Мне памятник воздвигли. Рукотворный...
И да, я химик по образованию Химией увлёкся с 4 класса.Так уж вышло, что как раз в это время переехали на улицу Менделеева. Так на ней и живу))
И да, я химик по образованию Химией увлёкся с 4 класса.Так уж вышло, что как раз в это время переехали на улицу Менделеева. Так на ней и живу))
Менделеев, с взлохмаченной бородой, с мутным взглядом, в домашнем, давно не стиранном халате сидел за столом у себя в кабинете. Перед ним на столе хаотично были разбросаны бумаги, стоял почти полный графин со спиртом, рядом валялся такой же, только пустой, тут же были кувшин с водой, рюмка, на тарелке были нарезаны соленые огурцы, в другой тарелке располагалось дольками сальцо, с черным хлебом.
Он взял рюмку, налил туда немного спирта, добавил сверху воды и, употребив содержимое внутрь, крякнул, прислушался к ощущениям, затем все же занюхал огурчиком и стал выводить на бумаге:
- Ежели смешать 10 мл спирта и 40 мл воды, то получается все еще не так вкусно, как надобно.
Подняв тяжелый взгляд от написанного, ученый посмотрел в окно:
- А вообще, чтобы вкусно это как?
Он задумался, но затем продолжил вынужденный монолог:
- А черт его знает… никто не знает, у каждого рот по-разному сотворен. Но ведь должен быть какой-то эталон… эталон этанола… ахахах, каламбурчик народился. Вот и пусть эталон будет моим, раз этанол я получил. Ведь кругом как получается? Раз изобрел, раз единожды сдюжил, значит хоть немного в этом волоку. К тому же, я человек авторитетный, опять же, химик. Как ни крути, медик, сотворивший лекарство определенно весомее, чем если бы то же самое плотник схалтурил. Пока вроде все логично… ик! А то придумали 40 градусов… а может 47 поприятнее будет, может так человечнее будет, чтобы приобресть одну бутылку вместо двух и обресть счастье. Это все коммерсы воду мутят, лишь бы больше покупали… они бы еще… они бы еще 32 градуса придумали. Черти. Ну ничего, дядя Дима спасет человечество.
Он перестал говорить, все еще глядя в окно, между тем, веки начали было смеживаться. Дмитрий Иванович мотнул головой, отрешенно посмотрел на стол:
- Так, о чем это я? Ах да, эксперимент 45, - с трудом вывел он на бумаге.
В этот момент в кабинет вошла жена.
- Все жрешь? – грубо спросила она.
Менделеев возмущенно развел руками:
- Жрешь… жрешь! Нет, ну вы посмотрите что делается в научной келье. Человек работает. Гений рождает изобретение века. Жрешь! Да, приходится жертвовать собой, пропускать через себя, но это же все во благо науки. Пожри с мое, какое здоровье иметь надо. Ну а кто еще? Кто, если не я…
- Ты уже вторую неделю не просыхаешь, гений, мать его, изобретатель. В каждой второй семье такие гении годами изобретают, да все никак не выходит. Пошел бы лучше денег заработал!
Праведный гнев перехватил дыхание ученого:
- А я не зарабатываю? Я, по-твоему, этанол запросто так изобрел?! За здорово живешь?
- Да что мне твой этанол? Дали грамотку и денег немного это прям заработал, прям можно в ус не дуть? Мне детей чем кормить? Этанолом твоим?!
Менделеев поморщился, но потом собрался с силами:
- Кстати, об усах… привела бы себя в порядок… - постарался он ужалить супружницу.
- Ты, нехристь, заснешь, я тебе всю бороду обскоблю, одни усы оставлю, чтоб мы наравне были, чтоб нас различать перестали. Иди на работу, слышишь?! По-хорошему же прошу, пока еще по-хорошему. Мамкин изобретатель!
Дмитрий Иванович устало закатил глаза и обратился в потолок:
- Ну почему, почему зачастую гениев окружают глупые мещанские бабы. Ей лишь бы детей кормить… как будто нет дел поважнее? Ты можешь хоть немного раздвинуть оконные рамы своего кругозора? Хотя бы попытаться. Неужели ты не понимаешь – что вершится на твоих глазах… Ну видишь ведь – человечек работает, я такую водку сотворю все ахнут, на века нас прославит!
Жена низко поклонилась:
- Вот спасибо, батюшка, вот порадовал. Какое счастье быть прославленной среди алкашей, вот это понимаю память и почет. Ради этого народилась на свет я, ради этого детишек тебе в муках принесла. Чтобы каждый запойный, вынося очередные вещи из дома, восторженно говорил «Спасибо Менделееву за водку». Радость-то какая, восторг неземной, пойду маменьку обрадую, что зять стал алкомессией.
- Тьфу ты, - выругался химик, - я ей про Фому, она мне про Ерему.
Он встал и заходил вокруг стола.
