Жду новый пост

Серия «Хождение по золотому лезвию»

— Отнака, как говорилис, зафтря васе Рождества – сётня мои кони.

— Всё хорошо, кони славные, сколько я тебе задолжал за них вместе с упряжью», спросил Федот Елисеевич.

— Отнака, пятьдесят залатых, — ответил продавец.

Не дорого просишь, по одному злотнику за комплект простой упряжи», начал торговаться сосед.

— Отнака, все цены знас, купец якши, давай па палавинке за упряжь, —согласился Марат.

На том и сошлись.

Федот сходил в дом и вынес увесистый кулёк из куска дерюжки и, протягивая его продавцу сказал:

— Здесь весом золота на сорок шесть злотников, сдачи не надо».

Развернув и полюбовавшись тусклым светом дорого металла, Марат сказал уходя:

— Отнака, тафай я бараска завтра заресу и гулять будем твой праздник семьями.

— Спасибо за приглашение, но мне завтра надо отъехать по делам, Бог даст, ещё соберёмся и погуляем вместе, — ответил наш герой.

Расставшись у ворот с соседом, Федот покликал Афоню и поставил задачу на завтрашний день:

— После праздничной службы, со всеми извозчиками собираетесь здесь. Готовитесь в дальнюю дорогу. Складываете всё в одни сани: продукты, овёс и попоны для лошадей, сто пустых мешков, вооружение мужицкое, а также три котелка, три железных ведра, по мешку сухого мха и бересты для розжига костра. Ждите меня, поедем к древоделу за санями, а дальше к кузнецу Алексею, с которым вы поедите за железом к Большому камню. Плату дам по ползлотника на брата, тебе целый злотник, как старшему. А угробите коня или товар не сбережёте, вычту из платы.

Вместе с женой и детьми сходили в амбар, покормили щенков и поиграли с ними вволю. Тут же, на семейном совете решили назвать их Полканом и Жучкой.

Встав пораньше, начали всей семьёй наряжаться в церковь. С непривычки долго провозились. Хорошо хоть Лукерья была рядом и помогала одевать младших детей.

Отстояв праздничную службу, заторопились домой, Таечка расхныкалась, наверное, оконфузилась, бывает такое с детьми.

Придя домой, Федот велел Степану запрягать вороного, в нарядные сани. Сам же пошёл на меховой склад, положил в чистый мешок двадцать шкурок седого соболя и двух горностаев. Через десять минут он уже подъехал к резным расписным воротам главы Тучинска. Перед его взором открылся красивый забор и терем местного князя. Забор, из вековой лиственницы, в две косых сажени высотой, ворота держали три деревянных богатыря ⸻ великана. Постучал в калитку, она неожиданно быстро открылась, за ней стояли три стражника, все здоровяки. Один из трёх, был только с боевым топориком, наверное, старший. Двое других, с копьями, мечами и щитами. Узнав, зачем пожаловал наш герой, пустили его в ворота и, обыскав на предмет оружия, отправили к боковому крыльцу, объяснив, что там его встретит молодой служка, и проводит в главную трапезную, к самому князю.

Войдя в огромную комнату, Федот увидел, на дальнем краю большого стола, на резном стуле, восседал приятный мужчина, лет тридцати пяти. Он был с коротко стриженой бородкой и аккуратными русыми усиками. Наряд его состоял из богатых атласных одежд, отделанных золотыми нитками и соболиным мехом, на голове красовалась соболья шапка. Купец, перекрестившись на красный угол и низко поклонившись князю начал говорить:

— Здравствуй светлый князь! Долгие лета жизни тебе и твоим близким! Пришёл поздравить тебя с Рождеством Христовым и преподнести скромный подарок от купца Олешкина, что поселился в твоём славном городе.

— А-а-а, Олешкин! Наслышан, наслышан, как ты честных горожан от двух разбойников избавил. Хвалю! Хвалю! — приятным голосом и, улыбаясь, сказал князь подходя и протягивая холёную руку нашему герою.

Шустро забрав мешок со шкурками, начал в нём рыться, явно с удовольствием рассматривая подарок. Затем выпрямился и хлопнул один раз в ладоши. Тот час из потайной боковой двери появился молодой служка.

— Сходи в поварню, да принеси большой медовый пряник», велел ему князь, а у Федота спросил:

— Где поселился? Чем заниматься будешь?

— Дом купца Филиппова купил, думаю торговать мехом, да разными изделиями из металла и дерева, — ответил тот.

— Хороший домик, бывал там. А какую свадьбу закатил Отец Филиппов сыну, неделю слободка сотрясалась от веселья, — сказал князь.

В этот момент вошёл служка, неся в одной руке плоский свёрток, размером с хорошую сковородку. Князь взял свёрток и, не разворачивая его, передал Федоту со словами:

— И тебя купец Олешкин с Рождеством Христовым поздравляю.

— Благодарствую, — ответил Федот, принимая подарок с глубоким поклоном.

Выйдя из княжеского терема, наш герой поймал себя на мысли:

— Хорошо ты начинаешь торговлю в городе, Федот Елисеевич ⸻ за двадцать две шкурки, пряник детям приобрёл.

Вернувшись домой, Федот увидел во дворе семь чужих мужиков, это явно были извозчики. Велев стоявшему рядом с мужиками Афоне, перезапрячь коня из нарядных саней в рабочие, сам поднялся в дом. Отдал княжеский пряник жене, зашёл в тёмную комнату, отвесил первый вес золота за десять саней и сбрую к ним, и второй вес, сто злотников, на поездку к Большому камню за железом.

Переодевшись в охотничью одежду, взяв оружие и туесок с едой на первые три дня, распрощался с Глашей и детьми, спустился во двор к мужикам. Внимательно осмотрев извозщиков, купец вывел двоих из них на середину двора. Первый был без рукавиц и в рваных чунях подвязанных тряпками, а второй, в каком детском заячьем тулупчике, не прикрывающем даже пятую точку.

— Вы двое можете идти домой, мне трупы обмороженные не нужны, а вам и вашим семьям, видать не нужна половинка злотника за десять дней работы. Но если вы быстро найдёте хорошую одежду, можете нагнать нас у дома древодела Михаила, мы там будем запрягать коней в сани, — закончил Федот, беря вожжи своего вороного и выводя его из ворот дома.

Оставшиеся мужики бросились за конями и, ведя по два под уздцы, пошли за санями купца. У дома древодела, вдоль забора в два ряда, стояло десять саней, запорошённых снегом. Велев извозчикам запрягать коней, а сам пошёл к мастеру рассчитаться. Поздравив мастера с праздником и расплатившись за сани, вышел за ворота и был приятно удивлён увиденным. Вместо пятерых, у обоза работало семь мужиков. Те двое, которых он выгнал, уже вернулись, одетые в добротные шубы и чуни, а из оружия, кроме топоров, появились и сулицы. Сани хозяина были полностью разгружены, остались только подкладка из сена, туесок с едой и его оружие.

Убедившись, что все готовы тронуться в путь, Федот хлестнул коня и пошёл первым в обозе, остальные пристроились за ним. Те кони, что остались без извозчиков, были привязаны вожжами за впереди идущие сани.

Поездка прошла с наслаждением, кони молодые и резвые, только снег, скрипящий под полозьями и лёгкий морозец навевали дрёму на мужиков.

Лишь к ночи добрались до дома кузнеца.

Взяв с собой мешочек золота и толстую амбарную книгу, наш герой вошёл в хозяйскую избу.

Мужики распрягли лошадей, вытерли их насухо после дальней дороги, накрыли попонами и привязав к саням дали сена и овса на всю ночь. Развели три костра, стали греть воду для лошадей и готовить себе кулеш из дроблёного ячменя и солёного сала.

Садясь за стол в избе, Федот приметил выглядывающих из-за занавески на печных полатях три пары испуганных детских глаз. Наш герой тотчас встал и вышел из дома, а вернувшись, через пять минут, протянул за занавеску увесистый кулёк со сладкими петушками, который моментально оказался в руках какого-то шустряка.

— Ладно, Фёдору тоже достанутся пряники медовые, — подумал про себя наш герой.

Долго сидели за столом купец и кузнец, не одну свечку сожгли. Кроме разговоров о делах, Федот сделал запись в амбарную книгу, каждого товара с ценой на него, изготовленного кузнецом, как образцы.

Это были: наконечники для стрел и копий, ножи охотничьи и домашние, мечи и кольчуга, лемех для сохи под человека и под быка, да зубья для бороны, ведра, корыта, котелок на треноге, гвозди трёх размеров, топор плотницкий, топорик боевой, металлические полозья для саней, оси для телег; комплект железных изделий для конской упряжи.

Всё было сделано в двух вариантах, простом и дорогом. Кроме того, кузнец пояснил, что каждое изделие смазано топлёным салом и замотано в дерюжку, чтобы не поцарапалось по дороге в город. Закончив основную часть разговора, купец приступил к приятному для кузнеца моменту, отвесил самородков, за сделанные им изделия, а оставшееся золото передал со словами:

— Здесь тебе на поездку, должно хватить на покупку железа и на дорогу, пять саней с металлом себе заберёшь, а пять пригонит в Кирилловку к отцу Сергию Афоня. Везде его бери с собой, пусть учится и запоминает, дальше он один будет ездить. Давай ложиться спать, завтра тяжёлый день.

Поутру, распрощавшись с хозяевами и поблагодарив их за ночлег, Федот вышел на улицу, где уже кипела работа. Несколько мужиков запрягали лошадей, один, варил кулеш, а остальные, грузили сено в сани. Обоз из одиннадцати саней тронулся в одну сторону купец в другую, к себе в деревню.

Зайдя в ледяную безлюдную избу, наш герой подумал:

— Надо кого-нибудь поселить здесь, пусть пользуются, а я и в бане ночь пересплю. Обиходив коня, затопил печь. Почистив снег во дворе, дошёл до дома Ивана и попросил Семёна, присмотреть за конём, пока он сходит на зимовье. Вернувшись домой, сытно поел из туеска, что собрала Вера и завалился спать в уже протопленной избе. Это была первая спокойная ночь за осень и зиму, после того, как он стал купцом.

Встреча в зимовье была очень тёплой и даже немного бурной. Поев вкусной каши с мясом, приготовленной Бондой, Федот с Иваном пошли в конюшню, посмотреть, что заготовили охотники за это время. Там купец при тусклом освещении свечи, разглядел под потолком несколько рядов выделанных шкур. Самый большой ряд был из беличьих, навскидку более ста штук. Ряд собольих ⸻ тридцать шкурок, семь горностаевых, двадцать лисьих, семь волчьих, и отдельно висела главная ценность ⸻ шкура рыси.

— А эту как взял, и где?— спросил Федот.

— В горностаевом углу, там лес дремучий, увидел следы красавицы и выследил её логово. Отсидели в засаде целый день, только в сумерках вернулась голуба к себе домой, ну а дальше ловкость рук и никакого волшебства. Правда, пришлось заночевать с Фёдором в лесу, но это дело не хитрое, — рассказал Иван.

— Давай здесь поговорим о нашем деле, без лишних ушей, — предложил наш герой и тут же спросил:

— А тебе есть куда сдавать свои шкуры?

— Нет особо, любому заезжему купцу продам по весне.

— Давай я буду их забирать, да золотом платить, о цене прямо сейчас договоримся.

— Давай, так надёжней будет.

Обсудив цены на шкуры и пересчитав их, друзья наполнили ими два мешка, к завтрашнему уходу Ивана домой, удалось упаковать где-то половину добытого. На следующее утро он отправился в родную деревню, гружёный мясом и шкурами, а отец с сыном пошли в соболиный край.

Проверив капканы, вернулись домой только с одним соболем, да с зайцем, подстреленным Фёдором по дороге.

Надо искать новое место охоты, здесь, похоже, всего соболя выбрали. Пусть годик-другой отдохнёт зверь, размножится, тогда и вернуться не грех.

На следующий день, охотники пошли в другую сторону от соболиного края. Оба гружёные заплечными мешками с едой, а за ними по проторённой лыжне семенила Найда. Два дня они кружили по тайге и искали следы дорогого зверя, но пока удача обходила охотников стороной. Встречались только одиночные цепочки соболиных следов, которые их не интересовали.

На третий день поиска, наткнулись на медвежью берлогу.

— Это тоже хлеб, — сказал отец сыну.

Отошли подальше от берлоги, чтобы не разбудить зверя. Срубили пару рогатин, жердь и вернулись назад. Федот предупредил Фёдора, чтобы тот не стоял за спиной во время подъёма медведя из берлоги, и принялся ворошить жердиной в яме, пытаясь разбудить хозяина тайги. Раздавшийся рёв возвестил о том, что зверь проснулся и сейчас вылезет наружу. Сначала сломалась жердь, как будто это была не молодая лиственница в руку толщиной, а сухая соломинка. Затем из лаза показалась оскаленная морда здорового медведя.

— Ждём, когда весь вылезет, и встанет на задние лапы. Я подпираю его рогатиной под горло, затем копьём в сердце, ты только копьём в грудь», сказал отец, не сводя глаз с ревущего зверя.

Вот медведь целиком выполз из берлоги, встал во весь рост и поднял передние лапы выше головы, пугая пришедших чужаков. В этот миг, охотник воткнул заострённую рогатину под горло косолапому, а другой её конец упёр в землю, прижал ногой. И тут же схватив, торчащее рядом в снегу копьё, что есть силы, всадил в область сердца противника. Фёдор тоже удачно вонзил своё копьё меж рёбер хозяина тайги.

— Отходим в разные стороны, — крикнул отец сыну.

У медведя сначала ослабли и опустились передние лапы, затем провисла нижняя челюсть, и ещё немного постояв, он рухнул вперёд, ломая оба копья и рогатину.

Всё было кончено. Еле перевернув медвежью тушу на спину, начали снимать шкуру, а закончили уже затемно, при свете костра. Здесь же и переночевали на тёплых брёвнах. Поутру отправились в обратный путь, Федот тащил свёрнутую сырую медвежью шкуру, а Фёдор всё оружие.

— Найду теперь месяц можно не кормить, сюда будет бегать, — сказал наш герой сыну.

