Ответ на пост «Классику стоит знать»
Нормальная рождаемость в странах где женщины в парандже и им приходиться уважать мужчин. В странах где женщину боготворят рождаемость уровня вымирания (Россия например).
Вывод: чем меньше женщину мы любим тем лучше вся страна живёт.
Ответ на пост «Классику стоит знать»
Пушкин очень странный товарищ.
С одной стороны романтик который писал о Керн -
Камень, о который она споткнулась, лежит у меня на столе.
также целое стихотворение про чудное мгновенье, гений чистой красоты.
С другой стороны друзьям он писал - "Сегодня, наконец, выеб гордячку Керн. Пизда шире маминой…"
а иногда кажется что он мог писать тексты для сектора газа -
Накажи, святой угодник,
Капитана Борозду,
Разлюбил он, греховодник,
Нашу матушку пи3ду.
Ответ на пост «Классику стоит знать»
Кажется вы забыли неповторимый оригинал!
На всякий случай тэг "политика"
"Онегин"
Елена Михалкова пишет.))
Посмотрела вчера "Онегина". По результатам просмотра – вольный пересказ под катом. Строго шестнадцать плюс.
Эпиграф:
– Дайте мне кирпич
(Муми-тролль)
– Не корысти ради, а только волею пославшей мя жены
(Сарик)
* * *
Идёт Онегин. Всё красиво:
Цилиндры, лапти там и сям,
Карета мчится по России
(Карету дал Андреасян),
Аутентичные до чёрта
Проспекты, лестницы, столбы,
Корзины, яблони, дубы,
Паркеты мастикой натерты...
Онегин важный, как старпом,
В пальто с куницей и бобром.
– Евгений! Бог мой, что за встреча!
– Бонжур! Я тоже очень рад.
Друзья пируют целый вечер,
Про баб и деньги говорят,
Приветы шлют знакомым дамам,
Едят под гипсовым фонтаном,
И всем кагалом – на балет,
Где нимфа крутит пируэт.
Волшебным танцем не встревожен,
Евгений видит даму в ложе, встаёт:
– Простите, господа,
Я срочно должен вдуть.
– Куда?!
– Онегин, стойте! Что за шутка!
– Да не лишился ль он рассудка?
Но наш орёл – каков масштаб! –
Уж вел в кадрили сорок баб.
Наутро – письмецо от дяди:
"Скачи в деревню, бога ради".
А там чума и беспредел.
Священник, тварь, недоглядел,
И дядю бедного в могиле
Как пса бездомного зарыли:
За старой банькою, в глуши.
Зато пейзажи хороши.
Деревня дяди, право слово,
Была услада для сердец:
Там – Эрмитаж, а тут Кусково,
А здесь, гляди: Петродворец!
Среди избушек-пятистенков
Гулял похмельный Вдовиченков,
Икал, чесался, бормотал
И даже вслух стихи читал.
Евгений скромно поселился
В тени просторных колоннад.
Немного с челядью бранился.
Харкал на дядин ламинат.
Курил. Бухал. В хвосты и гриву
Гонял арабскую кобылу,
Гонял крестьянок на лугу,
Педерастичного слугу...
Соседи шепчутся: "Жених!"
Евгений к чёрту шлёт и их.
Однажды Ленского, поэта,
К нему домой внесло в ночи.
– Простите, сударь, но я где-то,
Просрал от лошади ключи.
Я в вас почувствовал родное.
Для вас подарок мой приезд!
Торчите тут один, как перст,
И выжрали в дому спиртное.
Да, подружиться мы должны!
Мы будем бро и братаны.
Евгений вслух:
– Вот это мило!
Ну и на кой мне ваше рыло?
Я мизантроп, я интроверт,
На минималках Колин Ферт.
А вы, прошу пардону, Ленский,
Какой-то валенок смоленский.
Но Ленский молвит, не робея:
– Да вы ж повеситесь с тоски!
Вокруг, моншер, одни плебеи!
Провинциальные чушки!
Мы почитаем их нулями,
Дебилами и упырями.
И между прочим, их тут рать.
Харе харчом перебирать.
Они сошлись. Волна и камень,
Цемент и грыжа, шмель с трубой,
Орлы с лесными хомяками
Не столь различны меж собой.
– Куда вы, Ленский?
– Мне тут близко...
– Да что там?
– Нимфа! Одалиска! Любви прелестный идеал!
– Ну вы балбес.
– А вы – нахал! А впрочем... едемте со мною?
Там чаровница есть одна.
Быть может, вашею женою
И согласилась б стать она.
Мила, насмешлива, смышлёна...
– А как зовут её?
– Алёна. Красавица в расцвете лет,
Фанатка Канта и поэт. Хмельницкая!
Друзья, не споря,
Вдвоем коней своих пришпоря,
Промчались полем поутру,
И вот – Михайловское. Тпру!
В красивой тени от платана,
Всегда без лифчика, одна,
По совместительству – Татьяна
И режиссёрская жена
Сидит, блистая жемчугами,
И держит книжку вверх ногами.
Евгений смотрит на Моряк
И жрёт галлонами коньяк.
Онегин молвит ей учтиво:
– Я не желаю вас задеть,
Но это что, пардон, за чтиво?
Как вам не стыдно им владеть?
Даю вам слово дворянина:
Роман – отменная говнина,
А ваш паршивый Грандисон –
Мудак, абьюзер и масон.
Татьяна вспыхнула украдкой
Под парикмахерской укладкой.
Блеснули очи. Вот она,
Уже почти что влюблена
Всем сердцем русским и душою,
Роняет тихо: – О, пардон!
Я назвала бы вас ханжою,
Хотя вы попросту гондон.
Посмели гнать на Грандисона?
Что вы за странная персона?
Отдайте книгу сей же час.
Вы, извините... Вы – Ловлас!
Вот за письмо она садится:
– Поди, поди! – раздался крик.
(Татьяна няню и сестрицу
Гоняла прочь от милых книг).
"Я к вам пишу – чего же боле..."
Татьяна вслух читает! Горе!
И без того-то, видит бог,
Наш мир достаточно убог.
Нет – всё прочла! без остановки!
(В гробу заплакал Смоктуновский,
И я заплачу вместе с ним.
Да ёлки, запретите им!)
Затем, часов не замечая,
Вымарывает про "кончая",
А также "страшно перечесть".
Вдруг кто подумает дурное!
И кто тогда тому виною?
Да уж не Пушкин, ваша честь.
* * *
Но что же, что же дальше было?
Ну там, как водится, дуэль –
Зарецкий, речка и метель,
И дуб над скромною могилой.
Овес овсится. Ржится рожь.
Всё плохо. Но пейзаж – хорош.
Онегин дергает бровьми.
За что ж вы, Сарик, так с людьми?
* * *
Какое низкое коварство –
Снимать картину без любви,
Без божества, без вдохновенья
И без волнения в крови.
Я вам скажу, чего в ней нету:
В ней нет игры, живых людей,
Ума, поэзии и света,
И новых искренних идей.
Нас завлекли на фильм обманом:
В ней нет и Пушкина с романом!
А в том, что нам читают вслух,
Пропали тень его и дух.
В ней нет, конечно же, Татьяны,
И слова нету в простоте,
Зато там есть Андреасяны,
Цилиндр, лапти, декольте.
В ней нет ни чудного мгновенья,
Ни счастья нет,
Ни упоенья,
Таланта нет
И нет души.
Но вот пейзажи – хороши!