- Нет, это точно мне наказание какое-то. Ну почему, почему у гения мужа не может быть гения жены, почему гении не живут отдельно, а глупцы отдельно? Это же можно как-то законодательно оформить… Почему повсеместно гениев окружают глупцы, а глупцов гении не окружают… Должна же быть в этом какая-то разгадка. Какой-то высший смысл.
Менделеев вдруг остановился, вперив безумный взгляд в супругу и хлопнул себя по лбу:
- Ну точно! Если бы гении жили отдельно, а глупцы отдельно, то вторые скоро заполонили бы весь мир, потому что их существенно больше и просто уничтожили бы всех гениев, чтобы те не бесили их своим превосходством. А так Господь управил разбавлять глупые массы умными, чтобы умные воспитывали глупых и делали из них относительно умных. Ах ты, черт, какая славная теория, надо бы записать. А то в социологии у меня пока ноль открытий. С дебютом, дорогая женушка! – весело подмигнул он ей, торжественно поднимая рюмку.
Но та не выказала никакой подходящей радости, сообразно всей гениальности случившегося.
- В общем, так, - грозно сказала она, - пока не бросишь пить, пока не начнешь зарабатывать, кормить я тебя не буду. Посмотрим, как долго ты протянешь на своих соленых огурцах.
Он снова сел за стол и хмуро исподлобья продолжил:
- Была б у меня жена поумнее, она бы, наоборот, видя, что творится, кормила бы меня на славу и только бы и делала, что поддерживала. Она, может быть, приходила бы в халатике на голое тело и, лукаво так щурясь, щебетала бы «Митенька, зайчик мой бородатый, работай на здоровье, я понимаю всю важность происходящего, ты только не отвлекайся. А я всех нас прокормлю, устроюсь на вторую работу, да хоть и на третью, ты только созидай, не растрачивай свой гений понапрасну». Но нет, не случилось…
Жена мрачно смотрела на него, затем сквозь зубы процедила:
- Короче, ты меня услышал. Хватит с меня! Я может и дура, как ты говоришь, но своим куриным мозгом понимаю, что если детям нечего есть, а муж целыми днями спирт глушит, значит это вроде как не тот гений, о которых в книжках пишут. Детям без разницы кто их кормит – гений или дура, у еды IQ одинаковый, а значит вынь и положь! Всё! До завтра не придумаешь ничего – соберу детей и вещи и уеду к маме. Ишь ты устроился.
- Порежь, колбаски, - без особой надежды попытался Дмитрий Иванович.
- Сейчас, только халат на голое тело одену.
- Надену, Господи.
Она бросила резкий взгляд вокруг, подыскивая чем бы запустить в любимого мужа, но, не обнаружив ничего достойного великого гения, ушла, наотмашь хлопнув дверью.
Менделеев недовольно цокнул:
- Не понимает, никто меня не понимает… тяжело, конечно, когда у собеседника на плечах амбар крошечный, не вмещает огромное… она, может, еще таблицу умножения не освоила, а ты ей интегральное исчисление пропихиваешь. Это я, конечно, тоже молодец, но а как? Как еще?
Он тяжело выдохнул, осмотрелся, усталый взгляд благодатно лег на поверхность стола, где откровенно кокетничал початый графин спирта и съестные остатки.
- Так, ладно, это все ерунда. Вернемся к главному. Эксперимент 45. А кто тут у нас затаился? А как нас зовут? А что это мы такие красивые… - хищно посмотрел он на накрытое и зычно хлопнул в ладоши, радостно потирая их, в предвкушении большой и интересной работы.
- До завтра все сделаю, тут осталось-то…
Ближе к ночи графин со спиртом почти полностью опустел, закуска закончилась, а записи на листках стали совсем неразборчивы. Ученый дрожащей рукой потянулся было, чтобы окончательно опорожнить аппарат для изобретений, как боковым зрением заметил слева от себя будто что-то темное пошевелилось.
Медленно он повернул голову к внезапному раздражителю и вдруг обнаружил, что в кресле, рядом со столом сидит черт. Классический, абсолютно обыденный черт, как на картинах, только настоящий.
«Надо бы удивиться… или испугаться», - размеренно прикинул Дмитрий Иванович и даже попытался напрячься, но ничего такого не выходило.
- Добрый вечер, - поприветствовал черт.
Менделеев поправил задравшийся было халат, пятерней распрямил бороду и спокойно повернулся:
- Ну здравствуй, коли не шутишь.
- Ах, какие там шутки, до того ли, - любезно промурлыкал черт. – Вы я вижу работаете, Дмитрий Иванович?
Менделеев повернулся к столу, непонимающе осмотрел бумажки, графины и прочий хлам, вспомнил:
- А, да, работаю. Я, видите ли, изобретатель…
- Да полно, какой же Вы изобретатель, - подкупающе улыбнулся черт, - изобретателей пруд-пруди, а Вы… Вы гений! Это ж надо было выделить чистый спирт без единой доли воды.