Пройдя примерно полпути до зимовья, охотники вышли на край огромного оврага. Глубина его была такова, что вековые сосны, растущие на самом дне, только верхушками видели солнечный свет. Обходить его не имело смысла, так как в обе стороны не видно было, как говорится ни конца, ни края. Отец, а за ним и сын, начали боком на лыжах спускаться вниз. А когда достигли дна, Федот радостно воскликнул:

— Слава Богу, нашли! Нашли соболя.

Он указал сыну на многочисленные цепочки соболиных следов. Дно оврага было разрисовано их переплетающимися тропами.

— Какое счастье, что два дня не шёл снег, иначе бы всё замело, и мы могли не заметить следов, — облегчённо сказал наш герой. Подъём из оврага был тяжелее, чем спуск и, выбравшись на поверхность, оба охотника и собака, рухнули в снег отдыхать. На пути к зимовью, немного заплутали и потеряли часа два времени, пока нашли свой ручей с поляной.

Бонда их явно ждал, котелок тушёной капусты с копчёной лосятиной томился на печи и распространял чудесный запах по всей избушке. Баня была протоплена, из снега натоплена вода.

Фёдор стал взахлёб рассказывать старику, как брали огромного медведя и как нашли соболиный овраг.

Помывшись и сменив нательное бельё, плотно поев, отец с сыном легли счастливыми спать, с мыслью о завтрашнем новом походе в лес. Надо снять капканы в соболином краю и горностаевом углу.

Притащив к вечеру в избушку сорок семь капканов, втроём сели их чистить и чинить. Ещё изготовили два новых длинных копья. На следующее утро, взяв капканы, мясо на приманку, оружие и две длинных пеньковых верёвки, охотники вышли из дома на новое место промысла. Заветный овраг нашли довольно быстро и, связав две верёвки, спустились на его дно практически без проблем.

Соболиных следов стало намного больше, чем они видели позавчера, это гарантировало хорошую добычу. После того, как установили все капканы, довольно просто и быстро взобрались наверх при помощи верёвки. На обратном пути не плутали, поэтому добрались до избушки ещё в сумерках.

На следующий день, наши охотники принесли богатую добычу, шесть соболей и двух горностаев.

Этим же вечером, вернулся из деревни Иван, да не один, с ним пришёл его сын Семён. Они с Фёдором дружили, поэтому их встреча была особенно радостной.

— Вот, вместе им будет гораздо веселей. Да и обучать пора себе смену, —сказал Иван, глядя как хорошо общаются дети.

Переночевав, Федот ушёл в деревню, унося остатки шкур и пуда три мяса за плечами. Добравшись домой, наш герой сильно удивился протопленной печи и горячему чугунку с вкусными щами.

— Наверное, Марья позаботилась. Славная жена у Ивана, — подумал купец.

Прекрасно отдохнув за ночь, он поехал к отцу Сергию, встречать обоз с железом. Подъехав к дому настоятеля, по- свойски распахнул ворота, распряг коня, поставил в стойло и стал его обихаживать. В этот момент из дома вышел сам хозяин.

— Какие гости дорогие пожаловали, — сказал священник, обнимая Федота. Долго они вели беседу за столом о том, как торговать купцу, как разводить голубей, какую церковь по весне начинать возводить, какой приют построить рядом. В ожидании обоза, посетил кузнеца Макара, взяв с собой амбарную книгу и чернильницу с пером. Рассмотрел и переписал в книгу изделия, изготовленные по его заказу. Все изделия понравились купцу, особенно дорогая кольчуга, усиленная нагрудником, наплечниками и нарукавниками. Также он заглянул к столяру Епифану и убедился, что тот старательно готовится к весенней стройке новой мастерской и сушилки. Ещё издали увидел несколько срубов очищенных брёвен, сложенных на месте будущей стройки. В старой мастерской наш герой нашёл мастера и вместе с ним осмотрел полуготовые изделия. Обсудили цену на них и договорились, что к Пасхе будут готовы.

И вот на третий день пребывания Федота в гостях у отца Сергия, по селу потянулся обоз из пяти саней. По ним было сразу видно, что идут издалека. Исхудалые, грязные кони, со спутанными гривами и хвостами, шли, понурив голову. Мужики, что сидели на санях, имели вид неприглядный, с проваленными щеками и свалявшимися грязными бородами. Федот встретил их, сел в головные сани и обоз направился к дому кузнеца.

Пока мужики разгружали железо, Афанасий рассказал купцу о трудностях поездки к Большому камню. О трескучем морозе, кусающем сквозь тулупы, о сильной метели, продолжительностью три дня, о том, как заплутали немного и сделали крюк, вёрст двадцать, но главное, что всё получилось и высококачественный металл, теперь был у кузнецов. А это сильно ускоряло процесс изготовления железных изделий. Ещё Федот приятно удивился и обрадовался, что небольшая часть золота осталась не истраченной, которую вернул Алексей, через Афанасия. Как раз хватит на оплату мужикам. Тут же в кузнице, поставив на ровный стол весы, он расплатился с извозчиками. Макар помог купцу аккуратно разрубать самородки весом по ползлотника. Получив плату на руки, мужики заулыбались, стали балагурить и рассказывать друг другу, как это золото потратят.

Выезжая из деревни на большак, увидели, что их дожидаются пять телег, разгруженных у кузнеца Алексея. Уже ночью, въезжал усталый обоз во двор Федота. Разгрузив привезённый товар по складам, определив коней и сани на свои места, мужики уставшие, но довольные, начали расходиться по домам, не забыв поблагодарить и поклониться в пояс нашему герою.

Поднявшись по лестнице домой, хозяин был приятно удивлён новой, дубовой, окованной металлом входной дверью. Также обратил внимание на новые ставни на окнах. Войдя вовнутрь и осмотрев дверь, понял, что она крепка, как кусок гранита. Изнутри окована в несколько рядов полосками металла, три засова и один потайной замок, на случай если всем надо выйти из дома и запереть его.

Обняв жену и узнав, что дети уже спят, взял чистое бельё и отправился в баню, которая всегда была натоплена. Уже лёжа в постели, Федот узнал от жены, что завтра в полдень, на главной городской площади состоится суд над грабителями, которые забрались в их дом.

— Еле успел обернуться, — сказал о своей поездке муж.

— Тебя очень ждёт тысяцкий, от него сотский приходил, что здесь был в тот день, — сказала жена, нежно целую супруга на ночь.

Сын уснул быстро, а вот отцу не спалось. Родной дом навеял воспоминания о молодой жизни и о любимой жене Евдокии. Вспомнил своё становление, как охотника, ту радость, что принёс своим появлением на свет первенец Афанасий. Явственно увидел, как он делает первые шаги по земляному полу. Как пошёл с сыном на его первую охоту, и заметил искорки азарта в глазах и счастье на лице, от подстреленного им зайца и сороки.

Так вспоминая прошлое, наш герой сам не заметил, как провалился в глубокий сон, проснулся от стука в дверь, это Иван пришёл со старшим сыном Семёном, который оставался на хозяйстве до возвращения Федота из тайги.

Перекрестившись на добрый путь, трое охотников вышли на лыжах в дальнюю дорогу, рядом бежала собака Ивана по кличке Цыган, через десять шагов все исчезли в темноте, небо ещё не серело.

Дорога и в правду оказалась лёгкой, небольшой морозец, упругий снег под ногами. Шли цепочкой, периодически меняя первого, пробивающего лыжню. К зимовью подошли уже затемно, Найда учуяла путников за версту, и залилась громким лаем. Федот, подойдя ближе, успокоил её, на счёт незнакомых людей и та на радостях стала бросаться всем подряд на грудь. Особое внимание уделила, здоровому, лохматому чёрному красавцу-кобелю. Глядишь, к лету и щенки появятся на заимке. Дверь в сени была не заперта на щеколду, значит, Бонда уже понял, что идут свои, по радостному лаю Найды.

В избе было тепло и вкусно пахло варёной зайчатиной и кашей из ячки с луком.

Старик, аж прослезился от радости, увидев Федота со спутниками. Особенно он восхищался сходством Фёдора с покойным Афанасием и всё ходил и приговаривал:

— Как похож, как похож! Как две капли воды!

Вот только подросток сторонился старца, ещё не привык к нему и новой обстановке.

Горшок каши с зайчатиной, что Бонда приготовил себе на три дня, съели за один присест, ещё бы, за всю дорогу ни разу не отдохнули и не перекусывали.

Осмотрев помещение, Иван встал из-за стола и начал одеваться.

— Ты куда?, — спросил Федот.

— Пойду собак покормлю заячьими косточками, да лапника нарублю, на котором и лягу спать, вот здесь в углу, — ответил Иван.

— Э-э нет брат, у нас есть и помоложе, кто на полу будет спать, его и бери с собой, больше лапника вдвоём принесёте, — решил наш герой.

Фёдор, сопя, но молча стал одеваться, а когда Иван с молодым охотником вышли из избушки, Федот обратился к Бонде:

— Они оба подробностей про тебя не знают, как решишь сказать, так и будет, только мне сначала расскажи, чтобы складно было.

— Да, что тут плутать, как заяц, скажу всё как есть, а если добрые люди, властям не сдадут, всё будет хорошо, ответил старик.

Вернувшись, Иван и Фёдор притащили кучу сосновых веток, а когда отогрелись иголочки от мороза, по избе разлился чудесный аромат хвойного леса. Сложив лапник в углу, накрыв его овчинным тулупом и подавая медвежью шкуру сыну сказал:

— Ну, теперь тебя ни один мороз не возьмёт, спи спокойно.

Парнишка уснул моментально, и наш герой с серьёзным видом обратился к сидящим рядом собеседникам:

— Я той весной нашёл клад, купил дом большой в городе, хочу начать торговать. Буду вас обоих просить помочь мне. Ты Бонда, как жил раньше на заимке, так и дальше будешь. Делать свои прекрасные поделки из дерева, да помогать выделывать шкуры. А ты Иван будешь зимой охотиться на пушного зверя, а по весне ездить по окрестным деревням и скупать выделанный мех у других охотников. Я же буду больше в городе, там надо и лавку открыть и на ярмарку выезжать с товаром, и с нужными людьми встречаться.

Старец тут же сказал:

— Всё, что смогу сделаю, только мастерская тёплая нужна, инструмент обновить, да помощник необходим, нога всё ещё болит.

Иван же дружелюбно ответил:

— Я всегда с тобой Федот, лишь бы семья была сытая, да в тепле.

— Вот и договорились! Пора спать ложиться, завтра идём в соболиный край. Через три-четыре дня, я уйду в город, до этого надо успеть, всё тебе показать, — подытожил наш герой.

Бонда полез к себе на печь, по-старчески кряхтя и что-то бормоча себе под нос, друзья улеглись на нары, каждый под свою медвежью шкуру.

На следующее утро, ещё затемно, три охотника, с полным вооружением, вышли на лыжах в соболиный край. За ними по утоптанным лыжным следам шли две охотничьи собаки. Часа через три, когда только взошло солнце, прибыли на место.

Много времени ушло на первичную установку капканов. Надо было и площадку от снега очистить, и привязать к дереву, чтобы не убежал пойманный зверёк, взвести очень аккуратно, положить приманку, при этом сохранив свои пальцы.

Расставив штук тридцать капканов, охотники отправились в обратный путь. Не пройдя и полпути, обе собаки встали в охотничью стойку, впереди, шагов за сто крупный лось, мирно обгладывал сладкие кусты.

— Вот это удача, — пронеслось в голове у Федота.

— Сынок, ты держи собак, чтобы, не спугнули зверя раньше времени, а отпустишь, когда я крикну.

Сняв рукавицу, наш герой определил направление ветра.

— И тут повезло, — шёпотом сказал охотник.

— Я в сердце, ты в заднюю ляжку, — скомандовал Федот другу.

Натянув луки, друзья одновременно спустили свои тетивы и две стрелы понеслись к цели, как два волка несутся за своей добычей. Стрелы вонзились, как и было задумано. Но такого огромного зверя этим не убьёшь, и Федот крикнул собакам: «Взять!». Те, вырвавшись из рук Фёдора, в одно мгновенье преодолели расстояние до добычи и повисли на шее раненного самца. Тот постоял, покачался немного и рухнул в снег.

Тут и охотники подоспели, быстро закончили его мученья, и приступили к о освежеванию и разделке туши на куски. Ивана с Цыганом оставили сторожить полтуши, а отец с сыном потащили мясо в избушку, идти ещё было часа два, надо обернуться до темноты. Зайдя в сени, Федот велел сыну слазить на чердак, снять оттуда штук пять коробов из бересты, для засолки мяса. Бонда сразу приступил к его разделке на тонкие полоски. А отец и сын, не раздеваясь, взяли три заплечных мешка и быстро пошли к Ивану, уже смеркалось, надо было спешить. Издали заметив костёр, по темноте вышли на нужное место. Друг сидел на пеньке, возле огня, рядом лежали два мёртвых волка.

— Во, ты где их взял Вань?— спросил наш герой.

— Стая небольшая на запах крови пришла, а я не стал их сразу пугать, спрятался за деревом и Цыгану велел молчать. Когда подошли шагов на десять ко мне, двоих успел подстрелить, остальные убежали, жаль, можно было ещё зверя взять.

— Дотащим ли? — засомневался Федот.

— Я уже всё продумал. Язык и губы лося срезал, мясо с костей тоже. Этих двоих и кости, подвесим на дереве, две верёвки из шкуры лося сплёл. Завтра пойдём за соболем и на обратном пути заберём кости и обоих хищников», сказал Иван.

На том и порешили. Набив три мешка мясом и подвесив добытых волков и останки лося, охотники тронулась к зимовью, благо, что было светло от полной луны. Вернувшись в избушку, мясо оставили в холодных сенях, будет завтра работа старику, а сами сели вечерять, тем, что приготовил Бонда.

Спать улеглись быстро, завтра опять ранний подъём.

Придя поутру в соболиный край, проверили капканы, сняли три обыкновенных соболя и одного седого.

— Не плохо для начала, пойдём дальше сходим, там горностай водиться и белок много, — сказал Федот.

Прибыв на новое место, Иван с Фёдором были удивлены дремучим лесом из вековых сосен.

— Вот сюда будете ходить за белкой и горностаем, я штук пятьдесят мог за день здесь набить.

