Горы Хребта настолько высокие, что очень трудно попасть в земли по ту сторону. Так Аспекс обезопасил свою половину от Владыки Мрака, но людям с этой стороны захотелось того же. Наши далёкие предки столетия избавляли земли Тантары от ужасных и, одновременно, чудесных существ и памяти о них, а наши отцы — во главе с королём и графом — от волшебников и волшебниц! От колдунов и ведьм! Думая, что, навсегда избавившись от магии и волшебства, можно изменить мир. Сделать его лучше. Во главе они поставили Храм Справедливости, а любые упоминания Азраида стёрли из жизни и забыли. И этим нанесли ему жуткую обиду. Невозможно силами людей уничтожить бога. Не навсегда. Азраид эти двадцать лет копил силы и нанёс удар. Руками короля и его войска он уничтожил Храмы Справедливости и заставил людей преступить черту между светом и мраком. И теперь мы все обречены…

— Но это же чушь!

— А чушь ли? Теперь скажи, почему древние твари возвращаются?

— О чём ты?

— Например, месяц назад на деревню в Статфиле напали чужаки. Грязные, нечёсаные, жутко злые с копьями и камнями… Никого не напоминает? — Виктор покачал головой. — Эзенки, горный народ, постоянные прислужники колдунов в былые времена… А сколько последнее время свидетельств о странных существах, вышедших из леса, вылезших из-под земли, сошедших с гор, поднявшихся из рек или спустившихся с небес? Сколько? Тебя спрашиваю!

— Всё! Хватит! — неожиданно рявкнул Виктор. — Уже уши вянут слушать эту ересь! Пора вам сгинуть, как и нашим близким!

— Не видящие — рано или поздно прозреют. Не верующие — поверят! — крикнула Сабрина, а мужчина уже действовал.

«Дай мне их убить! — взмолилась Ваня».

— Нет! — крикнула в ответ Юлия и в ужасе наблюдала как факел, кувыркаясь в воздухе, летит в хворост, набросанный им под ноги, а Энцо дико заорал и закашлялся — едкий дым забрался в лёгкие.

— Заткни пасть, старуха! — крикнул Виктор, когда хворост вспыхнул. — Впрочем, огонь сделает это лучше всего! Что… ЭТО?..