Черт негромко, но весьма торжественно похлопал в копытца. Дмитрий Иванович заметно приосанился:
- Приятно иметь дело с интеллигентным чело… существом. Чем могу быть полезен, так сказать? Не желаете ли выпить? – он гостеприимно провел рукой над столом.
- О, охотно, - оживился черт.
И тут Менделеев вспомнил, что ни черта для черта не осталось и только он собрался было об этом заявить, терзаемый явным стыдом, как рогатый уже разливал по рюмкам из внезапно почти полного графина.
И снова ученый подумал, что надо бы удивиться – сейчас ситуация прямо-таки требовала, но нет, не выходило. Он даже слегка расстроился.
- Ну полно, - словно прочитал его мысли черт, - не грустите. Удивляются невежи – когда гром гремит или, скажем, паровоз едет. Но Вы-то величина иного пошиба, где-то подсознательно у Вас есть объяснение всему. Оставьте, не утруждайтесь за бесплатно.
Они выпили. Черт поморщился:
- Фу, как не вкусно. Не пробовали что-нибудь поприятнее изобрести?
Менделеев чуть было не потянулся к нему с объятиями:
- А я про что, мил человек. Я ей говорю – работает муж твой, а она… бу-бу-бу бу-бу-бу, заставляет завтра же на настоящую работу идти, - чуть не плача закончил ученый.
- Бабы… - отвлеченно сказал черт, закуривая. – Так может это, помочь?
Дмитрий Иванович вытаращил глаза, не в полной мере вкушая услышанное:
- А ты можешь?
- Спрашиваешь. Я все могу, я же черт. Но не просто так, разумеется.
Менделеев поморщился:
- А, душу отдать? Не, я пас. Она мне дорога как память.
Бес усмехнулся:
- На кой ляд мне твоя душа, у меня их, знаешь, сколько? Хочешь, я тебе подсуечу парочку, исключительно так, по дружбе? Вы только распорядитесь, милостивый государь, я мигом.
- А мне они зачем… чтобы в дурку упекли, когда начну разговаривать с невидимыми голосами. Удовольствие сомнительного пошиба. Воздержусь, покамест. Так и что ты хочешь за свою помощь?
Черт оценивающе осмотрел ученого:
- Мне скучно, - наконец, изрек он, - давай сыграем? Обыграешь меня – дам рецепт самого вкусного сочетания спирта с водой. А проиграешь – так пойдешь завтра на работу, это будет то еще наказание.
Дмитрий Иванович снова взлохматил бороду, недолго размышляя, но потом решился:
- Сыграем. Во что же?
- Да хоть в картишки, - оскалился черт.
Менделеев оглянулся на стол, вокруг себя, беспорядочно пошарил глазами по полкам, по стенам и, ни за что не зацепившись, вынужден был признать:
- Прошу простить, мсье черт, не держу игральных карт.
- А это что? – махнул рогатой головой ночной гость на кипу карточек.
Ученый потянулся за ними, достал:
- А, это. Да так, ерунда, карточки с химическими элементами, детишек в школе учить.
- Вот в них и поиграем, - резюмировал черт. – Все просто, я нарисую табличку, по горизонтали будут указаны одни свойства химических элементов, по вертикали другие. Задача на раз два – ставить карточку с элементом так, чтобы она в своей клетке попадала одновременно под свойства и вертикальных, и горизонтальных условий. Усек? Кто налажает или не сможет подобрать нужную ячейку, тот проиграл.
Менделеев хмыкнул:
- Да вроде все понятно. Примитив какой-то. Но ладно.
Черт нарисовал табличку, набросал указания для рядов и столбцов, азартно перемешал колоду с элементами, протянул Менделееву, тот сдвинул. После этого рогатый распределил колоду поровну. Из 63 элементов осталась одна карточка ни туда, ни сюда:
- Козырь Натрий, - объявил черт и рассмеялся. – Да ладно, вот сюда его, - и он положил Натрий в ту позицию таблички, в каковой тот покоится и по сей день.
- А мы тебе Хлором, - сказал Менделеев и накрыл ячейку.
- А я вот сюда Серу, - куражился черт.
- А как на счет Кислородику, не побрезгуйте…
Как самые обычные мальчишки на школьной перемене, резались в картишки черт с ученым.
«Эх, видела б меня жена, порадовалась бы, как ловко я с чертом играю» - горделиво усмехнулся Менделеев.
Через полчаса увлекательной игры и окончательно опустошенного графина со спиртом на столе лежала табличка, полностью заполненная химическими элементами в неповторяющихся позициях.
- И последнюю сюда, - закончил черт, положив оставшуюся карточку в ячейку.
Дмитрий Иванович растерянно смотрел на стол:
- Это что же, ничья получается…
- Хм. Получается, что так, - вынужден был признать черт.
Менделеев перевел тяжелый взгляд на беса:
- А рецепт идеальной водки?