Поставив с десяток новых капканов на горностая, пошли обратно. Надо ещё найти и забрать вчерашнюю добычу. В зимовье вернулись только к ночи, мёрзлых соболей и волков разложили в углу избушки, только к утру отойдут.

На следующий день, Федот показал ещё пару охотничьих мест и лесное озеро, куда летом ходит зверьё на водопой. Побыв на зимовье четыре дня, он ушёл в деревню со спокойным сердцем, Иван всё делал правильно и старательно.

Придя в деревню к ночи, растопив печку, отнёс Марье, жене Ивана, пару пудов лосиного мяса. Выкопав из тайника в конюшне крынку с золотом, взял пять самородков, остальное закопал обратно и улёгся спать.

С утра перекусив жареной лосятиной, наш герой отправился к уже знакомому кузнецу – «лешему», кстати, и звали-то его почти также, Лёшей.

Войдя в кузницу, где вовсю кипела работа, Алексей с помощником ковал лемех для сохи. Увидев вошедшего, кузнец улыбнулся, отчего его лицо стало ещё страшнее. С опаской подав руку для приветствия, Федот сильно удивился тому, что кисть осталось целой, выходит в первый раз «леший» испытывал его.

— Есть серьёзный разговор к тебе Алексей.

— Давай поговорим.

— Только наедине.

Кузнец отправил своего подмастерья на перерыв.

И наш герой начал:

— Я переехал в город, хочу торговать мехом, оружием и инструментом. Твои изделия мне нравятся и качество устраивает. Предлагаю работать только на меня, в оплате не обману и не обижу. Но больно далеко ты живёшь от Тучинска. Я предлагаю тебе всей семьёй переехать в город, построю новый дом, просторную кузницу. У тебя будет работа и оплата за неё, даже если не будет продаж. Ну, а если через год не понравиться жить в городе, вернёшься сюда. А решишь остаться, свой деревенский дом и эту кузнецу со временем продашь или оставишь детям.

— Неожиданно, но надо подумать и с женой обсудить, и есть ещё одна проблема. Два раза в год, зимой и летом, езжу на двух подводах к Большому камню, в деревеньку одну, за кричными болванками, железо там качественнее и дешевле, чем в здешних местах. И кроме криц там можно купить уже кованые листы и прутки. Еле-еле, мне одному хватает этого материала, а на твою идею, надо как минимум вдвое больше. Да вот беда, у меня только две старых кобылы, — закончил кузнец.

— Сколько туда езды? — задал вопрос купец.

— Туда и обратно можно дней за десять обернуться, всё зависит от погоды. Бывало, в такую пургу попадёшь, что думаешь, там и останешься навсегда под снегом. Да и летом, если ливень зарядит, дольше будешь ехать, ответил Алексей.

— Десять коней добрых, десять подвод и столько же саней я куплю. Мужиков — извозчиков постараюсь найти в городе, но ты тоже у себя в деревне имей кого-нибудь в виду, вдруг понадобятся. А когда ответ ждать по переезду в город? — закончил Федот.

Ну, к Рождеству определюсь, — ответил тот.

— Вот и ладненько, а простые заказы ты сейчас принимаешь? — задал вопрос купец.

— Смотря какой заказ и какой срок.

Мне нужны образцы того, что ты умеешь делать, по два каждого. Договоримся?», спросил наш герой.

— Вот к Рождеству, что-нибудь и сделаю», ответил кузнец, почёсывая бороду.

— Добро, единственная есть просьба, выкуй один меч, очень дорогой, узоры из золота наложи, зверюшек каких-нибудь приладь, мне подарок князю нужен.

Коней и сани когда пригонять, когда за железом поедешь?»

— Твой заказ сделаю и останусь без материала, вот и надо ехать.

— На том и порешим, один раз дорогу покажешь, а дальше, это будет уже не твоя головная боль, — закончил Федот, доставая из кармана, пять самородков, для отделки подарочного меча.

От кузнеца наш герой погнал коня к отцу Сергию. Надо поговорить о делах, он всегда выручает умным советом.

Встреча была очень тёплой, обнялись, как старые друзья. Федот гостинец привёз, с пуд копчёной лосятины. Повечеряв, мужчины начали говорить о делах.

— Может какого кузнеца, да плотника толкового знаешь? Уж больно мне нужны мастера, спросил купец.

— Есть такие в нашем селе. Кузнец на отшибе живёт, Макаром зовут. Плотник, он же столяр Епифан, рядом, через два дома. Завтра и навестим их, — обнадёжил настоятель.

На следующее утро пошли вдвоём в кузницу Макара. Кузнец оказался очень приятным на вид и по характеру человеком, среднего роста, с крепкими руками, русой бородой и такими же волосами под войлочной, рабочей шапочкой.

Но как Федот не уговаривал на переезд в город, тот ни в какую не соглашался. Нравилось ему жить в глухомани, на краю села, со своей семьёй, состоящей из жены и шестерых деток, мал мала меньше.

Единственное на что Макар согласился, делать большие заказы купца, и то при условии, что тот будет поставлять ему железо. Оставив три самородка, Федот и здесь заказал всех кузнечных изделий по паре и меч отделанный золотом к Рождеству.

Очень удачно посетили столяра. Это был сухощавый пожилой мужчина низенького роста. В своей малюсенькой мастерской, что ютилась в конце его двора, он зарабатывал на хлеб насущный, изготавливая деревянные изделия.

Хоть и не уговорил его на переезд в город наш герой, но за большой заказ мастер готов был взяться, если построить новую сушилку для леса, просторную мастерскую и закупить новый инструмент. Федот отдал Епифану оставшиеся три самородка, и договорился, что тот начнёт нанимать мужиков для заготовки леса на новые строения. Ещё мастер обещал к масленице сделать образцы своих изделий, каждого по два вида, для богатых и обычных горожан. Это будут: столы, табуретки, скамейки, сундуки, ларцы, шкафы и полки для посуды, качели, взрослые и детские, собачьи будки, лари для зерна.

Очень толковую идею подкинул отец Сергий купцу:

— Возьми у меня пяток голубей, и что нужно срочно заказать у кузнеца или столяра изложи в записке, привяжи к ноге птицы, отпусти и часа через три, она будет у меня. А я схожу и передам мастеру. Только голубей держи взаперти, как только выберутся на свободу, в миг ко мне улетят».

— Да ты, как всегда, хорошие мысли подкидываешь, — обрадованно сказал Федот и добавил:

— Приеду домой, сразу начну строить голубятню, да сам заведу голубей. Сюда стану привозить, чтоб и ты мог отправлять мне послания.

Отобедав у отца Сергия, наш герой отправился в город, домой вернулся затемно. Отдав коня Степану, поднялся на второй этаж, дети, игравшие в трапезной, тут же облепили его со всех сторон. Силантий даже на шею умудрился залезть. Обняв Глашу, Федот взяв чистое бельё пошёл в баню, которая всегда была топленой и с горячей водой. Феофан хорошо исполнял своё дело.

Поспав безмятежно одну ночь, на мягкой шёлковой постели, в непривычно тёплом доме, купец с утра начал бурную деятельность по развитию двух кузниц и столярной мастерской.

Нанял бригаду столяров и плотников для возведения голубятни на задворках и переделки торговой лавки со складами для продажи и хранения мехов и железных изделий. Съездил к знакомому древоделу, заказал ему десять саней к Рождеству и десять телег к Троице.

Встретившись на улице с соседом Маратом, остановился поговорить и узнал, что тот занимается лошадьми. На вопрос Федота, есть ли у того десяток объезженных тягловых коней, тот важно ответил:

— Отнако, найту, только за хорошего коня, надо платыт золатам по четыре златника за голова.

— За это не бойся, весом возьмёшь?— спросил купец.

— Отнако, мозно, если не песок у тя, песок десевле идёт, — согласился Марат.

На том и договорились, коней пригонит за два дня до Рождества.

Придя домой и, взяв свечу, хозяин прошёл в тёмную комнату, где лежали четыре мешочка с золотом и ларец с украшениями жены. Подняв по очереди все мешки, Федот понял, что осталось чуть больше двух пудов.

— Авось хватит до весны протянуть, — подумал про себя наш герой.

Увидев во дворе управляющего, Федот сказал ему, передай Афоне, чтоб был готов на Рождество ехать за железом к Большому камню, дней на десять. Ещё надо найти человек девять извозчиков, по оплате, пускай сам решает. Тебе надо закупить к поездке сто крепких, больших мешков».

Купец постоянно контролировал процесс переделки лавки и постройки голубятни, всё время подгонял работников, а то привезённые от отца Сергия голуби, томились взаперти вместе с козами.

Вот так в постоянных хлопотах, пролетел целый месяц перед Рождеством.

В тот вечер Федот с Глафирой, уложили спать младших детей и, убедившись, что старшие, тоже разбрелись по своим комнатам, быстро заснули в объятиях, сон был глубокий и спокойный.

Но ближе к утру, когда хозяин уже был готов проснуться, какой-то слабый, не понятный шум в доме разбудил его.

— Может, кто из детей по нужде встал?, — подумал отец семейства.

Полежав ещё немного, он опять услышал лёгкий, металлический лязг.

— Так дети босиком ходить не могут, — уверенно решил Федот, быстро вставая с кровати. Взяв в руки топорик, который всегда был рядом, хоть и бурчала Глаша на этот счёт, он бесшумно босиком дошёл до центральной комнаты. В слабых бликах свечи разглядел двоих чужаков. Первый, что держал свечу, был помоложе, а второй, более крупный, ковырялся в железной двери, за которой хранилось золото.

Моментально поняв, что происходит, наш герой, абсолютно спокойным голосом сказал:

— Бог в помощь!

Этих двоих, как будто кипятком ошпарили. А тот здоровяк, который копался у двери, выронил из рук, что-то железное, скорее всего ключи. Он шустро выдернул из-за пояса большой нож и стал поднимать руку с оружием для броска. Этого Федот допустить не мог, и опережающим движением метнул боевой топорик, который, крутанувшись раза два вокруг своей оси, с чавканьем и противным хрустом ломающихся рёбер вошёл в грудь грабителя почти по самую рукоятку. Бугай постоял, покачался, как бы сомневаясь в правоте топорика, и рухнул вперёд, ещё больше вдавливая острие оружия в себя.

Второй бандит, стоял как вкопанный, держа свечу в левой руке, а правой нервно шаря по поясу в надежде найти нож.

У хозяина дома не было больше оружия и он, схватив тяжёлый табурет, подскочил ближе к противнику и обрушил на его голову дорогостоящее столярное изделие. Тот не издав ни звука, рухнул на пол, в воздухе висел треск ломающегося табурета и запах тёплой крови, смешанной с горящим воском. Нагнувшись к молодому бандиту и прислушавшись к его дыханию, Федот понял, что тот был жив, но без сознания. Найдя на кухне прочную верёвку, он связал руки и ноги оглушённому вору.

Одевшись, купец вышел на крыльцо и увидел сидевшего на нижней ступеньке лестницы, привалившегося к перилам охранника Петра. Из-под меховой шапки которого, по щеке ползла струйка густой крови, глаза были закрыты, дыхание поверхностное и учащённое.

— Но почему собаки молчали? — сам себе задал вопрос Федот.

Подойдя к будке, Дружка, потянул за цепь, но та оказалось пустой. С Умкой история повторилась.

— Ладно, потом с собаками разберусь, решил купец и пошёл в конюшню, где в отдельной комнате проживал Степан. Достучавшись до него, велел бежать к сотскому княжеской дружины, что живёт в конце купеческой слободы.

Начало светлеть, Федот разбудил всех слуг и те быстро нашли в конце сада, два бездыханных тела собак. Теперь хозяин дома был абсолютно уверен, что предатель среди своих, но кто он? И почему охранник не поднял шум? Уложив на булыжник двора Петра, осмотрел голову.

— Вроде цела, будет жить, — решил наш герой. Вдвоём с Феофаном, оттащили сторожа в тёплую комнату Степана на конюшне. Тут подошёл сотский, но один.

— А Степан мой, где — спросил Федот.

— Я послал его за десятскими, расследовать надо разбой, — ответил тот.

Познакомившись, мужчины поднялись в дом и стали осматривать место преступления.

Тут из спальни вышла Глафира, увидев ужасную картину, побелела и отвернулась, чтобы не смотреть.

— Иди к детям, посиди с ними, пока не позову, — велел муж.

Перевернув мёртвого бандита на спину, сотский спокойно сказал:

— А-а, старый знакомый, Стеша – Рваная Ноздря. Давно мы его ищем, а поймали бы, не миновать ему плахи.

А молодого, он не знал, на все вопросы тот молчал. На что сотский сказал с юмором:

— Ничего, дыба тебя быстро разговорит.

Из карманов молодого бандита достали нож и два ключа. Сравнив их со своими, Федот понял, что они одинаковые, только бандитские были новые. И тут купца осенило, и вслух он сказал:

— Надо Глеб Ивановича потрясти, он два года дом охранял, и только у него были ключи от всех замков.

В этот миг открылась входная дверь, и вошли двое. Один был обыкновенный мужик в тулупе и шапке, как у сотского, а вот второй был явно тысяцкий, здоровенный мужик в медвежьей шубе, из-под которой выпирало пузо-бочонок. Борода и бакенбарды делали его лицо абсолютно круглым и глуповатым. Сотский поклонившись, рассказал своему начальнику о происшествии, тот очень внимательно слушал, теребя бороду. В это время раздался стук во входную дверь и тут же в неё вошёл бледный Глеб Иванович. Шапку заранее снял на улице и держал её в руках.

Тысяцкий, увидев вошедшего, с рёвом: «А-а-а!», пошёл на управляющего, как разъярённый бык на красную тряпку. Схватил того за грудки и припечатав своим пузом к стенке, заорал, что было силы:

— А ну сказывай, басурманин проклятый, как ушкуйников этих на грабёж науськивал? Как убил собак хозяйских? Как ключи подделал? Говори тать в обличии овцы, не то мигом пойдёшь на дыбу.

Управляющий стоял белый, как полотно и залепетал трясущимися губами:

— Всё скажу, только не мучайте меня, господин тысяцкий, бес попутал, бес попутал.

Городской начальник отпустил несчастного, и строго приказал сотскому:

— Этого в темницу, а молодого пытать, пока всё не расскажет.