- Да хрен тебе, - беззаботно ответил тот. – Ты же не выиграл. А значит никакого рецепта, да и не нужен он тебе больше, 40 градусов нормальное соотношение. Поверь мне, у тебя теперь есть кое-что поинтереснее.
- Это что же?
- Да ты глаза-то разуй, дурилка.
Ученый начал закипать:
- Дурилка? Дурилка?!!! Да ты с кем разговариваешь, нехристь? Столько времени на тебя зря потратил вместо того, чтобы изобретать. Конечно, дурилка. Ну, ничего, сейчас посмотрим кто из нас дурилка, я тебе преподам трохи манер. Развлеку тебя как следует. Ишь ты, взял он моду являться выпившему человеку…
И он схватил пустой графин за горлышко, задорно бахнул им по столу, после чего тот, не имея сил противостоять законам физики, разлетелся, а Менделеев с «розочкой», совсем уже не под стать гению, бросился за бесом. Тот с улюлюканьем побежал вокруг стола. Ученый как мог старался нагнать его, но куда там…
- Не боишься за убийство попасть в ад? – дурачился черт. – Там уже я за тобой побегаю.
- За убийство бесовской сущности рай мне гарантирован, - боролся с одышкой Дмитрий Иванович, тщетно надеясь исполнить задуманное.
В этот момент в комнату вошла заспанная жена в ночной рубашке, со свечой:
- Ты чего тут, что за грохот?
Ученый остановился тяжело дыша:
- Да вот, понимаешь…
И только хотел он сказать, что за чертом гонится, как, оглядевшись вокруг, никакого беса внезапно не обнаружил… а значит, продолжать предложение никак невозможно было. Он стоял запыхавшийся, с задранным халатом и смотрел на нее беспомощно, все еще крепко сжимая в руке обломок графина.
Бесконечно любящая жена обнаружила признаки смекалки:
- Все, допился? Завтра же ноги моей здесь не будет.
- Да я, я… - пытался подобрать нужные слова Дмитрий Иванович, отчаянно оглядываясь вокруг, как взгляд его остановился на столе, на котором лежала первая в мире, идеально собранная таблица химических элементов.
Пронзенный навзничь открытием, он выронил кусок графина и виновато посмотрел на хмурую, растрепанную, искренне ненавидящую его, но в этот момент по-настоящему красивую супругу:
- Физа, - впервые за последние недели он назвал ее по имени, - я кажется изобрел таблицу Менделеева…, - закончил он почти шепотом.
- Это как так, - не поняла та.
- Да, понимаешь, закемарил я тут на минутку, все и сошлось…
Привет!
2024 год – год Менделеева. В честь этого мы решили (на самом деле нам выпала возможность, а мы воспользовались) посетить малую Родину Дмитрия Ивановича – город Тобольск. Там мы посетили его родную деревню, посмотрели на то, как живёт город, в котором буквально из-за каждого угла за в аги наблюдает великий учёный. Увидели, как преобразился город, благодаря химической компании, которая вкладывается в развитие (местные жители много интересного рассказали). Это, кстати, классно, что такая большая компания выбрала себе место для головного офиса не в мск, а в дали от столицы. Мне кажется это хороший пример и другим крупным компаниям.
Вернёмся к нашему путешествию. В данном видео мы хотели показать вам город Тобольск и как в нём всё "пропитана химией". Правда кто-то из вас подумает, что это звучит плохо, так как в таком контексте обычно слово "химия" употребляется в негативном ключе. Но нет. Мы хотим сказать, что здесь отлично помнят Дмитрия Ивановича и его наследие. Много арт объектов, связанных с химией. Одни муралы на зданиях чего только стоят.
Также мы посетили завод СИБУРа, где производят полимеры из попутного газа. А вы знали, что пластиковые ручки, которыми вы пишете, были когда-то газом? Неожиданно, не правда ли? На самом деле очень много предметов в быту как раз сделано из газа. Как это происходит, химию процесса, мы тоже рассказали в видео.
Писать можно конечно долго, но я, как любитель кинематографа и "красивой картинки" предпочитаю один раз увидеть, а не читать. Поэтому всем приятного просмотра!
Как лектор Менделеев оставил во мне и многих моих товарищах неизгладимое впечатление. Неизгладимость эта обусловливалась, с одной стороны, обаянием научного авторитета творца периодической системы, с другой стороны — исключительностью тех условий, при которых Менделеев читал нам лекции в конце весеннего семестра, но главным образом зависела она от поразительного лекторского таланта покойного. Некоторые из нас увлекались способом изложения А. А. Маркова (профессор Петербургского университета, известный математик), каждым словом как бы заколачивавшего гвоздь за гвоздем по одной прямой линии, с которой он не давал сходить истине. Другие наслаждались изящною, стройною и спокойно-мелодичною речью К. А. Поссе (профессор математики), которого слушали даже иные юристы, не понимавшие зачастую содержания его лекции, но проникавшиеся их «музыкальностью» и «убедительностью». Третьих привлекал О. Д. Хвольсон (известный физик), замечательно ясно и просто излагавший то, что казалось таким трудным и запутанным, умело подчеркивавший существенное и манивший в дебри дальнейшего изучения предмета. Но громадное большинство нас отдавало пальму предпочтения Дмитрию Ивановичу, который обладал прирожденным даром захватывать аудиторию и мощно властвовать над нею.
Трудно отдать себе отчет в том, чем достигал он этой власти над нами. Одно можно сказать с достоверностью — не внешними приемами, которые всем: и интонациею, и жестикуляциею, и построением речи — были далеки от того, что считается отличительными чертами настоящего оратора.
По интонации речь Менделеева была незаурядною и разнообразною, но интонация эта не столько стояла в тесной внутренней связи с содержанием, сколько зависела от настроения Дмитрия Ивановича и от отклонений от параллельности хода речи и хода мыслей.
Иногда мысли Дмитрия Ивановича так быстро сменялись одна другою, так бежали одна за другою, что слово не могло поспеть за ними, — и тогда речь переходила в скороговорку однообразного, быстрого ритма на средних нотах. А иногда словесное выражение мыслей не приходило сразу, и Дмитрий Иванович как бы вытягивал из себя отдельные слова, прерывая их многократными «мм… мм… как сказать» и произнося их медленно на высоких, тягучих, почти плачущих нотах, — и потом внезапно обрушивался отрывистыми низкими аккордами, бившими ухо, как удары молотка. Будь я музыкантом, я, думается, мог бы положить лекцию Менделеева на музыку, — и любой из тех, на чью долю выпало счастье его слушать, безошибочно узнал бы звуки этого мощного голоса, переходившего от ясно слышного в последнем углу аудитории шепотка к громоподобным возгласам.
Внушительна бывала жестикуляция этого старца с небольшою бородкою и с копною длинных волос, которыми он иногда выразительно встряхивал. Он то как бы отстранял рукою какие-то препятствия, то широким жестом, обыкновенно левой руки, как бы захватывал все вокруг, то как бы манил к себе что-то.
Точно так же разнообразна была и самая конструкция речи. Фразы Менделеева не отличались ни округленностью, ни грамматическою правильностью: иной раз они были лаконически кратко выразительны, иной раз, когда набегавшие мысли нажимали друг на друга, как льдины на заторах во время ледохода, фразы нагромождались бесформенно: получались периоды чуть не из десятка нанизанных друг за другом и друг в друге придаточных предложений, зачастую прерывавшихся новою мыслью, новою фразою и то приходивших, — после того как сбегала словами эта нахлынувшая волна мыслей, — к благополучному окончанию, то остававшихся незаконченными.
Эти особенности речи Менделеева особенно ясно бросались в глаза мне, когда я, записывавший все его лекции стенографически, дешифрировал свои записи, из которых я и буду приводить дословно примеры в дальнейшем. Не будучи достаточно хорошим стенографом, я ясно вижу теперь, что при записи мною были допущены некоторые описки, а при дешифровке — некоторые ошибки, но я не решаюсь исправлять их теперь, через 20 лет, и буду приводить слова Менделеева так, как они были тогда мною дешифрованы.
Попробуйте передать короче, выпуклее и своеобразнее мысли, вложенные Дмитрием Ивановичем в такие, например, фразы:
«Гораздо реже в природе и еще в меньшем количестве — оттого и более дорог, труда больше, йод».
«Общежитие, история поставили серебро рядом с золотом, и периодическая система ставит их так же, как и медь, в один и тот же ряд».
«Не только от энергии Солнца, летом усиливающейся, но и от измененной влаги, количества водяных паров лето так отличается от зимы».
И попробуйте вместе с тем разобрать грамматически такие периоды:
«Как раз в это самое время (во время открытий Кирхгофа и Бунзена по спектральному анализу) мне пришлось жить там и мне пришлось быть свидетелем возрождения этой блестящей части естествознания, которая с тех пор получила самостоятельность и весьма важное значение во всем естествознании, потому что дозволила анализировать при помощи света не только тела доступные, но и отдаленнейшие светила и явления, недоступные прямому соприкосновению с ними, а, однако, посылающие к нам свет, анализ которого дал нам возможность решить то, о чем мы не могли даже осмеливаться думать разрешать».
Попадались у Дмитрия Ивановича часто фразы, разрезанные на части и не всегда благополучно сраставшиеся: то фраза перебивалась просьбою закрыть форточку, то указанием на ход опыта, то нетерпеливым обращением к лаборанту, которому приходилось зачастую чувствовать на себе нервность и раздражительность Дмитрия Ивановича, то разысканием препарата (следует заметить, что у него было тогда уже не особенно хорошее зрение, а VII аудитория, где он читал, была довольно темною), то новою мыслью и новою фразою…
В аудитории Менделеева была толпа стремящихся к науке студентов, и был профессор университета, в самом полном смысле этого слова. Профессор этот старался при случае выяснить нам назначение университета, выяснить нам, что мы должны взять от университета, что должны ему дать и как должны будем мы пользоваться взятым, выйдя из университетских аудиторий и лабораторий в жизнь.