Стоявшие рядом стражники увели первым парня, затем вернулись за управляющим и, связав руки верёвкой, также забрали с собой. Оставшись наедине с тысяцким, Федот спросил:

— А мне отъехать-то можно по делам, господин тысяцкий?

— Занимайся своими делами спокойно, у меня принято в праздники не работать. Так что суд над этими разбойниками будет только после Крещения, а за Стешку Рваную Ноздрю с меня причитается. Но охрана у тебя плохая, усиль, хочешь, я тебе найду справных сторожей. За каждого будешь мне платить по два злотника в год, ну и естественно им, по три. Зато мужики проверенные мной, надёжные, всю жизнь у меня служили. Да и собаки у меня есть хорошие, сторожевые, породистые.

— А щенки есть и почём? — спросил купец.

Штук тридцать есть, приезжай, подберём тебе, по золотнику отдам, — ответил глава городской стражи.

Провожая высокопоставленного человека за ворота, Федот увидел собравшихся около дома людей – зевак. Ведь не каждый день грабят купцов в городе.

Расставаясь, наш герой уточнил:

— Сегодня можно к вечеру подъеду за двумя щенками, да и хотелось бы посмотреть ваших сторожей.

— Приезжай, не пожалеешь, — ответил тысяцкий, садясь в красивую бричку, запряжённую в двойку гнедых коней и сидящем на козлах возницей.

Вернувшись во двор, Федот велел Афанасию закопать собак в саду и пошёл в конюшню проведать охранника Петра. Тот лежал бледный с перемотанной головой, рядом хлопотала Лукерья.

— Ну, рассказывай Пётр, как дело было? Как управляющий собак убил? Да смотри, не ври, на первый раз прощу, не буду отдавать тысяцкому. А что делать с тобой позже решу.

— Каюсь, Федот Елисеевич, уснул я, сидя на ступеньке, а про собак ничего не знаю, вот те крест, — побожился Пётр.

— Значит собак Глеб Иванович, задушил раньше твоего прихода, сказал Федот и добавил в конце:

— Дома отлежись с недельку, а как оклемаешься, выходи на службу. Но уже другие порядки здесь будут.

Отправив Лукерью с Анфиской, навести порядок на втором этаже, сам поднялся к детям, где была и жена. Сказав, что всё закончилось, пригласил их в трапезную, так как уже наступил полдень, а ни у кого из них, маковой росинки во рту не было со вчерашнего вечера.

Вера накормила от души, чувствовалось, что она очень любила своё поварское дело.

Дети быстро поели и отпросились поиграть во двор, под присмотром любимой няньки Лукерьи.

Подождав, пока Анфиска уберёт со стола, Федот завёл разговор с женой:

— Чтобы не случилось что-то подобное, надо нам с тобой Глаша многое сделать, доверять некому. Я завтра уеду в деревню, меня ждёт кузнец Алексей, закажу ему новые замки на все двери в доме. Сегодня еду к тысяцкому, куплю двух хороших сторожевых щенков, да посмотрю на новых сторожей, которые есть у него на примете. Тебе же надо найти хорошего столяра, чтобы он снял размеры и сделал новые крепкие ставни и двери, окованные железом.

Велев Степану запрягать нарядные городские сани в одного коня, купец пошёл в тёмную комнату. Там отвесил самородков на семь золотников, по одному на каждого щенка, по два на сторожа и один на поход.

Подъехав к дому тысяцкого, Федот был сильно удивлён богатством убранства. Всё было в резьбе, каждый столб вырезан в виде сказочного зверя или великана богатыря. Стёкла из венецианского стекла, обрамлены кружевными наличниками, искусной работы.

— Красивее наверно, только у князя и царя, — подумал купец. Здоровенный детина — сторож, велел ждать на улице, а сам пошёл за хозяином. Тот вышел довольно быстро, в коротком, домашнем, овчинном полушубке, расшитым сказочными узорами и в меховой, соболиной шапке.

Увидев нашего героя, тысяцкий расцвёл и сказал:

— Рад видеть тебя Федот Елисеевич, проходи, собак своих покажу. Можешь звать меня Богданом Ивановичем.

Повернувшись к охраннику, произнёс повелительно:

— Пошли Прошку за братьями Медведевыми, Кириллом и Демьяном, пусть придут сюда, не мешкая.

Обойдя большой дом, они зашли в просторную псарню, саженей двадцать в длину и десять – в ширину. В середине шёл проход, а по бокам отсеки для каждой суки с выводком. Всего было собак более шестидесяти.

— Сколько же они мяса сжирают? — воскликнул Федот.

Лучше бы, он этого не делал, поднялся такой лай, что сам не услышал ответа тысяцкого. Тут хозяин, как-то очень грубо, басом рыкнул на собак и те разом замолкли, начали помахивать хвостами и подскуливать.

— Ну, сколько щенков возьмёшь? — задал вопрос хозяин.

— Пару кобельков, — ответил наш герой.

— Неправильно, бери кобеля и сучку. Она никогда не уйдёт со своего двора, а кобель он что? Только учует сучку текущую, и сбежит на седьмицу, хоть за версту, хоть за десять. Да и щенки свои появятся, всё доход какой-никакой будет, — поучал Богдан Иванович.

Выбрав из двух разных помётов чёрного кобелька и светлую сучку, Федот с тысяцким вышли из псарни, неся на руках щенков.

— Корми год одним мясом и ливером, только не салом свиным, вырастут крепкие, здоровые с телёнка ростом. Ещё один год держи в помещении, и ни кого, к собакам не подпускай, кроме своей семьи и сторожей, гулять с ними тоже они должны. Вот тогда из них вырастут настоящие охранники дома – лучше не найти на свете, — всю дорогу наставлял опытный собачник.

Около крыльца, стояли два мужичка. Оба ниже среднего роста, с седыми редкими бородёнками, в старых, штопанных, перештопанных овчинных тулупах, в смятых чунях на кривых, но крепких ногах и в облезлых заячьих треухах.

— О, вот знакомься Федот Елисеевич, Кирилл и Демьян – мои старые воины, мы были вместе, наверное, в походах дести. Преданны Руси и делу, лучше ты не найдёшь. Я полностью в них уверен, и знаю, краснеть перед тобой не придётся, — сказал тысяцкий, но увидев недовольное лицо купца, тут же добавил:

— Давай их испытаем. Кирилл сходи на склад, выбери ломик по себе, да сюда неси», велел Богдан Иванович.

Мужичок, которого звали Кириллом, быстро вернулся с ломиком, для колки льда во дворе.

— Ну, давай покажи, свою силу молодецкую, — улыбаясь, приказал хозяин дома.

Кирилл чуть напрягся и об колено согнул лом пополам.

— Вот так, а ты сделаешь что-то подобное в свои тридцать? А ведь ему под пятьдесят, — ехидно задал вопрос тысяцкий.

— Ну, теперь ты Демьян, удиви нас, — предложил Богдан Иванович.

Тот достал из голенища нож, больше похожий на маленький меч. Взял из поленницы дров, небольшой берёзовый чурбачок, правой рукой подбросил вверх, примерно на десять саженей, не спеша переложил из левой руки в правую нож и резким движением, метнул его в крутящуюся деревяшку. Нож с силой вонзился в летящее полено, вместе с которым грохнулся на булыжный двор.

— Ну как, берёшь? — спросил тысяцкий у Федота.

— Беру-у, — протянул как-то загадочно тот.

Отдав щенков братьям, и велев им ждать ну улице у саней, купец достал из кармана волчьей шубы тряпичный кулёк с золотом и заговорил:

— Здесь весу на пятнадцать золотников. Ещё буду приносить каждое Рождество по четыре злотника за сторожей, пока у меня служат.

Тысяцкий развернул тряпицу, полюбовался на благородный металл, играющий тёплым светом, на ярком зимнем солнце и, убирая в свой карман изрёк:

— Теперь я для тебя просто Иваныч, а не господин тысяцкий. К князю завтра на Рождество сходи, уж больно он любит рождественские подарочки, а особенно если они дорогие. А я сегодня к нему зайду, да расскажу, как ты с двумя грабителями справился.

Расставаясь, Богдан Иванович первым протянул руку Федоту.

— Филиппов Алексей Владимирович, хозяин этого дома по наследству от покойного папеньки.

Купец Олешкин протянул мешочек с золотом, что принёс с собой молодому барину. Тот взял его в руки, но тут же выронил себе под ноги. Глеб Иванович быстро нагнулся и поднял пудовый мешочек.

— Иди, взвесь золото, — велел барчук управляющему.

Тот сходил на кухню, где находились напольные весы и, вернувшись доложил:

— Пуд с излишком, Алексей Владимирович.

Филиппов протянул Федоту бумагу и сказал:

— Вот купчая, осталось фамилию покупателя вписать и расписаться.

«Хорошо, что Бонда научил меня читать и писать, долгими вечерами на заимке», — подумал про себя наш герой. Глеб Иванович принёс перо и чернильницу, а покупатель прочитал купчую и расписался, пристроившись на перилах лестницы.

— Ну, всё Федот Елисеевич – живи и радуйся, а я поехал в Москву, —важно заключил Алексей Филиппов.

Э-э нет, продавец, так не делается, два свидетеля должны сделку подтвердить, а здесь только Глымов Глеб Иванович расписался, — сказал Федот, как учил его отец Сергий.

Московский купец покраснел ещё больше, ведь ему указывал какой-то тучинский купчишка, но уняв эмоции быстро вымолвил:

— А пойдём к соседу, я видел его бричку у ворот, значит и сам дома.

Подойдя к резным дверям соседского дома, Филиппов не стучась, толкнул её и крикнул в открытый проём:

— Маратка, салям алейкум! Ты где?

Из комнаты вышел мужик, больше похожий на бочку, к которой приделали руки, ноги и лысую голову. Отсутствие бороды говорило о его мусульманской вере.

— Це те надо Лёска?— неестественно пискляво спросила «говорящая бочка».

— Вот дом продал, надо купчую заверить, — заявил московский купец.

— А-а, однако, тафай, — ответил сосед и прежде, чем расписаться спросил обоих:

— Однако какие претензии друг к другу иметь?

— Нет, — одновременно ответили продавец с покупателем.

— Ну, такта добро к нам сосед, Федот Елисеич!— сказал басурманин, расписываясь в купчей.

Новый хозяин дома забрал бумагу, в которой прочитал, что написал сосед. «Хафизов Марат Кужебетович».

Распрощавшись со всеми, Филиппов велел управляющему положить золото в его бричку и, усевшись поудобнее, приказал кучеру трогаться в дорогу.

—Добро пожаловать домой Федот Елисеевич, — сказал управляющий с глубоким поклоном.

— Да ладно, Глеб Иванович, ты особо спину не ломай передо мной, я из простых вышел, и всё этакое не люблю, — ответил дружелюбно наш герой.

— Понял, когда домой ждать? Слуги все на месте, сказал управляющий.

— Надо ещё на ярмарку попасть, кое-что закупить для новоселья. Будут телеги подъезжать с товаром, сам сообразишь, куда что деть. А я с семьей к вечеру приеду, — ответил Федот, садясь в бричку.

На постоялом дворе, забрав мешочек с золотом, с отцом Сергием поехали на ярмарку. С купцами, торгующими крупным товаром, ковры, подушки, одеяла, перины, договорились, что те сами доставят покупки в новый дом купца Олешкина. А мелочёвку брали с собой, детскую утварь, игрушки и девичьи украшения накупили в большом количестве. Вечером того же дня, небольшой обоз выехал из ворот постоялого двора. Первой ехала тройка вороных, запряжённая в бричку, где за кучера сидел отец Сергий, а на мягких сиденьях расположились Федот и Глафира с Таисией на руках. Рядом с ней сидела Полина. Одета семья была, как подобает купцам. Остальные телеги, гружёные домашней скотиной и узлами с пожитками следовали за хозяином.

Когда ехали по купеческой слободе, многие её жители вышли из домов и рассматривали новосёлов. Ворота были уже заботливо распахнуты, и обоз плавно втянулся во двор купеческого дома. Возле крыльца в одну линию стояло человек десять разного пола и возраста.

К Федоту подошёл Глеб Иванович и, поклонившись, вымолвил:

— Вот, Федот Елисеевич, вся прислуга, что работала у Филипповых, проверенные и надёжные, много лет здесь трудились.

— Ну, давайте знакомиться, Глафира Сергеевна, моя жена, прошу любить и жаловать, в моё отсутствие она всё решает. Наши дети, Фёдор, Полина, Силантий и Таисия прошу почитать, но если кто из них натворит что-то, мне или супруге скажите, — закончил хозяин и подошёл к первой женщине из ряда слуг.

— Повариха Вера, — с поклоном представилась дородная, розовощёкая женщина лет тридцати пяти.

— Помощница Веры, Анфиска, — сказала и хихикнула непонятно зачем молодая девка, лет двадцати, и поклонилась только после того, как повариха ткнула её в бок.

— Степан, конюх, — проскрипел крепкий старичок, лет сорока пяти.

Феофан, истопник, — представился не высокий, коренастый, тридцатилетний мужик.

— Лукерья, нянька, пропела нежным голоском миловидная женщина, неопределённого возраста.

—Афоня, подай-принеси, пошёл куда-нибудь и больше не мешайся, — юморил молодой парнишка.

— Илья, ночной сторож, пробасил здоровенный мужик, цыганского вида.

— Пётр, тоже сторож, — сказал ещё один здоровяк, лет тридцати пяти.

Закончив знакомиться со слугами, Федот спросил у управляющего:

— Какая плата была у этих людей?

— Неплохая, по два злотника в год. Стол постоянный, у кого своего дома нет, тем угол давал старый барин, на праздники не забывал подарочком одарить, бабам, то платочек расписной, то отрез на юбку, мужикам, то картуз, то рубаху, — объяснил управляющий.

— Ладно, с сего года у каждого из вас, в том числе и у тебя Глеб Иванович, плата будет в два раза больше прежней. А по большим праздникам, на Рождество, Крещение, Пасху и Троицу, ещё буду давать деньги, а не тряпки, но всем по-разному, в зависимости от вашего усердия и послушания, — подытожил новый хозяин дома.

По ряду слуг, прошёл шёпот одобрения и все стали усердно креститься.

Все, кроме Веры и её помощницы Анфиски, навалились на разгрузку телег с узлами. Глеб Иванович суетился, руководил работой, говорил что, куда нести. Федот лично перетащил оставшееся золото в кладовку под надёжные замки. Через десять минут двор опустел. Там остались стоять, привязанными к забору, только четыре оседланных чужих коня.

— Ну, Глеб Иванович, и вы добрые люди, на сегодня всё, давайте отведём праздник, Покров Божьей Матери. Вера нас накормит, если что не хватает, докупи, денег сколько надо дам, — сказал Федот, и обратился к отцу Сергию и его мужикам со словами:

— А вы как, с нами или поедете домой?

— Дорога дальняя, только ночью дома будем, ты уж не обессудь, Федот Елисеевич, посидим ещё вместе за праздничным столом, — извиняясь, ответил отец Сергий.

Федот запустил руку в мешочек и достал четыре не больших самородка. Раздал каждому со словами благодарности и добавил:

— У кого будут проблемы, обращайтесь, не стесняйтесь, чем смогу, помогу.

Священник и трое мужиков, тепло попрощались с купцом, ловко вскочили в сёдла и, стеганув плёткой своих коней, пустились галопом в обратный путь.

Федот с семьёй и управляющим зашли в трапезную  и удивились от вида накрытого стола.

Посередине, на большом серебряном блюде лежал целиком жареный гусь, обложенный мочёными яблоками и обильно посыпанной брусникой. Каждому члену семьи была поставлен китайская фарфоровая тарелка, а рядом с ней лежали серебряная вилка и ножик. Из-под крышки семейной ендовы, струился вкусный запах тушёной капусты. На подносе возвышалась горка аппетитного ржаного хлеба. Кроме этого, находились блюда со всевозможными закусками – огурцы из дубовой бочки, морошка в меду, грибы солёные с укропом и луком, яблоки мочёные в смородиновых и вишнёвых листьях, а уж, сколько на столе красовалось искусно сделанных пирожков и не счесть. Из напитков, в штофах стоял фруктовый взвар и большой, горячий, с пузатыми боками самовар.

Чинно прочитав молитву, хозяин с семьёй и Глебом Ивановичем начали вкушать яства. Наслажденье и удовольствие от еды проявлялось на лице каждого.

Это была первая барская трапеза в жизни Федота и его домочадцев.

Показав каждому ребёнку свою комнату и кроватку, супруги удалились в свою спальню. Впервые в жизни они легли на перину из лебяжьего пуха, покрытую шёлковой китайской простынёй. Потушив свечи, наш герой погрузился в глубокий, спокойный сон, но разбудят его, как всегда первые лучи солнца. И независимо о того, кто он, заяц или волк, будет бежать, работать, думать, творить с утра до ночи. А вот каков будет итог его трудов, знает только Всевышний.

Старший сын усердно осваивал науку стрельбы из лука, метание ножа и топорика. И отец, невольно сравнивая его с покойным Афанасием, пришёл к выводу, что он делает это даже лучше.

Однажды, когда все дети уснули, Федот решил рассказать Глафире про золото: «То, что я сейчас поведаю, не знает и не должен знать никто на белом свете. Три года тому назад, я случайно нашёл золотоносную жилу. Но пользоваться её благами не могу, сразу выследят, куда хожу, а жизни лишить человека в тайге, не стоит большого труда. Недавно я познакомился с очень умным священником, и он посоветовал мне жить сред таких же богатых людей.  Тогда легче будет тратить это золото на семью и нуждающихся. Лучшего места, чем большой город, нам не найти.

Всей семьёй мы уедем отсюда простолюдинами, а появимся в Тучинске, семьёй успешного купца. Я завтра поеду в город, найду добротный дом, на обратной дороге заеду к отцу Сергию, может, чем поможет».

Глафира положила свою маленькую ладошку на большой кулак Федота и произнесла: «Делай всё как должно и пусть будет так, как решит Всевышний. Но даже если у тебя в кармане останется одна векша, я буду рядом с тобой и нашими детьми и буду есть круглый год капусту без лука и полбу без масла».

Наконец-то хорошо выспавшись, с утра пораньше наш герой взял небольшой мешочек золота и верхом поехал в город, но всё же сначала решил посетить отца Сергия.

Встреча была тёплой, Федот рассказал о своих планах и спросил совета, как это правильно сделать.

«Как тебя зовут?» спросил священник.

«А то в прошлый раз не узнал я об этом, да и ты был не в том состоянии, чтобы лезть тебе в душу.

«Федотом кличут».

«А по отчеству?»

«Елисеем отца звали».

«Вот что Федот Елисеевич, за свои сорок два года, много повидал я разных людей, много чего познал. А значит, буду тебе полезен в этой поездке. Одежду подберём тебе и твоим домашним, дом подходящий присмотрим, коней с бричкой купеческой приобретём. Всё что купим, оставим здесь,  пригляжу до твоего отъезда в город, не надо, чтобы в родной деревне видели это. А сейчас пойдём в дом, постригу тебя, а то ты больше похож на чучело огородное, а не на купца».

Через час работы ножницами, расчёской и острым ножом, отец Сергий преобразил Федота до неузнаваемости. Теперь это был аккуратно стриженный, с короткой благородной бородкой, помолодевший лет на пять, крепкий и успешный купец, только в простой одежде.

Проснувшись с утра, будущий купец не узнал настоятеля в новом одеянии. Тот был одет в дорогое мирское платье, на ногах ладно сидели кожаные сапоги. Дорога до Тучинска оказалась скорой и комфортной, путники постоянно беседовали, хотя в основном говорил отец Сергий. Он рассказывал о порядках, царивших среди богатых людей, их нравах, обычаях. Предостерегал о возможных опасностях, поджидаемых Федота и его семью в новом мире богачей.

Остановились в уже знакомом постоялом дворе, где хозяином был «хорёк».

На следующий день, обменяв два крупных самородка на ведро мелочи, мужчины отправились пешком на воскресную ярмарку. Первым делом накупили дорогих платьев Глафире и дочерям, а Федоту с сыновьями шёлковых косовороток, штанов атласных, да сапог кожаных.

Покупки еле уместились в два больших мешка. Закинув их за спины, пошли дальше, выбирать коней. Обоим понравились три вороных красавца, которых хоть тройкой в бричку запрягай, хоть верхом седлай. Заплатив, не торгуясь по три злотника за каждого коня и богатую сбрую с седлом, оставили товар у продавца, и отправились выбирать бричку.

Она стояла одна на продажу, но была настолько хороша, что желать другую ˗ грешно. Деревянные части, украшены резными элементами и покрыты тёмным лаком, четыре рессоры обеспечивали плавность хода на кочках и ухабах, два кожаных сиденья, на которых легко уместятся четыре взрослых человека, откидной верх, всегда укроет купца с семейством от непогоды. Федот не торгуясь, заплатил за неё десять злотников, а отец Сергий тем временем сходил за конями. Новоиспечённые купцы запрягли тройку вороных в бричку и поехали искать дома на продажу.

Всего в городе продавалось четыре дома. Два простых на посаде, их даже смотреть не стали, а вот между третьим и четвёртым стоило выбирать.

Третий был хорош, двухэтажный, искусно расписанный резьбой, стоял внутри городских стен, рядом с княжеским теремом. Только двор маловат, один склад да баня из всех построек.

Четвёртый дом еле нашли в середине купеческой слободы, и с первого взгляда стало понятно ― это он, новый дом Федота Елисеевича. Около парадного входа подметал булыжную улицу дородный благовидный мужик. Остановившись рядом, наш герой спросил:

— Бог в помощь! Скажи милейший, не этот ли дом купца Филиппова продаётся?

— Да он. А вам то что? не очень дружелюбно ответил дворник.

— Вот хотим посмотреть, да может, прикупим, если дюже понравится и денег хватит.

— Посмотреть-то можно.

— А кто дом внутри покажет и с кем о цене поговорить?

— Да я и покажу и цену объявлю, — заявил мужик, снимая рабочий фартук и приставляя метлу к забору.

— Разрешите представиться, Глеб Иванович Глымов – управляющий домом Филиппова. Я же сторож, истопник и дворник. Одного оставил молодой барин, а сам в Москву укатил, женился на большом приданном», — пожаловался он.

Федот назвался купцом, как учил отец Сергий. Управляющий повёл покупателей показывать товар лицом. Первый этаж, полностью сделанный из красного кирпича, разделённый на две части сплошной перегородкой. Та часть, что выходила на улицу похоже была торговой лавкой, что и подтвердил Глеб Иванович. С дальнего торца дома находился вход в другую часть, за которым открывалось просторное помещение с тремя печами и несколькими кладовками. Чтобы попасть в жилые комнаты, нужно было подняться со двора по крутой, но удобной лестнице. Второй и третий этажи были сложены из вековой лиственницы. Окна сделаны с двойными рамами, в которые вставлены разноцветные венецианские стёкла. Широкие дымовые трубы, проходившие сквозь комнаты верхних этажей, отапливали их в холода. Попав на второй уровень дома, управляющий показал огромную трапезную, большую опочивальню и маленькую тёмную комнату, без окон с железной дверью, которая запиралась двумя амбарными и одним внутренним замками.

— Здесь купец хранил деньги и драгоценности, — пояснил продавец. Ещё он показал люк в углу трапезной, который открывал лестницу, ведущую в кухарню. В спальне и трапезной кроме тёплых труб, украшенных, изразцами, стояли камины, отделанные в том же стиле, что и дымоходы. Из большой прихожей на третий этаж вела широкая красивая лестница с резными столбиками в виде сказочных богатырей. Верхний этаж состоял из шести тёплых, светлых спален.

Хозяйственные, дворовые постройки сделаны добротно и просторно. В глубине двора находилась людская изба, где жила прислуга, не имеющая собственного дома.  Хозяйская баня состояла из раздевалки, помывочной, парилки и комнаты для отдыха. Сразу за ней находились два погреба, глубокий и большой ледник для рыбы и мяса, второй, для овощей и фруктов. Конюшня на двадцать лошадей, с комнатой для конюха и складом для зерна тоже понравилась покупателям. Справа от въездных ворот находились пять больших бревенчатых складов. Дом и все постройки покрыты глиняной обожжённой черепицей. После осмотра всех строений наш герой, отец Сергий и Глеб Иванович подошли к огромному саду, вначале которого стояла беседка, вся в цветах и с печкой для жарки мяса.

— А давно пустует дом? — спросил Федот у управляющего.

— Да уж третий год идёт.

— И сколько денег хочет молодой купец?

— Пуд золота, шёпотом ответил доверенный Филиппова.

Отойдя в сторону и посовещавшись, Федот произнёс:

— Отпиши хозяину, что привезу золото на Покров, пусть будет сам, составим купчую. Если не приедет, куплю другой, тот, что продаётся рядом с княжеским теремом. А тебе вот камушек неплохой, сбережёшь этот дом для меня в таком же виде, ещё получишь, — сказал будущий купец, подавая небольшой самородок Глымову. А садясь в бричку добавил:

— Собери всех, кто работал в доме, на Покров, когда я приеду со всей семьёй, тогда и познакомимся.

Вернувшись на постоялый двор, Федот и отец Сергий плотно пообедали, и договорились за один маленький самородок, что «хорёк» сохранит для него, не сдаст другим, пять комнат на предстоящий Покров.

Привязав верховых лошадей к Бричке, они, тронулись в обратную дорогу, сидя на передних козлах. В дороге священник много чего рассказывал, предостерегая нашего героя о каверзах жизни среди богатых и власть имущих людей, особенно ему запомнилась одна притча:

— Заяц, с приходом рассвета, должен бежать весь день, пока не наступит ночь, чтобы не быть пойманным волком и только в темноте есть возможность передохнуть и перекусить.

Волк,  просыпаясь, каждое утро, должен бежать быстрее зайца, чтобы его поймать и съесть, иначе останется голодным, ослабнет и умрёт. Так и ты, неважно кем будешь в жизни, волком или зайцем, должен бегать, работать, думать с утра до ночи. И вот тогда ты, и твоя семья будете сыты и в безопасности.

Расставшись на перекрёстке, Федот верхом поскакал в деревню, а священник погнал тройку с покупками к себе домой.

Дети уже спали, когда вернулся отец. Сидя за вечерним столом, хозяин дома подробно рассказал жене о поездке, и сообщил, что завтра с утра уйдёт на заимку, там дел много.

После дневного перехода охотник с конём подходили к новенькой избушке. От тяжёлого груза, Воронок истекал потом. Переговорив вечером с Бондой о последних новостях, уведомил, что приведёт на зимовку Фёдора и возможно друга Ивана, если того устроят условия добычи пушнины.

На всякий случай решил, что надо обязательно обучить Бонду, правильно ставить капканы и силки на зайцев, а то один останется, и мяса не будет. Старик уже довольно сносно передвигался на своих ногах без костыля, но до соболиного края ему всё равно не дойти, сломанная нога постоянно побаливала. А зайцев и рядом с избушкой полно бегает.  И когда ему удалось самостоятельно, наловить их с десяток, Федот со спокойной душой стал собираться к семье, пора перебираться в город.

Рано утром распрощавшись с Бондой, сделав большой крюк по осеннему лесу, достал из маленького тайника шесть мешочков с золотом и, приторочив их на коня, тронулся в путь.

На следующий день, с другом Иваном состоялся серьёзный разговор: «Я с семьёй на Покров перееду жить в город. Так надо, позже всё поймёшь. У меня есть к тебе предложение ― зимуй на моей заимке. Там есть и баня, и коптильня, и бочка для быстрой стирки квашеных шкурок. Ещё покажу путь оттуда в соболиный край, где полно разного пушного зверя, даже седой соболь встречается. Всё, что вы с Фёдором поймаете, половина твоё. Главное за сыном приглядишь, и будешь обучать его охотничьему делу. Там ещё третий с вами будет зимовать ― старичок Бонда. Он по хозяйству, а на вас охота. Да и что ты здесь, в ближайшем лесу добудешь? Охотников полно, кроме зайцев и белок ничего не возьмёшь. Но там надо жить постоянно, тогда и толк будет, я пару раз за зиму приду, в это время сходишь на побывку домой. Капканов в зимовье есть штук пятьдесят, хватит обоим, свои можешь не тащить. Ну, что скажешь? Когда ответ дашь?»