Вот, например, какой последний завет дал он нам — последний, потому что это была последняя лекция его как профессора С.-Петербургского университета — студентам:
«Но не для того мы здесь и не для того учреждаются университеты, чтобы получались только дипломы и чтобы получалось знакомство с предметом, с его.., как сказать, в его прошлом. Это — одна сторона, это — неизбежно, это — сторона, можно сказать, первичная, но есть и другая высшая сторона, которая и дает то… дает тот оттенок университетскому знанию, который должен быть назван духом университета.
Вы знаете сказки, в которых говорится о том, что приходит кто-то и говорит: „Фу, русским духом пахнет!“ Вам это непонятно, вам это в детстве кажется чем-то даже смешным.
Когда поживете, тогда увидите, что есть во всем, что сложилось, что образовалось, что имеет влияние, что имеет значение, — есть во всем нечто неуловимое, что люди в первичном образе всегда изображали в виде духа, т. е. воздуха. Вы в курсах философии узнаете, что первые учения философские старались весь мир понять при помощи представлений о воздухе или духе проникающем все… Это самое первоначальное представление у всех народов, так или иначе, сказалось даже в словах… между воздухом и духом есть всегда, во всех… у всех… первичных понятий, а следовательно, и в языке, ибо и он тогда слагается, когда еще первичные понятия слагаются, — есть, как сказать, единение.
Так есть и в университетах свой дух. Не состоит он вовсе в том… в чем, может быть, многим из вас он представляется; нередко кажется… что он состоит, или нередко может казаться, по крайней мере, что он состоит в каком-то… влиянии на общество каким-то особенным образом… У нас, где образование еще, можно сказать, не привилось твердо и крепко, такого рода некрепкое и нетвердое представление очень развито, а потому, заканчивая курс, я хочу сказать о том, как, в чем состоит истинный университетский дух, в чем его суть, откуда берется эта душа университетская, совершенно особенный оттенок кладущая на тех, кто с внутренней стороны… душою к университету прилежит.
Этот дух состоит исключительно и всецело, в существе, только в одном: в стремлении достигнуть истину, во что бы то ни стало, — не практическую пользу, не личное улучшение, не каких бы то ни было этих политических или экономических улучшений, — все это сбоку, все это придатки, все это есть не что иное, как атрибуты, члены основного, одного, исключительного стремления, это — достижения истины во что бы то ни стало и как бы то ни было, — но только истины в том виде, в каком она… ее можно достигнуть. Не в том, чтобы, отпирая храм ключом, прямо пойти сдернуть завесу сокрытой истины, — ничего нету, сказки, пустое! Ничего такого нету, никакой такой завесы нет: истина не спрятана от людей, она среди нас, во всем мире рассеяна. Ее везде искать можно: и в химии, и в математике, и в физике, и в истории, и в языкознании, — во всем том, что направлено к отысканию истины, — оттого-то это все и соединяется в университете.
Не практическая польза, а вот стремление достигнуть эту истину с разных сторон, — а она одна, — и мы видим и знаем, чем дальше живем, тем больше убеждаемся, что, пойдем ли мы со стороны истории, пойдем ли мы со стороны астрономии, или химии, — все до одного доходим. Я бы его вам открыл, сказал бы, как я всюду говорю, что могу и знаю, если бы пришло уже в сознание окончательно начало всех начал, — не думаю я, что оно будет еще, так сказать, доступным само по себе, — но близко подходить к этому пределу люди могут, можно сказать, и будут достигать и подходить к нему, — и каждый шаг вперед будет действительно двигать людей в понимании истины. И вот это-то стремление к пониманию истины во всей ее чистоте и совершенстве и составляет единственный, истинный дух университетов…»
Это стремление к истине — не только в смысле усвоения уже известного, но и в смысле открытия неизвестного — Менделеев при каждом удобном случае внушал нам, внушал нам или самим содержанием своих лекций или специальным указанием на этот смысл университетского преподавания.
Уже на одной из первых лекций Менделлев бросал нам такие слова — и бросал их среди фразы о температуре диссоциации воды: «Наука бесконечна, в ней являются с каждым днем новые и новые задачи, и университетское образование должно стараться возбудить желание внести свою лепту в сокровищницу науки».