Подумав немного, Иван ответил: «Предложение хорошее, хоть на новый дом старшему сыну соболей добуду за зиму».

«Вот и ладно, как зима придёт, так и пойдём втроём на зимовье. Ты только достань себе большую медвежью шкуру, а то под утро в морозы холодно в избе, хоть и топим исправно, дров не жалея», — сказал Федот уходя домой.

Приближался Покров, пришла пора готовиться к переезду. Старые вещи с собой брать не хотел, что нужно будет, решил в городе купить, но разве женщину в этом вопросе переубедишь.

За три дня до праздника, рано утром, из ворот дома, выехали три телеги, груженные скарбом и домочадцами. Обоз возглавлял Федот, на его телеге лежали не приметные с виду, но ценные по содержанию мешочки с золотом, сверху приваленные коробами с домашней утварью и узлами с одеждой. Рядом с хозяином важно устроился Дружок и облаивал всех мимо проходящих. Второй лошадью правила Глафира, на телеге сидели двое младших детей и лежали две козы с козлом, связанные по ногам и жалобно блеяли. Третьим конём правил Фёдор, рядом с ним сидела Полинка, а на телеге лежали мешки с припасами для себя и скотины. Умка, не понимая, что происходит, лаял не только на чужаков, но и на своих ругался.

Ближе к полудню все добрались до дома отца Сергия. Жена священника накормила гостей вкусными щами и томлёной полбой на льняном масле.

Когда домочадцы переоделись в обновки, купленные в городе, их было не узнать, настолько все преобразились, особенно Глаша, в длинном бархатном бирюзовом платье, лёгком полушубке, отделанным тёмным соболем и шитьём по низу. Нитка крупного жемчуга на шее, сочеталась с её волосами цвета вороньего пера.

Настоятель раскритиковал взятую с собой из дома утварь и пожитки, при этом объяснив будущему купцу, что они сразу выдадут его, как простолюдина. И не спрашивая разрешения, стал разгружать узлы к себе в амбар: «На ближайшей службе раздам нуждающимся», а на испуганное выражение лица Глафиры Сергеевны, успокоил «всё, что нужно, новое  в городе купим, в соответствии с купеческим званием».

Федот с отцом Сергием отвесили ровно пуд золота для покупки нового дома. Священник нанял трёх мужиков с топорами и луками, для обороны от бандитов по дороге. Охранники сели по одному на телегу, править лошадьми, а своих коней привязали сзади для обратной дороги. На место кучера в бричке сел отец Сергий, в простой мужицкой одежде. На кожаных сиденьях расположился Федот, со всей своей семьёй. Умка опять бежал всю дорогу рядом, и облаивал непонятно кого.

К вечеру обоз новоиспечённого купца добрался до уже известного постоялого двора.

Коней, коз, собак накормили и оставили в конюшне, а с собой взяли минимум вещей и золото и разошлись по комнатам отдыхать.

Третье, надо выбираться из этого завала.

Превозмогая боль, Федот встал на колено, а затем во весь рост. Со спины и головы посыпался ворох лесного мусора. Подняв голову вверх, он не увидел неба, а только лежащие поперёк ручья стволы деревьев, ветки которых свисали до самой земли. Один из сучков, и сломал ему несколько рёбер. Снова опустившись на колени, пошарив рукам в лесном мусоре, нашёл своё оружие. Найдя свободное место между упавшими брёвнами, охотник полез по склону вверх.

Выбравшись на край поляны, он не поверил своим глазам ⸻ леса вокруг него не было. Куда не посмотри, везде вместо деревьев торчали расщеплённые пеньки, какой в пол аршина, а какой и в два. Вся поляна была завалена упавшими деревьями и ветками.

Пройдя между завалами пару вёрст, в сторону избушки, перед его глазами открылась ужасная картина ⸻ избушки, конюшни, бани, коптильни не стало. Уцелела одна печь, с наполовину обломанной трубой.

Первого, Федот увидел Воронка. Конь лежал на боку, придавленный огромной сосной, а обломок толстого сучка, проткнул насквозь брюхо. Чтобы закончить мучения любимого животного и сохранить мясо, он спустил кровь из его горла.

Попытался крикнуть Полкана, но тут же схватился за бок, от пронзившей его боли.

Подойдя к печке, обнаружил лежащего на полу Бонду, ноги которого придавило бревном. Охотник аккуратно освободил ноги старика и убедился, что тот ещё дышит. Потрепав старца по щекам и увидев, что тот приходит в себя, спросил:

«Где мой сын, что-нибудь знаешь?»

«Я был в доме, убирался, когда это началось, а Афонюшка у крыльца стрелы строгал. А дальше грохот, ветер ураган и всё», поведал, заикаясь Бонда.

Федот осмотрел, ощупал его ноги и однозначно заключил:

«У тебя перелом одной ноги ниже колена, второй повезло, только ушиб. Пока лежи здесь, пойду сына искать».

Ходил кругами, каждый раз увеличивая радиус поиска. Превозмогая боль, кричал Афоню и Полкана, но притомившись к ночи, прекратил поиск. Кое-что из ценного нашёл и принёс к печи: чугунок, сковородку, ведро и сильно мятое корыто. Разведя костёр, при его свете наложил две плашки на сломанную ногу Бонды, и привязал их чистой тряпицей из уцелевшего чудом тяжёлого сундука. Старик тоже помог Федоту утянуть сломанные рёбра, сменным нательным бельём из того же сундука. Освежевав на скорую руку тушу коня, стал жарить мясо, одновременно устраивая примитивный ночлег. Нарубил густого лапника и, прислонив его к печи, соорудил, что-то вроде шалаша. Укрываться от ночного холода было нечем, всё пропало, так что спали в одежде, накрывшись, чем попало и, прижавшись спинами, друг к другу.

С утра пораньше отец продолжил поиск сына, и ближе к полудню, нашёл сапог Афанасия, а в нём ступню с частью ноги, да ножик, что подарил ему. Какое-то время, держа сапог с останками сына в руках, Федот стоял и думал, что дальше делать и как жить. Он чётко понял, что продолжать поиск не имеет смысла, надо помогать живым. У него есть Бонда и семья в деревне. Вернувшись назад, выкопал ножом маленькую могилку, рядом с той, где захоронены кости двух грешников. Закопал сапог с останками Афони, не забыв прочитать молитву за упокой. Подошёл к шалашу и обратился к Бонде:

«Ты уж прости меня, что оставляю тебя раненного одного, но и ты должен меня понять, там, в деревне, трое моих детей и один приёмный, что с ними? Я должен узнать, если не нужна моя помощь, то вернусь через три-четыре дня. А вот если и там беда, не обессудь. Мясо жаренное, и свежее у тебя есть, вода тоже в ведре, а там может, и ходить потихоньку начнёшь, хотя бы с костылём».

Оставив Бонде копьё и нож Афанасия, Федот ушёл в дорогу, таща за плечами всего один пуд мяса, переложенного крапивными листами. Больше не мог взять, так как сломанные ребра не давали не то что тащить тяжёлый груз, а даже вздохнуть глубоко.

Когда стало смеркаться, он начал устраиваться на ночлег, по пройденному расстоянию понял, насколько медленно движется по заваленной тайге. Через каждые три-пять шагов валялся ствол дерева или тело мёртвого животного, которые надо было обходить или перелазить, теряя время.

На следующий день, Федот, не дойдя до дома вёрст десять, понял, что здесь ударная волна стала терять свою силу. Завалы прекратились, а перед самым выходом из леса, совсем не стало поваленных деревьев, попадались только сломанные ветки, да и то всё реже и реже. Выйдя из тайги и увидев на взгорке свою деревню, у нашего героя отлегло на сердце. Дома стояли целые, но что-то было не так в их внешнем облике. Подойдя ближе, стало ясно ⸻ на всех избах, отсутствовал дёрн, которым они были покрыты. И только крыша старосты осталась цела, так как сделана из промасленных досок и прибита коваными гвоздями. Зайдя в свою избу и увидев всех домочадцев живыми и здоровыми, глава дома полностью успокоился, стены остались целыми, а крышу восстановить, плёвое дело.

Оставив мясо Глафире, расцеловав детей, Федот отправился к Ивану. Застав того, работавшего на крыше, полез ему помогать. Два старших сына друга, возили дёрн на телеге, который нарезали пластами на ближайшем бугре. К ночи дом полностью покрыли, ведь работа шла уже второй день.

Когда наш герой вернулся домой, все спали, а на столе обнаружил краюху чёрного хлеба и маленькую крынку козьего молока. И только сейчас он понял, насколько голоден. Быстро съев заботливо оставленную Глафирой еду, взял тулуп и ушёл спать на сеновал.

С рассветом начали трудиться над домом Федота, в работу включились даже Фёдор и Полинка. Они возили на телеге дёрн, который готовили на поляне два старших сына Ивана. Закрыли крышу за один день, теперь дождь не страшен и уже не торопясь продолжали ремонт крыш остальных хозяйственных построек, на обоих дворах.

Через неделю, по окончанию ремонтных работ, женщины устроили праздник ⸻ костёр, мясо, медовуха, песни.

Только наш герой был не весел, он не мог поверить в гибель сына и надеялся на какое-то чудо, поэтому и не смог рассказать домочадцам всю правду.

За две лисьих шкуры выменял охотник двухмесячного щенка в соседней деревне, когда ездил к бабке Агафье за лекарством для себя и Бонды.

Надо было спешить назад, на зимовье, очень хотел успеть помочь старику. Вечером, когда дети уже спали, Федот рассказал Глаше про гибель Афанасия. Он попросил её рассказать об этом всем, включая соседей. У Глафиры потекли слёзы, и она обещала всё сделать, как положено, и в церковь съездить, и поминки отвести, по душе усопшего. Ещё хозяин сообщил, что договорился с другом на счёт ремонта её дома, а также конюшни и сарая.

Опять охотник набрал полный заплечный мешок разных вещей, так как на зимовье почти всё пропало, в тот роковой день.

Обратная дорога длилась также два световых дня. Приходилось кроме основного груза, тащить на руках глупую собачонку. Выйдя на свою большую поляну, увидел дымок у шалаша:

«Значит, старичок жив! Хоть тут всё обошлось», мелькнула мысль в голове у нашего героя.

Бонда очень обрадовался, увидев Федота, да ещё не одного, а с чудесным щенком. Старец сразу назвал его Найдой, так как молодая собачка оказалась сучкой. А что означает эта кличка он и сам не знал, просто раньше слышал и она ему нравилась. Найда была крупным щенком, с очень густой, серо-белой шерстью, с мощными лапами и большим черепом. Эти признаки указывали на то, что из неё вырастит настоящая сторожевая собака, а при хорошем обучении, будет и на охоте помощницей. Главное же её достоинство ⸻ умение улыбаться, правда эта улыбка больше была похожа на звериный оскал. Поначалу, все побаивались, но когда поняли, что это не агрессия, стали называть её собакой-улыбакой. На что она тоже отзывалась, дружелюбно виляла хвостом и снова скалилась.

Первым делом Федот занялся Бондой. Нагрев на костре корыто и ведро воды, посадил на пенёк старика и хорошо его вымыл. Поменял нательное бельё, на чистое, принесённое из деревни. Сам поел и его накормил жареным зайцем, подстреленным по дороге. Долго провозился со сломанной ногой старца. Она уже подживала, но тревога о том, что может быть осложнение, у охотника оставалась.

Со следующего утра, наш герой занялся восстановлением зимовья, первым делом решил расчистить двор от наваленных стволов и веток. Целый день он стаскивал мусор к костру, который поддерживал Бонда, сидя на пеньке.

Походы на охоту показали, что во время небесной катастрофы, погибло много зверя, особенно крупного. И судя по всему, предстоит тяжёлая зима. Когда ещё восстановится поголовье лесных жителей.

«Надо капканов больше купить, глядишь, соболей да зайцев наловлю. Так и проживём», сказал как-то раз охотник старику.

Закончив наводить порядок, приступил к заготовке брёвен для дома и конюшни. За материалом даже в лес не надо было ходить, брёвна валялись по всей поляне. Бонда и здесь не отлёживался в шалаше, а сидя на пеньке, срубал ветки и сдирал кору со ствола.

Дом построили примерно за месяц, очень пригодилась помощь старца, выполнявшего всю мелкую, нудную, но не обходимую работу. Ещё месяц ушёл на восстановление конюшни с загоном, коптильни и собачьей будки.

Бонда уже довольно шустро ковылял с самодельным резным костылём, и Федот решил оставить его на некоторое время одного, необходимо расчистить тропинку в деревню и в соболиный край. На эту работу ушёл весь август. Так и прошло лето, за которое Федот два раза побывал в деревне. Отнёс свежего и копчёного мяса, в основном зайчатину и птицу. Один только раз охотнику попался молодой кабан, а другого крупного зверя даже не видел.

Добычей золота, Федот не занимался, ручей был завален поломанными стволами и ветками деревьев. А тех самородков, спрятанных в двух тайниках, ему и его детям за всю жизнь не истратить. Перед Покровом, наш герой достал из ближнего тайника небольшой мешок золота и сразу ушёл в деревню.

Дома побыв одну ночь, сказал домашним, что поехал на ярмарку за конём. А сам, оседлав Белку верхом, направился по ближайшим сёлам. Он собирался найти самую старую, разваливающуюся церковь и попытаться её восстановить. Весь день Федот ездил из одного села в другое. К его удивлению, большинство церквей находилось в добротном состоянии. Значит, дела у слуг божьих шли хорошо.

Но вот удалившись от своей деревни вёрст на тридцать в лесную глушь, въехал в небольшое село, посреди которого стояла старая, полуразвалившаяся церквушка с одним куполом. Забор из ивняка, местами заваленный, ворота сколочены из жердей, двор, заросший высокой травой. В стороне от дома божьего на огороде копошился сухонький мужичок.

«Бог в помощь, мил человек. Как бы мне настоятеля этой церкви увидеть?» спросил Федот.

Мужик медленно разогнулся и, повернувшись к наезднику почтительно вымолвил:

«Я настоятель, зовут меня отец Сергий, а ты что хотел сын мой?»