Но еще более, чем такие непосредственные внушения, действовал на нас самый способ изложения Менделеевым неорганической химии. Я не буду говорить здесь о стройности плана этого курса — с этим знаком всякий изучавший его «Основы», а укажу на то, что Менделеев делал из этого курса как бы энциклопедию естествознания, связанную основною нитью неорганической химии. Экскурсы в область механики, физики, астрономии, астрофизики, космогонии, метеорологии, геологии, физиологии животных и растений, агрономии, а также в сторону различных отраслей техники, до воздухоплавания и артиллерии включительно, — были часто в его лекциях. И эти экскурсии были всегда вполне уместны, никогда не были слишком длинны и детальны и освещали соответствующий вопрос неорганической химии едва ли не ярче и не живее, чем какие-либо чисто химические примеры. Никогда не терял он при этом из виду главной цели и основной цепи своего изложения, и если случалось ему отойти слишком далеко в сторону, он умел вовремя остановиться.
При этих экскурсиях Менделеев большею частью оставался на почве чистой науки, так как он, как видно уже из приведенных цитат, отрицал утилитарную цель университетского преподавания, но тем не менее он часто обращался к практическим вопросам, как ввиду тесной связи техники с наукою, так и ввиду того, что он старался приготовить из нас будущих деятелей на пользу России.
Сравнительно редко обращая наше внимание на то обстоятельство, что участие в прогрессе научном — в особенности со стороны опытов — все более и более, а в особенности в таких странах, как Англия и Франция, — принимают участие часто техники, заводчики, потому что чрезвычайно тесна зависимость между чисто абстрактной наукой и прямыми ее приложениями к жизненным отношениям", Менделеев особенно настаивал на роли «фонаря науки» в технике и промышленности. Говоря, например, о каменном угле, он указывал нам, что «на поверхности находящийся каменный уголь очень редок, его надо отыскать в глубине. Как же не повременить, пока не узнаешь, что здесь стоит затрачивать большие деньги, чтобы прорыть фундаментальные колодцы, устроить подъемные машины и т. д., если не иметь фонаря науки для того, чтобы осветить эти подземные глубины. Без этих знаний подобного рода предметы никоим образом не могут выступить, и потому-то везде мы видим, что развитие промышленности, обоснованной на минеральном топливе, всегда, так сказать, находится в соответствии и в теснейшей связи с развитием научных знаний».
И нам он часто горячо проповедовал необходимость светить этим «фонарем науки». Вот, например, отрывок из той же лекции на сходке:
«Вот вас большое количество собралось здесь слушать химию (лукавый взгляд Менделеева при этих словах показал нам, что в них заключалась заметная доля иронии), — и по аудитории пронесся смешок, разделенный и Менделеевым, который продолжал далее свою мысль, лишь несколько приспособляясь к не совсем обычному составу слушателей. И если рассеются благодаря вам, через вас сведения о том, как богата Россия во многих отношениях, какие в ней естественные богатства, ждущие образованных людей для того, чтобы они принялись задело».
Та же нота необходимости приняться за разработку богатств России, те же указания на наличность этих богатств были обычными — всегда образным, всегда ярким — как бы припевом к лекциям Менделеева, о каком бы материале ни говорил он. Вот несколько отрывков этого рода:
«Россия отправляет за границу массу костей и получает массу клея. Вы это должны прекратить, ваше дело — дело будет, если вы химией занимаетесь в самом деле, к России прививать эти понятия, распространять их и делать невозможными впредь подобные экономические неудобства»…
«…Надо думать, что придет время, что мы не только перестанем покупать соду заграничную, как мы до сих пор покупаем, но вследствие природных месторождений и дешевизны, как сырья, так и труда, будем напротив снабжать мир нашими содовыми продуктами».
И он предостерегал нас от расхищения естественных богатств России, убеждал нас вносить «светоч знания» в эти вопросы, указывал, что в этом — наш долг.
Вейнберг Б. П. Из воспоминаний о Дмитрии Ивановиче Менделееве как лекторе. Томск, 1910.
Одного из самых известных химиков Дмитрия Ивановича Менделеева горе-популяризаторы науки представляют то как человека, которому периодическая таблица приснилась [3], то она нужна была, чтобы получить место преподавателя [4]. Но за этими байками упускаются из виду реальные действия Дмитрия Ивановича, которые помогли ему сделать великие открытия. В отличие от тех, кто науку променяли на рассказывание старых баек и личного мнения, прячась за авторитетом научных званий.
1 Илья Ефимович Репин. Портрет Д. И. Менделеева в мантии доктора права Эдинбургского университета. 1885; акварель
В его биографии есть примечательный факт — после смерти отца Менделеева, мать стремилась дать образование Дмитрию Ивановичу. Она переехала из сибирского Тобольска сначала в Москву, потом в 1850 году в Санкт-Петербург. Но в этом году приема в Главном педагогическом институте не было. Мария Дмитриевна Менделеева все же смогла настоять на зачислении 16-ти летнего сына. Но Дмитрию Ивановичу пришлось самостоятельно изучать пропущенный год, чтобы догнать сокурсников.