«Исповедоваться хочу и помощь церкви оказать».

«Привязывай лошадь к забору и заходи в церковь, скоро буду».

Наш герой, взял мешочек с золотом, перекрестился и вошёл во внутрь разваливающего божьего дома. Убранства, как такового в церкви не было. С десяток икон висело на стене. Маленькая печка зимой согревала прихожан. Под куполом порхали голуби, стропила и жерди ниже, испачканы их отходами. Минут через пять скрипнула входная дверь и в неё вошёл тот самый мужичок, только одетый в чистое церковное облачение. Приятным голосом отец Сергий спросил:

«Что ты хотел от Бога, сын мой?»

Федот помолчал немного и на выдохе начал рассказывать:

«Я очень богат, об этом ни кто не знает, но богатство приносит только беды и проблемы. Сначала умерла жена, затем дочка, от небесной кары погиб старший сын, вместе с ним конь и собака. От лесной заимки не осталось и следа. Мне кажется это из-за того золота, что я нашёл в лесу. Как дальше жить и что делать, подскажи святой отец».

Настоятель помолчал немного, подумал и начал:

«Ты видел, сколько на белом свете больных, голодных и бездомных? Да, весь мир не накормишь и не обогреешь. Но если ты действительно богат, то, только живя ради других людей, найдёшь успокоение себе и благословение божие. Вот возьми и наведи порядок в каком-нибудь уголке нашей земли русской. А жить тебе надо среди равных, таких же богатых, как и ты, иначе твоё золото уплывёт как вода сквозь пальцы, да и сам голову потеряешь. У нас на Руси мужик уважает и побаивается другого, если тот в богатой одежде и с мечом в руках, так и ты стань богатым внешне, переродись в такого, чтобы остальные тебя уважали и побаивались. Со своей семьёй, оставайся каким и был, а простой люд, за дела добрые будет боготворить тебя, и готов свернуть любые горы по твоему указу».

Наступила тишина, только под куполом порхали голуби, да плавился воск со свечи перед иконой.

«Благодарствую святой отец, вроде кое-что понял, попробую сделать, как ты сказал», вымолвил Федот.

А уходя, ставя на землю мешочек с золотом, добавил:

«Вот тебе на начало строительства нового храма, не экономь, через год вернусь, и дам столько, сколько надо. Сделай дом божий таким красивым и величественным, чтобы люди плакали от счастья, завидев его. Да приют детский рядом поставь для сирот малых и ночлежку для бездомных.

Отвязав лошадь, вскочив в седло и пустив Белку с места в галоп, наш герой полной грудью пил густой осенний воздух. Голова становилась всё яснее и яснее. Мысли и идеи чётко строились в логическую цепочку. Теперь он понимал, как строить жизнь, намного лет вперёд, что делать, с кем дружить, а с кем вить семейное гнездо.

Но жизнь продолжается, и хочешь ты того или не хочешь, а Федоту надо было думать о живых. И через неделю он снова засобирался в тайгу. Афанасий упросил отца остаться дома. Федот не стал возражать, только дал строгий наказ:

«Глафире помогай по хозяйству, на охоту ходи регулярно, но не далеко, здесь, близ деревни, за речкой полно зайцев и глухари есть, главное, их найти. Возьмёшь у соседа дяди Вани лодку, сплавай вверх по реке, там есть большой затон, плыть долго, навстречу течению вёрст пять, но там летом полно гусей и уток. Всегда с собой бери всё оружие и собаку, однажды это тебе спасёт жизнь. В лесу лучше работает Дружок, а на птицу Умка. Обязательно тренируйся каждый день и начинай обучать Фёдора, копьё ему ещё рано метать, а всё остальное пускай пробует. Обязательно научи его делать стрелы».

«Съезди на телеге в соседнее село, купи мешков двадцать овса для лошадей, а то, уже заканчивается.

Вернусь по первому снегу, привезу много мяса, заранее договаривайтесь с соседями о продаже. Я завтра уйду в тайгу», закончил Федот.

На следующее утро, как обычно в сумерках, загрузив коня, наш герой ушёл на свою заимку, даже не зашёл в дом попрощаться.

Афанасий, как только остался в семье за старшего, сразу преобразился, повзрослел, перестал играть на улице с деревенскими ребятами. Он полностью окунулся во взрослую жизнь в свои одиннадцать лет. Вся скотина домашняя была на нём, а это кобыла Белка, три козы с тремя козлятами, козёл, десяток кур, две собаки и даже кошка требовала внимания и ухода. Регулярно, примерно раз в неделю ходил на охоту, хоть пару зайцев да принесёт, а то и глухаря притащит. Все походы в лес были спокойными и удачными, за исключением одного.

Афанасий шёл по лесу бесшумно, рядом бежал Дружок, моросил мелкий осенний дождик. Дружок остановился словно вкопанный, шерсть на загривке вздыбилась, зарычал новым оттенком голоса для Афони. Тут же из-за деревьев вышли волки, целая стая, зверей десять-двенадцать. Обычно эти хищники не нападают на людей летом и в начале осени. Еды в это время в лесу полно, а что их подвигло в этот раз напасть на человека не известно. Наверное, то, что он был один и маленького роста.

Но Афанасий уже был довольно опытным охотником. Хоть сердце и заколотилось бешено, но голова работала чётко. Моментально сняв лук и достав стрелу, стал целиться в ближайшего хищника, но тут случилось, то, что иногда происходит с любым человеком в этой жизни, рвётся там, где меньше всего ждёшь. У Афанасия лопнула тетива на луке, толи резко натянул её, толи уже подгнила от времени. Тем не менее, это случилось. Сначала маленький охотник оцепенел, и первой мыслью было залезть на дерево, но Дружок решил за обоих и бесстрашно бросился на самого крупного волка, вожака стаи. Звери сцепились и стали кататься клубком, рвать друг друга, только шерсть летела клочьями. Афанасий откинул уже не нужный лук со стрелой, быстро поднял лежащее у ног копьё. Встал в боевую стойку, ожидая первого зверя. Это был крупный волк, который уже подбежал на расстояние прыжка, присев на задние лапы и оттолкнувшись, прыгнул, целясь в горло человека. Но длинное копьё, выставленное Афанасием навстречу волку, пронзило горло и вошло в грудь зверя. Лесной разбойник упал замертво, только долго ещё сучил лапами.

Выдернув из тела волка окровавленное копьё, встал боком к двум подбегающим хищникам. Первый же прыгавший самец, был, проткнут копьём насквозь, откуда только силы взялись, но выдернуть его не смог, времени не хватило. Второй зверь уже присел на задние лапы перед прыжком. Охотник выдернул из-за пояса боевой топорик и ударил им по летящему волку, удар пришёлся в левое ухо, хищник завертелся и дико заскулил, словно побитая дворовая собака.

В этот миг, Афанасия пронзила дикая боль, в левой ноге. Это молодой волк, сзади, исподтишка вцепился в ногу чуть выше сапога.

Превозмогая боль, молодой охотник, с разворота, что было сил, всадил топорик в бок зверя. Раздался треск ломаемых рёбер хищника, и челюсти разомкнулись от мёртвой хватки. Наступила передышка, только бешеная схватка Дружка с уже двумя волками, нарушала тишину леса. Не имея больше сил стоять, Афанасий опустился на одно колено. Достал нож из-за голенища сапога и метнул в вожака стаи.

Повезло! Нож по ручку вошёл между рёбер. Волк отцепился от Дружка и, захрипев пред смертью, завалился на бок. Второй самец тоже ретировался с места схватки к уже поредевшей стае. Хищники стояли молча, опустив морды, и только горящие глаза, говорили об их ненависти и готовности разорвать человека и собаку, но пять неподвижных тел собратьев остужали их пыл.

Не в силах стоять на коленях, Афоня упал лицом в траву, верный пёс прилёг рядом, не сводя глаз с хищников.

Немного отдохнув, подождав, когда в ногах и руках полностью уйдёт дрожь, молодой охотник тяжело поднялся и хромая добрался до копья, торчащего в теле одного из убитых волков. Выдернув копьё и обтерев его о мокрую волчью шкуру, осмотрел поляну, и понял, что битва закончена, хищники исчезли.

Собрав оружие, он отрезал хвосты у поверженных противников. Наверное, как доказательство своей победы над пятью волками в одной схватке.

Обратная дорога была долгой и мучительной. Афанасий брёл как в тумане, опираясь на тупую сторону копья. За ним плёлся Дружок, волоча левую заднюю ногу.

Когда молодой охотник вошёл в избу, Глафира ахнула от увиденного, закрыла рот рукой и, не удержавшись на покачивающихся ногах, опустилась на скамью. Но быстро отойдя от шока, начала снимать мокрую окровавленную одежду и сапоги с молодого охотника. Дети обступили Афоню и смотрели на него молча с испугом и не поддельным сожалением.

«Федюш, бери Полинку, запрягайте Белку, и езжайте за бабкой Агафьей. Всё, как есть, ей расскажите, и везите знахарку с лекарством сюда», поставила задачу Глафира, не переставая приводить в порядок пасынка.

Афанасий, не открывая глаз, обратился к хозяйке дома:

«Иди, отпусти Умку с цепи, они вдвоём быстрее и лучше вылижут раны Дружка».

Знахарка приехала довольно быстро, толи золото Федота вспомнила и надеялась ещё получить, толи чувствовала вину за смерть Евдокии и Маши. Как только вошла, перекрестившись на красный угол, сразу осмотрела раны Афанасия и принялась готовить лекарства из прополиса, толченого подорожника, цветков ромашки и ноготков. Привязав лекарство чистыми тряпицами к местам волчьих укусов, и велела поить больного лечебным отваром три раза в день, наказав ему не вставать с постели неделю.

«Завтра вечером ещё приеду, посмотрю, пришли ребят за мной», закончила она, уезжая домой.

Выздоровление Афанасия проходило легко и быстро. Молодость, есть молодость, через неделю он уже ходил по дому и двору, правда ещё сильно хромая на больную ногу. А через две недели, уже поплыл на охоту, взяв соседскую лодку, вверх по речке к заливу, про который рассказывал отец. Попав в долгожданное охотничье место, перед глазами охотника открылась картина, достойная кисти великого художника. Вход прикрывали большие плакучие ивы, зеркальная площадь озера-залива, была настолько большой, что легко могли уместиться три-четыре деревни, как его Белая. По берегам, с двух сторон рос могучий хвойный лес, который полностью защищал от ветра этот укромный уголок. Вода казалась застывшей и только плавающие там гуси и утки, создавали небольшую рябь. Вдоль другой части берега раскинулась широкая полоска камыша, шириной саженей двадцать-тридцать. А птиц вокруг этих зарослей летало и плавало столько, что Афанасию показалось, будто он находится на пасеке около ульев с пчёлами. Осмотрев следующий, пологий и песчаный кусок берега, юноша подумал:

«Вот бы здесь летом, в жару, с друзьями покупаться». Но тут же вспомнил, как тяжело грёб навстречу течению быстрой реки, и мысль о летнем отдыхе сразу пропала.

Охотник, бесшумно скользя на лодке по глади залива, выбирал цель. Надо, чтобы она была побольше и пожирней. Приметив одинокого гуся, прицелившись, выпустил стрелу, а за ней и Умку, сидевшего рядом в лодке и с нетерпением ждавшего работы.

Стрела пронзила левое крыло и вошла глубоко в грудь. Птица забилась в конвульсиях, а собака, прыгая в воду, чуть не опрокинула лодку. Молодой охотник причалил к песчаному берегу, чтобы дать успокоиться птице. Так периодически, подстреливая дичь, и отдыхая на прекрасном песчаном пляже, Афанасий добыл трёх гусей и с десяток жирных селезней, которых исправно таскал из воды на берег умный пёс.

Уже в сумерках, Афоня приплыл в деревню. Первую ходку с гусем и парой уток, сделал к соседу дяде Ване, отдав ему птицу в благодарность за лодку. Остальную дичь, он перетаскал домой.

Увидев кучу подбитой птицы, Глафира радостно позвала Полинку и Фёдора щипать дичь во дворе. Афанасий важно достал из-за голенища свой охотничий нож и стал потрошить ощипанные тушки, отдавая собакам, не нужные части, такие как кишки, лапы, клюв. К середине ночи еле управились, пошли уставшие, но счастливые спать.

Так в заботах о хозяйстве, регулярных походах на охоту и ежедневных тренировках с оружием прошла для него осень.

А когда лёг на землю первый снег, стали ждать возвращения охотника. Он появился на второй день, после снегопада. Конь был нагружен пятью мешками с дарами леса. В них находилось и свежее, и солёное, и копчёное мясо, как свинины, так и оленины с лосятой. Федот увидел хромающего Дружка, и узнал о встрече старшего сына с волками от младших детей. Затем крепко обнял сына и благодарно изрёк:

«Молодец! Теперь ты прошёл крещение лесом и стал настоящим охотником».

Афоня показал отцу пять припрятанных волчьих хвостов и добавил:

«Дружок сразу с двумя дрался, здорово мне помог, если бы не он, едва ли бы я справился с этой стаей».

«Значит, будет теперь дома службу нести, а нам надо нового щенка вырастить для охоты», подытожил Федот.

В деревне пробыл не долго, распродал и отдал за долги, большую часть привезённого мяса. Сделал с помощью кузнеца устройство, позволяющее бочке крутиться вокруг своей оси, в которой будут полоскаться сразу несколько шкур. Если получится, как задумал охотник, то эта крутящаяся бочка, сильно ускорит процесс выделки всевозможных шкур. Ещё, Федот переговорил с другом Иваном о постоянной помощи зимой своим домочадцам и, закрепив свою просьбу, большой горстью медных монет и добавил:

«Будут проблемы в моём доме, реши, отблагодарю потом троекратно. А я вернусь с зимовья на Рождество, ясак платить».

Ещё наш герой съездил к бабке Агафье, набрал лекарств на зиму и за лечение сына сунул в сухую, но крепкую руку знахарки два средних самородка.

Вечером объявил домочадцам:

«Завтра с Афанасием уходим в тайгу. Ты Фёдор, остаёшься за старшего, кроме забот по хозяйству, продолжай тренировки с оружием. Приду на Рождество, посмотрю, чему научишься».