В то время в институте преподавали такие выдающиеся ученые, как математик Михаил Васильевич Остроградский, физик Эмилий Христианович Ленц, «дедушка русской химии» Александр Абрамович Воскресенский. Дмитрий Иванович под руководством профессора минералога Степана Семёновича Куторги и Воскресенского к 20 годам сделал свою первую научную работу — метод химического анализа минералов ортита.
Окончив обучение с золотой медалью, Менделеев уехал в Одессу, где был назначен учителем математики. Но помимо преподавания, Дмитрий Иванович работал над проблемой «удельных объемов» французского химика Шарля Жерара, который заложил основания для классификации химических соединений. После защиты диссертации, Дмитрий Иванович был командирован в 1859 в Германию, где организовал собственную лабораторию.
2 Дмитрий Иванович Менделеев в своем кабинете, изображение создано нейросетью
В феврале 1861 года Менделеев вернулся в Петербург, но посреди учебного года сложно было найти работу преподавателем, поэтому Дмитрий Иванович использовал этот период вынужденного простоя для написания учебника по органической химии и сделал перевод «Химической технологии» немецкого химика Рудольфа Вагнера. Это принесло Менделееву не только «Демидовскую премию», но и известность среди химического сообщества. Николай Николаевич Зинин оценил труд Дмитрия Ивановича «в высшей степени соответствующий назначению книги как учебника».
Спустя четыре года Менделеев задумался над учебником уже неорганической химии и над вторым изданием по органической. Но не знал, в каком порядке описывать уже известные элементы. Единой системы не существовало, хотя попыток было множество. Дмитрий Иванович попытался на карточках записать свойства элементов, где фиксировал атомный вес, формулы и основные свойства. Работая с ними, он заметил закономерность изменений свойств элемента от атомного веса.
Такая периодичность показала, где нужно искать новые элементы и позволяла предсказать их свойства. Некоторые уже известные не укладывались в таблицу и потребовались исследования для уточнения атомного веса. Работа над учебниками была отложена. В 1869 году первый вариант таблицы был опубликован под названием «Опыт системы элементов, основанной на их атомном весе и химическом сходстве». Спустя 10 лет после открытий первых предсказанных элементов, начался бум по заполнению пустых мест, которые каждый раз подтверждали открытую закономерность Дмитрия Ивановича.
3 Николай Александрович Ярошенко. Д. И. Менделеев. 1886. Масло
Приснилась таблица Менделееву в какой-то момент, когда он работал над ней, или не приснилась — можно строить предположения и догадки. А если не тратить свою жизнь на пустые споры о старых байках, нужно брать пример с Дмитрия Ивановича и через эксперименты, реальные примеры и объемы данных находить закономерности, чтобы прорубить окно в новое измерение знаний.
1) «Обыкновенно человек, накапливая по какому-нибудь вопросу в какой-нибудь области материал, накопив этого самого материала достаточное количество, в конце концов более или менее тонет в этом материале. Материал его захлёстывает.
Конечно, есть такие, особенно немцы, которые с самого начала, примерно с шестилетнего возраста, с поступления в школу (за границей в школу дети поступают с шести лет, а не с семи, как у нас, что много целесообразней), все свои вещи укладывают аккуратно каждый вечер по ящикам, на свои места и, становясь учёными, свои учёные материалы тоже все раскладывают по ящикам, по полочкам, туда, куда нужно, и не дают материалу себя утопить. Но зато они, в конце концов тонут в аккуратности. Потому что соблюдение аккуратности есть вещь тоже небезопасная. Она человека превращает в архивариуса. Так? А это ужасная вещь, потому что тогда человек теряет способность всё-таки работать. И вот изредка встречаются люди, которые в материале, сколь бы огромен он ни был, не тонут. И вот этим свойством обладал в яркой, ярчайше выраженной степени Вавилов».
Этот и еще 25 материалов VIKENT.RU по теме Сравнение рядов, закономерностей
2) Видео: ТРИЗ: ТВОРЧЕСКИЕ ДОСТИЖЕНИЯ и УСПЕХ-2024
3) Видео: ИЗМЕНЕНИЯ ЖИЗНЕННОГО СЦЕНАРИЯ: 16 типовых ошибок & 550 возможностей
Д.И. Менделеев на портале VIKENT.RU https://vikent.ru/author/415/
Самин Д. К., 100 великих ученых. — М.: Вече, 2004. — 592 с. (100 великих) с.299-304
Как отличаются и чем похожи мужской и женский мозг / Татьяна Черниговская // Нам надо поговорить https://youtu.be/99Exca7Fcck [30:18-30:57]
Сергей Савельев | Умственный Рост: Эффективные Стратегии для Повышения Интеллекта. https://youtu.be/peHQiD7KOFs [23:10-24:49]
Фото:
Дмитрий Иванович Менделеев в своем кабинете, изображение создано нейросетью
Николай Александрович Ярошенко. Д. И. Менделеев. 1886. Масло