Когда дети улеглись, Федот с Глафирой поговорили обо всем и ни о чём конкретно, поняв, что разговор не складывается, наш герой, накинул на плечи свой потёртый, засаленный, но ещё добротный овчинный тулуп и пошёл спать в баню, заранее немного протопленную новой хозяйкой дома.

Переход до зимовья на этот раз оказался трудным. Идти пришлось по свежему, рыхлому снегу. Тот, кто шёл первым пробивал лыжню, на каждом шаге приходилось вытаскивать ногу с лыжей из пушистого снега. Отцу даже пришлось привязать полы тулупа к ремню, чтобы легче было идти. А вот сыну в короткой парке, шлось на лыжах гораздо легче. Такой верхней одежды в здешних местах не делали, иногда привозили на ярмарку с северных краёв.

Ночь зимой наступает быстро, хоть и вышли охотники в дорогу до рассвета, но из-за рыхлого снега не успели дойти засветло до избушки. Пришлось останавливаться на ночлег в лесу, что для них было привычным делом.

К зимовью подошли на следующий день, ближе к полудню, Полкан учуял хозяев ещё за версту и как невиданная морская рыба, преодолевая сугробы, словно волны, понёсся к ним навстречу. Первым шёл Афанасий, ему и досталось. Любимая собака кинулась на грудь и завалила его в снег, и давай вылизывать лицо и оголившуюся кисть, заливаясь радостным лаем.

Не зря гласит народная мудрость, что есть единственный способ купить любовь за деньги ⸻ это приобрести щенка на рынке.

Бонда тоже очень обрадовался появлению Афанасия, всё суетился вокруг него. Помог снять унты и положил сушиться на печь. Повесил на свое место его лук, предварительно ослабив тетиву, а то, просто проходя мимо, гладил по голове.

Одним словом, старик полюбил парнишку, как родного внучка и тот отвечал взаимностью, называя его ласково дедом.

Зима шла своим чередом, никаких чрезвычайных происшествий и событий, выбивающихся из рутинной колеи ежедневной жизни, не произошло. Единственное, изменение ⸻ это чудо-бочка, сделанная Бондой вместе с Федотом. Установили её в новой бане, закладывали шкурки вывернутые мехом внутрь, заливали водой и крутили часа три-четыре, сменяя друг друга. После сушки на правилах, шкурки белок, соболей, куниц, горностаев получались высшего качества. На радость зимовщикам, процесс выделки шкурок, ускорился в разы.

Наш герой два раза за зиму сходил в деревню. Отнёс домашним мяса разного и ясак заплатил шкурками. А от двух соболей, подаренных старосте, тот аж рот открыл и выдал в конце:

«На будущее Рождество, возьму с тебя в два раза меньше. Ведь Глафира с дочкой теперь в твоей семье, стало быть, и платить за них не надо».

«Благодарствую, Михал Иваныч», ответил охотник, уходя.

В следующий раз, в конце зимы, Федот принёс одних шкур три мешка, два в руках и один за спиной. Уж больно ловко наши охотники приспособились бить белок тупыми стрелами и ловить на капканы соболей, куниц и горностаев.

За зиму они добыли, пару медведей, поднятых из берлоги, девять волков, семнадцать лисиц, тридцать два соболя, из них десяток седых, два горностая и пяток куниц. Белок, даже сбились со счёту, точно знали, что больше сотни.

Когда дома, хозяин развесил в холодной кладовке всю зимнюю добычу, позвал Глафиру и Фёдора и стал объяснять:

« Сейчас в конце зимы и чуть ли не до Пасхи, будут ездить по деревням скупщики пушнины. В кладовку их не водите, выкладывайте понемногу товар в избе на столе. Цену купцы сами дают, но вы обязательно торгуйтесь, они добавят. А как будут уходить, обязательно спросят, нет ли ещё? Отвечайте, что нет, этих покупателей по весне будет полно. И добавьте, что хозяин скоро вернётся из тайги, приезжайте через месяц».

Ещё Федот рассказал о качестве шкур и их цене, а в конце с улыбкой добавил:

«Первый раз все при торговле простоволосятся, затем будете умнее».

Когда снега в лесу осталось по щиколотку, пошли домой вдвоём с сыном. Охотник занёс вновь принесённые шкуры в холодную кладовку и обомлел, увидев её пустой. Когда же узнал, по какой цене были проданы шкуры, Федот с радостью в голосе заключил:

«Да ты Глаша, настоящий купец, мне такой цены никто не давал, в первый раз и всё так дорого продала».

Глафира ничего не ответила, только улыбнулась, это была первая похвала Федота.

В обратную дорогу наши охотники взяли Воронка, да поменяли зимнюю одежду на летнюю. Теперь на коне много можно увезти.

Следующие произошедшие события не только изменили спокойный ход жизни, но и судьбы некоторых людей. В то роковое утро для зимовщиков, Федот объявил, что идёт на разведку новых мест для охоты, а сам подался к истоку ручья, собирать золотые самородки и таскать их в тайник под валун. Стоял солнечный весенний день. Наш герой спокойно работал, сидя на корточках, собирая самородки и складывая их в очередной мешок.

Вдруг на западной стороне неба, послышался непонятный гул, переходящий в страшный рокот.

На восьмой день после родов, Дуся очнулась посреди ночи и зашептала Федоту:

«Глашу бери в жёны, Глашу! Она вырастит наших детей». И снова провалилась в тяжёлое забытьё.

Под утро Евдокия умерла.

Глафира забрала всех детей в свой дом, а за козьим молоком приходила два раза в день, ещё успевая убраться у скотины и покормить Федота.

Вся деревня помогла одинокому отцу проводить покойную жену в последний путь.

И вот он остался один, сидел за пустым столом в доме, где стояла абсолютная тишина и не в состоянии что-либо делать, а в голове кружились одни вопросы:

«Как дальше жить? Кто детей будет так любить, и растить, как Дуся? Выживет ли новорождённая девочка»? и ещё вопросы, вопросы и вопросы.

Так просидел наш герой, обхватив руками голову, в полном одиночестве, до глубокой ночи, единственное, что он делал, это свечи менял.

Вдруг в полной тишине скрипнула входная дверь и в избу вошла Глафира во всём чёрном.

«Можно к тебе?» спросила она.

«Да», ответил убитый горем Федот.

Глаша бесшумно прошла к столу и села поодаль. Помолчав сначала, она начала говорить:

«Я знала, что ты не спишь, как дети уснули, решила тебя проведать. Ты не бойся Федот Елисеич, я буду тебе помогать с детьми и хозяйством, сколько ты мне добра-то сделал. Вот только отпустит ли староста, я же работаю у него на кухне?»

«Спасибо, я уж не знал, что дальше мне делать. Но мне придётся постоянно ходить в тайгу, тогда я вас всех смогу прокормить. В дом в этот переходи, он больше и добротнее. Я буду спать на сеновале летом, в бане зимой», закончил он и тут же снова спросил:

А вот как маленькую назовём?»

Может Машей, красивое имя», ответила Глафира.

«Пусть так и будет», подытожил наш герой.

Поняв, что больше говорить не стоит, Глаша молча ушла в ночь. Хозяин с облегчением на сердце лёг на скамейку у стола, где сидел, и сам не заметил, как провалился в глубокий сон.

Как в любой деревне, моментально прошёл слух, мол, Федот сошёлся с Глафирой, а наш вдовец, предвидя это, всё как есть рассказал другу Ивану, да не одному, рядом ещё сосед был.

Дома он показал Глаше, где что лежит, где мясо солёное, копчёное, специальное для собак, где крупы с мукой, где кувшин с монетами припрятан, даже показал, где закопан горшок с золотом, на всякий случай.

«Ну, вот и всё вроде. Ты всем пользуйся, не стесняйся. Только про золото никому не говори, на чёрный день береги. Я буду раз в месяц приходить, приносить мясо и шкуры, да деток проведывать. Завтра я уйду в тайгу», сказал Федот.

С вечера со всеми распрощавшись, расцеловал детей, с утра пораньше вывел коня с грузом по уздцы и пошёл пешком на заимку.

На душе у нашего героя было спокойно, дети находились в надёжных руках, а он знал, как дальше жить и что делать.

Все маленькие дети защищены Всевышним от умственных потрясений и стрессов. Они ещё не знают, что такое смерть и потеря близкого человека, и любое, более-менее логичное объяснение авторитетного взрослого, воспринимается ими, как истина.

И когда Федот пришёл на заимку и рассказал о смерти матери Афанасию, тот довольно спокойно отнёсся к этой трагической новости. Только спросил у отца:

«А мама теперь на облаках живёт?»

«Да сынок, и с небес на нас с тобой смотрит».

Бонда долго и искренне сокрушался по поводу смерти Евдокии, хотя и ни разу её не видел.

Наш герой стал ещё более молчаливым, хотя и раньше не отличался красноречием. В спокойной мирной жизни, он мог себе позволить после вкусной еды, часок поваляться и кемарнуть, а теперь стал загружать себя работой, сон вообще не шёл днём. А когда приходило время ночного сна, ему достаточно было уронить тело на деревянные нары, как тут же засыпал. Сон был коротким, чутким и тревожным. Федот каждую ночь что-то бурчал и вскрикивал во сне.

А насколько он стал чувствительно спать, показывает один случай. Однажды утром, из избы первым вышел Афанасий, отец с Бондой ещё отдыхали на своих местах. Сын тут же вернулся с испуганным видом назад и закричал:

« Тятя, тятя, там медведь лежит возле конюшни»!

«Я знаю», спокойно ответил Федот.

«Ну, так пойдём его убьём или прогоним», предложил Афоня.

«Я уже его убил, сейчас пойдём с тобой разделывать тушу».

«А когда же ты его убил»?

«На рассвете, пока вы с Бондой дрыхли», и рассказал, как это произошло.

В то утро, Федот проснулся от тревожного лая Полкана. Поняв, что какая-то опасность появилась на их дворе, оделся, взял лук со стрелами, боевой топорик и вышел на крыльцо, стараясь не разбудить спящих. Перед глазами открылась картина, как огромный медведь пытается поймать юркого Полкана, а тот всё пытается укусить хозяина тайги за ноги. Это было только на руку охотнику, и он моментально выпустил из лука штук десять стрел в незваного гостя, стараясь попасть в грудь и задние лапы. Когда же медведь упал от ран на брюхо и мог только реветь, он подбежал к нему и закончил его мучения одним ударом топорика по черепу.

Выдернув стрелы, Федот вернулся в тепло избушки, где ещё спал сын. А Бонда, хоть и проснулся, но продолжал лежать на печи, позевывая и почесываясь. Он так и не понял, что за шум был на дворе, пока Афоня не прибежал и не закричал про медведя.

Тушу разделали быстро, немного мяса засолили про запас, в большом чугунке сварили ячменную кашу с мясом и черемшой, а всё остальное переложили листьями крапивы и опустили в коробах в погребок. Будет чем кормить собаку целый месяц, так как ни кому из них особо не нравился вкус медвежатины.

Из облезлой летней шкуры медведя, с большими проплешинами, ничего толкового не выйдет. Её решили сжечь на костре, чтобы не смердило рядом.

Федот часто уходил в тайгу один, не брал с собой сына. А когда возвращался с пустыми руками, никто ничего не говорил, охота есть охота, значит, сегодня не повезло.

А Афанасию очень нравилось оставаться с Бондой и трудиться над какой-нибудь вещицей из дерева, или слушать красивые рассказы своего учителя о дальних странах.

Поделки из дерева становились добротнее и всё больше радовали глаз. Лесная избушка, как внутри, так и снаружи, а также поляна рядом, становились красивее и красивее. Вот у крыльца появился богатырь в натуральную величину, в избушке на стене висела птица волшебная, из дуплистого пенька, получилась чудесная ваза для сухих цветов, и это не считая всякой мелочи, ложек, разделочных досок, маленьких и больших фигурных полочек на стенах. Федот всячески поощрял увлечение сына резьбой по дереву, но и не забывал регулярно его тренировать, и самому практиковаться в стрельбе из лука, метанию ножа, топора и копья, а также рукопашному бою.

Когда же Федот один уходил в лес на охоту, на самом деле, он шёл к истоку ручья, версты две-три от избушки. В верховье ручья, собирал крупные золотые самородки и перетаскивал их в погребок под дуплистой сосной. Когда же этот тайник наполнился мешками и горшками с золотом, наш герой выкопал второй погреб, в пять раз больше, чем первый. Место выбрал под огромным валуном, который он приметил по дороге в соболиный край.

Вход в погреб, закрыл щитом из тонких стволов лиственницы и каждый раз, уходя, тщательно маскировал землёй и листвой.

Этот большой тайник под валуном, Федот заполнял долго, все пустые горшки и дырявые ведра пригодились и бракованные звериные шкуры, из которых он сшил мешки.

Ближе к сороковому дню смерти Евдокии, отец с сыном сходили на охоту и добыли молодую, но крупную дикую свинью.

На этот раз Федот принимал зачёт у сына по охоте на кабанов. Ничего не подсказывал, даже стрелу не доставал из своего колчана, но Афанасий всё сделал правильно. Как учил отец, нашёл свежие следы стада, определил направление, в котором оно ушло, быстро и бесшумно догнал его, поняв, откуда дует ветер, обогнул свиней по большой дуге, выбрал место засады в густых кустах, и охотников не видно, и стрелять удобно, если встать во весь рост. Стрелу всадил чётко в сердце, кабаниха завалилась на бок и задергала всеми четырьмя копытами. А когда Афанасий выпустил кровь из дичи, отец гордо сказал:

«Ну, вот сынок, ты и стал мужчиной, и сможешь сам прокормить свою семью».

А ведь Афанасию только что исполнилось одиннадцать лет.

Мяса получилось много, и засолили, и закоптили, и собака будет сыта неделю и сами вволю поели варёных рёбрышек с черемшой.

Когда Федот объявил, что пойдёт в деревню, Афоня запросился с ним, видно было, что соскучился по родным, да и могилку матери посетить хочет.

Встреча Федота с Глафирой была спокойной и ровной, женщина была во всём чёрном и бледная, как полотно.

«Кто?» всё поняв, тихо спросил хозяин дома.